Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов

Была мысль сосредоточиться и попробовать ускользнуть из камеры через портал. Правда, всего на шаг, от силы на два, но все–таки свобода по ту сторону двери, однако какая это свобода, если пробиваться еще четыре этажа наверх, а после путешествия через портал буду слабее мокрой курицы.

Долго думал, ничего умного в голову не лезет, кро–ме как вступить в переговоры и как–то уболтать, я дол–жен быть в этом сильнее этих питекантропов.

Выждав некоторое время, постучал в двери кула–ком, потом ногой. Долго никто не показывался, я бил

ногой, но кроме меня никто грохота вроде бы и не слышит. Либо слышат, но лишь посмеиваются, дескать, пусть побесится…

— Хорошо же, — прорычал я, чувствуя, как злость уже захлестывает так, что какие тут придуманные демократические ценности, есть только реальные и общечеловеческие: человек человеку люпус эст, да еще такой люпус, что четвероногий люпус поджал бы хвост и убежал, тоненько визжа, при виде двуногого собрата.

Дверь из плотных дубовых досок, но здесь я уже ви–дел, в каком месте прибит засов, когда еще только под–водили к этой двери снаружи, сейчас вытянул вперед руку и согнул указательный палец.

Рукоять пистолета возникла в ладони, сразу грянул выстрел. Пуля пробила толстую дверь насквозь, я чуть сместил ствол и выстрелил несколько раз подряд, по–сле чего саданул ногой.

Затрещало, но дверь устояла. Не желая стрелять снова, я ударил дважды, и она распахнулась, позвяки–вая наполовину оторванным засовом.

Со стороны коридора донеслись неторопливые шаги, ага, идут усмирять разбушевавшегося арестанта, хорошо, идите.

Я выждал, в поле зрения появились два тюремщика, оба сытые и с такими лоснящимися от жира мордами, будто подбирали ими мелкие куски сала прямо с пола.

У одного пояс оттягивает громадная связка ключей, второй среагировал раньше: охнул и выпучил глаза.

— А ты как сумел…

Первый вскрикнул тонким поросячьим голосом:

— Надо звать стражников!

Он развернулся, готовый бежать за подмогой, я сказал зло:

— Вас же двое, что ж такие пугливые орлы? А как насчет переговоров?

И сразу открыл стрельбу из двух пистолетов, сцепив кулаки, сильные в переговорах не нуждаются. Их тела задергались, один рухнул вниз лицом мне под ноги, второй успел повернуться, намереваясь удрать, я просадил его насквозь со спины, мне можно, я демократ и голосую за либеральные ценности.

Они хрипели и дергались в агонии, я с трудом пере–вернул того, у которого связка ключей, сдернул с пояса и пошел, брезгливо обходя вытекающие из–под них ру–чьи крови.

Издали донеслись голоса, свернул в длинный кори–дор, там в ряд такие же двери из толстых досок.

Голоса становятся громче, я крикнул властно:

— А ну тихо там! Сейчас открою!..

После двух поворотов ключа замок повис на петле. Я вытащил дужку и отбросил в сторону. Дверь распах–нулась, десяток оборванных и худых мужчин в страхе отшатнулись, глядя вытаращенными глазами.

— И свобода, — сказал я, — братья–душегубы, вас примет радостно у входа… только мечи сами возьмите у тех героев в коридоре. Кто знает, новеньких сегодня ночью приводили?

Все молчали, только один наконец сказал из задних рядов:

— Если привели, то здесь камер много… А новое здание для тюрьмы только строят.

— Большое? — спросил я.

— Громадное, — заверили меня сразу несколько го–лосов.

— Демократия на марше, — сказал я с пониманием. — Вот ключи от остальных, как думаю, камер. От

кройте все, но к выходу пока не рвитесь, там охраны побольше. Я пойду впереди, а вы держитесь сзади.

Несколько голосов с радостью закричали:

— Да, господин!

— Как скажете!

— Вам виднее…

— Мы за вами…

Тюрьма в самом деле оказалась битком набита за–ключенными, потому и охраны немало. Я поднимался по лестнице выше и выше, стрелял, сцепив зубы, мстил за подлое предательство и плен.

На каждом этаже свои тюремщики с ключами на пузе, а когда я переступал через их тела и шел дальше, прущая за мною толпа жадно хватала ключи и открыва–ла за моей спиной одни за другими двери.

Когда поднялись на первый этаж, я уже начал тре–вожиться за своих, но чуть ли не в последней камере отыскались Фицрой, Грегор, Ваддингтон и остальные с корабля.

Они выскочили в просторный холл, обозленные и пристыженные, я не стал слушать их оправдания, крикнул:

— Нас обманули! Меня обманом, думаю, и вас. По–тому и мы свободны от всех правил благородной вой–ны. Жаль, убивать и грабить вволю не получится…

Фицрой вскрикнул:

— Почему?

— Некогда, — ответил я. — Мы в чужой стране, нужно убегать на причал к своему кораблю, если он еще там.

Фицрой сказал всем:

— Но по дороге можете всех, кто попытается оста–новить или хотя бы замедлить наше победное и триум–фальное бегство!

Джонадер прорычал:

— Уж я отыграюсь…

Фицрой сказал мне виновато:

— Меч мой забрали…

— Все потом, — крикнул я. — Вон уже тревогу под–няли!.. Все в порт, все в порт!.. Если нашего корабля там нет, захватим чужой!.. Вперед, вперед!.. Бегом!

Снаружи звездная ночь и одна–единственная луна, но зато такая, что мелатонин под ее светом точно выра–батываться не будет, видно почти как днем.

Я придержал Ваддингтона за рукав.

— Глерд, примите мои извинения. Вы были совер–шенно правы! Я вел себя глупо, самоуверенно и безрас–судно.

Он вскрикнул с неловкостью:

— Перестаньте, глерд! На вашем месте я бы посту–пил, как вы. Положение командира обязывает… А те–перь давайте побыстрее к причалу. Насколько я по–нимаю службу королевской охраны, нас могут успеть догнать, здесь как раз достаточно близко…

Фицрой запомнил дорогу лучше всех, а Понсоменер подсказывал, где свернуть в какой переулок, чтобы не наткнуться на городскую стражу, они и повели нашу команду.

Я заметил, что нас вроде бы стало больше, еще чет–веро увязались за убегающими в сторону порта, в то время как остальные освобожденные из тюрьмы рину–лись переулками в город.

Там сразу же залаяли собаки и зловеще прозвучал медный гонг, сигнал тревоги.

Ваддингтон крикнул мне на бегу:

— Не отвлекайтесь, командир!.. Я примкнувшими сам займусь!

— Вы тоже ни на что не отвлекайтесь, — велел я. — В порту вести себя тихо. Если корабль у пирса, захва–тить, но не рискуйте слишком…

Он недослушал, унесся следом за командой, только Фицрой оглянулся, остановился резко.

— А ты чего?

Я гаркнул:

— Беги с ними! Во главе!

Он крикнул оскорбленно:

— Вот еще! Я трусливее всех, да?.. Смотри, эти гады как знали, что вырвемся из тюрьмы! Целый отряд прямо от дворца прет в нашу сторону!

Я прокричал зло:

— Не отведешь всех к кораблю — мы не друзья! Я придержу погоню!