Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов

Он вздохнул.

— Я даже не верю в такую удачу.

— Я тоже, — признался я. — Вообще–то верю, но не очень. Всегда что–то да ломается… Но уверен, ее величество королева Орландия, пропустив армию Антриаса через свои земли, пойдет за нею следом и ударит в спину, когда та вступит в сражение с вашими войсками.

Он грустно усмехнулся.

— Да, это по–женски. Но вы отправляйтесь в свое имение, здесь наша война. Там у вас, надеюсь, отныне все пойдет хорошо.

Я поклонился.

— Ваше величество, говорю еще раз, как Улучша–тель, я увидел огромные возможности для вашего ко–ролевства… Но пока что надо все держать в тайне. Некоторое время.

Он пытливо всматривался в мое лицо.

— Даже от меня?

Я сказал с неловкостью:

— Как уже говорил, ваше величество, если я ска–жу, это увеличит риски. Вы кому–то да проговоритесь, даже невзначай, понимаю, такое не удержать, но информация достигнет наших противников, и тогда все может рухнуть.

Он смотрел так же внимательно, я уловил, как он среагировал на то, что я противников назвал нашими, что значит принял интересы королевства как свои.

— Хорошо, — проговорил он, — пусть это будет пока тайной.

— Это ненадолго, — заверил я. — Нужно успеть встать на ноги.

Обратно я бодро возвращался в сопровождении сотни воинов из отборной королевской гвардии под командованием глерда Вэнсэна Ваддингтона. Теперь он смотрит на меня восторженными глазами, готовый не то что выполнить любой мой безумный приказ, не и закрыть грудью военачальника, ринувшегося в захваченный врагом замок и сумевшего открыть для свою людей ворота.

А самое главное, с нами тащатся три доверху заполненные телеги, нагруженные инструментами. Плотников и столяров король пообещал прислать следом.

Я то и дело в нетерпении выезжал вперед, наконец оставил обоз и унесся в одиночестве, а когда увидел издали вознесенный ввысь замок на высоченном утесе берега, вздохнул с облегчением: я дома!

А в самом деле, чувствую себя дома, сердце стучит лихорадочно, а в черепе такие горячие мысли, что высекают искры, задевая одна другую. Впервые в жизни такая жажда что–то делать, тем более что в голове уже оформилось это грандиозное «что–то», осталось только напрячься и все сделать быстро и ювелирно точно.

Как только покинул седло и обнял Фицроя, тут же сказал быстро:

— Подбери глазастых парней для наблюдения за морем. У нас тут высоченная башня, нужно только сидеть по очереди и любоваться водными просторами. Как только покажется корабль, пусть зовут немедленно. Хочу сам посмотреть, что здесь за флот.

Он сказал в изумлении:

— Корабли проходят довольно далеко от берега! Что увидишь?

— У меня оптика, — напомнил я. — Увижу.

— Что такое… ах да, твои колдовские штучки.

— И тебя научу, — пообещал я. — Не отвертишься.

Он сказал с сомнением:

— Увидишь, но вряд ли рассмотришь. Идут дале–ко, потом сворачивают к причалу, где Дорнес впадает в море, там и загружаются товарами. А Дорнес далековато, даже с крыши вашего замка не увидеть…

— Нашего, — поправил я. — Это наш замок, Фицрой!

Он ухмыльнулся.

— А мне он зачем?

— Как и мне, — ответил я. — Удобное место для прыжка.

— Вверх?

— В нужную сторону, — уточнил я. — Мы что, так и останемся такими? Думаешь, только у тебя амбиции?

Глаза его хитро заблестели.

— Надеюсь, что и у тебя. Иначе я бы такого скуч–ного давно бросил. Жить надо ярко! Когда пойдем грабить?

— Не сейчас, — ответил я. — По мелочи грабить как- то неловко даже, это ронять себя. А для большого грабежа нужна база. Сперва создадим, потом развернемся.

Он спросил с тревогой:

— Создавать базу? А это долго?

— Увы, — ответил я, — на долгую работу у меня самого не хватит терпения.

Понятно, слишком долго удерживать в тайне строительство корабля не получится, однако же сумел Петр Великий отгрохать три великолепных фрегата, затем протащил волоком до Онежского озера, а оттуда перевез в Неву, что явилось для противника неприятной неожиданностью.

Если бы он попытался строить верфь прямо на морском берегу, шведские корабли тут же снесли бы все подчистую, так что и я, полагаю, сумею в этой гавани выстроить хотя бы один корабль, а убедившись, что он не утонул сразу, заложу еще хотя бы с полдюжины красавцев, которых здесь не видели.

На башню с азартом отправились сразу двое, в тот же день начали прибегать по очереди, сообщая, что снова на горизонте корабль, а вот теперь снова, хотя уже другой…

Я поднялся наверх еще по первому сигналу, кора–бли идут на приличном расстоянии от берега, где–то с милю, хорошо не рассмотреть, но я захватил с собой оптический прицел, быстро подкрутил кольцо, с такой оптикой изображение корабля даже не помещается, пришлось чуточку уменьшить.

Корабль, хоть и с парусом, но это все же простая лодка, только чуть крупнее. Даже палубы нет, только на корме надстройка, чтобы там можно было расположить полдюжины лучников или арбалетчиков, больше не поместятся, а под этой крышей устроить единственную комнатку с дверью для отдыха капитана или просто старшего.

Вскоре один из них, Базилка, самый шустрый и со–образительный из челяди, доложил, что один корабль торчит уже вторые сутки, хотя к нему никто не подплывает, а он стоит то ли на якоре, то ли еще как, но парус спустил, с места не сдвигается, а когда вчера слишком отнесло в сторону, вернулся на прежнее место.

Я вскарабкался на самый верх башни, корабль видно отчетливо и без оптики, впечатление такое, что оттуда внимательно рассматривают именно мой замок.

Сначала трепыхнулась тревога, потом пришла тя–желая злость. Здесь мне еще наблюдения и тотального контроля недостает! Как же достали этой опекой и вынюхиванием, что у меня где лежит и как лежит…

Фицрой, не дождавшись, сам поднялся наверх, с неохотой подошел к перилам.

— И чем он тебе не нравится?

— Раздражает, — объяснил я зло. — Не думаю, что увидит что–то такое особое в этом замке, но раздражает!

Фицрой фыркнул.

— Раздражает? Так прогони.

— Пристрелить там кого? — спросил я. — Можно, но это откроет кое–что о нас…

— Пристрелить? — переспросил он. — Вообще–то я имел в виду отогнать каким–нибудь колдовством. Волну поднять… Но пристрелить тоже неплохо.

— Пристрелить, — пробормотал я. — Вообще–то нужно посмотреть…

— Пойдем, — сказал он бодро. — Не ленись, пой–дем!.. Я могу тебе палочку принести.

Я пробормотал:

— Хорошо, пойдем. Не люблю насильников, него–дяев и развратных убийц.

Он сказал с уважением:

— Ого!.. Тогда да. А ты точно знаешь, что там развратные убийцы?

— Точно, — буркнул я.

— А… как ты… узнал?

Я процедил сквозь зубы:

— Мне ну совсем не нравятся!.. И надо то ли при–стрелить, то ли еще что… А для этого необходимо, чтобы они были последними на земле сволочами! Ну, пусть предпоследними, все равно такая гнусь не имеет права бороздить моря и океаны.