Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов

Я поднялся, сказал с благодарностью:

— Вы правы, никогда не думал, что так быстро устану.

— Это берег, — ответил он без улыбки. — Здесь не качает.

— Верно, — согласился я. — Все–таки на море мы дома, на берегу — в гостях.

В коридоре с десяток королевских гвардейцев тут же взяли нас в коробочку и так бы двинулись обратно, как я понял, а Вилкнис, заметив мой косой взгляд на гвардейцев, сказал успокаивающе:

— Это почетный караул. Для особо уважаемых го–стей. У нас так принято. Прошу вас, глерд…

Он сам распахнул передо мной двери, я перешагнул порог и сразу ощутил, что неприятности вот они. Хотя и нет того холода, когда грозит именно смерть, но в комнате три человека в богатых одеждах и с золотыми цепями на груди, все трое настроены резко враждебно, это не только чувствую всеми фибрами, хоть и не знаю, что это, но и вижу на их лицах и в их глазах.

Вилкнис сказал торопливо и как–то виновато:

— Глерд Юджин, прошу вас сесть… У наших выс–ших глердов появились к вам вопросы. Глерд Энтори Хамильгерн, прошу вас.

— Слушаю, — ответил я сдержанно, оглядел их вни–мательно и сел.

Один из присутствующих посмотрел на двух сорат–ников, словно спрашивая разрешения, те наклонили головы.

— Глерд Юджин, — проговорил он ровным голо–сом, — это ваше настоящее имя? Ладно, пока это не–важно. Должен сообщить вам неприятную новость.

Сердце мое застучало тревожнее, я пробормотал:

— Я готов… выслушать.

Он произнес ровным голосом и не отрывая взгляда от моего лица:

— Ваш корабль… задержан. Разумеется, временно.

Я вздрогнул.

— Что?.. Зачем это вам? А люди?

— Они тоже временно задержаны, — сказал он с подчеркнутой любезностью. — До выяснения. Завтра начнем допрашивать по одному, сверять сведения, кто- то да проболтается… А вы можете сейчас все рассказать честно и открыто. Кто вы, зачем здесь, почему у вас такой странный корабль?..

Я покосился в сторону распахнутой двери. Вошли и встали по обе стороны четверо здоровенных гвардей–цев с копьями, а еще видно, что в коридоре ждет целый отряд. Чуть погодя в комнату вошли четверо арбалет–чиков и тут же взяли меня на прицел.

— Глерд Хамильгерн, — сказал я горько, — вы делаете ошибку.

— В чем же? — спросил он.

— Мы просто исследователи, — пояснил я. — Путе–шественники. Любопытные, как все люди… но доста–точно смелые, чтобы пойти за своим любопытством. Ничего больше.

Он вздохнул.

— Глерд… я не сомневаюсь, что вы глерд, хотя глерды бывают и разбойниками. Вас сейчас отведут в охраняемое место, подумайте хорошенько. Мир жесток, глерд. Если начнете запираться…

Он не договорил, я после паузы сказал хмуро:

— Будете пытать, да?.. Но вы ничего другого не услышите.

— Желание человека знать больше, — заметил он, — неистребимо. Мы будем стараться узнать до вашего последнего вздоха.

— А почему бы не поверить, — спросил я с на–деждой, — что мы просто отважные путешественники?

Он кивнул.

— А я верю. Но вы первые люди с той стороны моря, так что сами понимаете, насколько вы ценный источник сведений. К тому же, понимаете, мы не мо–жем вам дать вернуться.

— Почему?

Он осмотрел изумленно.

— Разве вы не видели, как именно укреплен порт? Какие где ограждения? Сколько у нас кораблей и как оснащены?.. Ваш корабль превосходит наши, а это зна–чит, мы можем не устоять перед вторжением вашего флота!

— Зачем нам вторгаться? — возразил я. — У нас там свои проблемы. Сказать, что мы мирные люди, не поверите…

— Не поверю, вы правы.

— Тогда поверьте, что у нас своих проблем хватает. Заговоры, мятежи, столкновения с соседями…

Он кивнул.

— Вот–вот. Там у вас с соседями равные силы, а здесь вы наткнулись на королевство, где флот заметно слабее, а это значит, и само королевство можно за–хватить, а людей поработить.

Я вздохнул.

— А потому такие предосторожности? Даже арба–летчики, что могут, если рванусь, и своих перестрелять?

Он вздохнул.

— Простите, глерд, но сейчас вас обыщут, тогда лишние уйдут. А то ходят слухи о чародеях с амулетами, защищающими от стрел и даже мечей. У нас не встречаются, но, по летописям, были в старину, а у вас там могут быть и сейчас.

— Делайте, — сказал я сломленным голосом, — что хотите. Мне так горько, что нам не верят… Я ожидал, уж простите, более теплый прием. Все–таки мы первые пересекли море!

Он сказал почти с сочувствием:

— Понимаю. Однако высшие государственные ин–тересы…

— Я вас тоже понимаю, — заверил я. — Но жизнь бывает жестокой не только к жертвам.

Он кивком головы указал на меня гвардейцам.

— Обыскать!

Я заметил, что один из гвардейцев ну точно не гвар–деец, прикасался ко мне совсем не обыскивающими движениями, а словно пытался нечто ощутить в моем теле или, точнее, моей одежде, однако я здесь в обыч–ном одеянии нижнедолинца, ничего интересного, и он первым отошел от меня, кивнул Хамильгерну.

— Ничего.

Гвардейцы тоже один за другим отходили от меня, взгляды разочарованные, точно надеялись отыскать хотя бы спрятанный нож, чтобы просить награду за усердие.

Команда арестована, билось в голове, а это значит, мои меры предосторожности ничего не дали. Или здесь специалисты лучше, чем я предполагал. Должны быть лучше, чем в Дронтарии: это они навязали Дронтарии кабальный договор, а не Дронтария им…

Все же меня вели не просто под конвоем, а под уси–ленным: трое по бокам, два сзади с почти упирающими–ся мне в спину острыми копьями, и двое впереди, что бдительно следили, чтобы никто не попался по дороге.

Я надеялся, что после обыска меня поместят вместе с моим экипажем, если он в самом деле захвачен, одна–ко привели в то самое здание, что в первый раз, только опустились на четыре этажа вниз, запах там не просто

затхлый, а вовсе отвратительный, провели в самый конец, где и втолкнули в крохотную комнатку, выдол–бленную прямо в скале, такие называют каменными мешками.

Дверь из толстых дубовых досок, такую не выбить, я обернулся в камере, гвардейцы уже уступили место тюремщикам, толстым и здоровенным, но и те на меня посмотрели с опаской, я не уступаю им ни по росту, ни по ширине плеч, но выгляжу мускулистее, это заметно.

Один сказал рыкающим голосом:

— Здесь все охраняется как снаружи, так и внутри, понял?

— И что? — спросил я.

Он повысил голос:

— Это к тому, что если начнешь шуметь, тут найдется, кто тебе переломает ребра!

— Это хорошо, — сказал я. — Обожаю, когда мне ломают ребра. В котором часу ужин?

Оба загоготали, словно я сказал что–то жутко смеш–ное, отступили за порог. Дверь захлопнулась, тюрем–щик с грохотом задвинул засов, я слышал как со скри–пом всаживает в петли дужку громадного замка.