Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов

Фицрой сказал задумчиво:

— Или же пиксийцы не очень обожают Гарн, сопер–ничающее с ними королевство.

— Тоже может быть. Совместно грабят Дронтарию, но друг друга ненавидят и боятся. К счастью для них, между ними Дронтария, а то бы уже истребляли друг друга в битвах и жгли города и села…

Я повернулся к Фицрою.

— Давай колись, как вас захватили?

Он ответил, отводя взгляд:

— Стыдно признаться, но без всякого боя. Умелые они, Юджин. Как я понял, то и дело воюют с Шанте- лем, это королевство восточнее Гарна, а на море у них вообще не прекращается война.

— А захватили вас как? — напомнил я.

Он сказал нехотя:

— Те, что остались на корабле, думали, что в безо–пасности, когда убрали сходни и отплыли малость. Но гарнцы, оказывается, хорошие пловцы. Я оставил од–ного на клотике наблюдать за берегом, тот клянется, что ни одной лодки не сдвинулось с места!.. Но гарнцы подобрались вплавь, закинули веревки с крючьями… А когда уже взобрались и приставили нашим спящим ножи к горлу.. Трое гвардейцев все же схватились за мечи, но их убили быстро. Грегор пытался драться, так его просто оглушили по затылку.

— Аты?

Он отметил с еще большей неохотой:

— Тебя пригласили с таким почетом и уважением, что… я решил, дурак, будто тебя ведут к королю пить, пьянствовать и напиваться вдрызг… На корабле ничего не происходит, я решил заглянуть в таверну. Нет, не в городе, я осторожный, а в ту, ты ее заметил тоже, я видел, что на причале. Там выпивка, песни, доступные женщины, веселье, пляски, драки… в общем, жизнь. Я едва заказал себе вина и начал рассматривать женщин на предмет какую пощупать, и мужчин, кому дать в морду, так что не успел, понимаешь, даже понять, кто и чем врезал сзади так, что очнулся уже связанный, когда тащили по улице.

— Волоком?

Он опустил глаза.

— Нет, вежливо, под руки. Только ноги волочились. Делали вид, что тащат упившегося насмерть. Вроде бы даже переговаривались, что вот их друг снова налакал–ся так, что руку от ноги не отличает… Это для тех на улице, кто посмотрит.

— Натренированные, — согласился я. — Эта служба у них на высоте. Отлажено.

— Либо преступники очень умелые, — заметил он.

— Либо мятежи частенько, — сказал я. — Как же без них? Скучно.

Ваддингтон сразу же, едва вернулись на корабль, приставил и четверых новеньких к работе, его гвардей–цы тоже не сидят без дела в отличие от моих орлов, все- таки военная дисциплина — великое дело.

Видимо, следующие экипажи нужно набирать по большей части из королевских гвардейцев или хотя бы вводить их в состав экипажа. И как пример послушания и работоспособности, да и, чего греха таить, для профилактики возможных мятежей и попыток захвата корабля.

А еще на корабле оставались двое гарнцев, их за–стигли врасплох спящими, никак не ожидали, что под утро, когда спится особенно, кто–то да вернется.

Один успел дотянуться до меча, его сшибли и рас–терзали, второю, что только–только открыл глаза, креп–ко избили и связали.

Я рассматривал его без особого интереса, простой солдат, что он знает, потом по форме сообразил, что это из королевской гвардии, а они все–таки знают побольше простых крестьян или рыбаков, велел дать ему вина и приступил к допросу.

— Имя?.. Звание?.. Чин?.. Должность?..

Он помолчал, но вино жадно выпил, чашу осушил до дна. Пил бы и больше, но не налили, на меня погля–дывает одним глазом, припухшим и в кровавых жилках, второй заплыл настолько, что даже щель между верх–ним и нижним веком не щель, а тоненькая черточка.

— Знаете, — сказал я, — как гуманист, я содрогаюсь при мысли, что придется прибегать к пыткам. Но как демократ, стоящий на защите интересов… э-э… демократии, я вынужден делать все, что нужно для культуры и победы гласности. Вы как насчет гласности?

Он буркнул:

— Спрашивайте.

Я сам не ожидал, что допрос продлится так долго, гвардейцы короля в самом деле не крестьяне, знают до–статочно много, вельможи разговаривают в их присут–ствии откровенно, да и как иначе, если они на каждом шагу, неподвижные и молчаливые, как истуканы, в са–мом деле перестаешь замечать.

— Хорошо, — сказал я и кивнул внимательно слу–шающему Ваддингтону. — Налейте ему еще вина. Устройство королевства любопытное… но ничего ново–го. Теперь о тех небоскребах, что на той стороне горо–да… что они собой представляют?

Судя по его лицу, такой термин слышит впервые, однако он понятен, объяснять не нужно, поморщился и сказал нехотя:

— Никто ничего не знает. Там маги. А также всякие там… ну, колдуны, чародеи… Они сами не желают жить среди людей. Но у слабых мало сил, потому и живут среди нас…

— Это уже что–то, — сказал я заинтересованно, — гуманное общество. Как к ним в народе относятся?

Он пожал плечами.

— Пользоваться пользуются, но если где корова па–дет, то всем понятно, колдун виноват. Тут же идут уби–вать и грабить. А для знатных глердов убить колдуна — это как подвиг.

— А сильные?

— Сильным люди не нужны. То ли сами творят себе еду, то ли как–то еще… Обычно уходят и поселяются либо высоко в горах, либо в лесах, а то и вовсе в пусты–нях… говорят, есть и такие места.

Я вспомнил те высокие башни над городом, по спине пробежал озноб, словно оттуда все еще наблюдают за мной.

— А что насчет тех, кто высоко в башнях над вашей столицей?

Он пробормотал:

— Те хуже всего.

— Опаснее?

— Да, — ответил он. — Их не достать снизу, а баш–ню не разрушить. Либо камень там крепче, чем… ка–мень, либо всякий, кто подойдет близко без разрешения чародея, падет мертвым.

— Ого, — сказал я.

Он потрогал разбитую скулу, поморщился.

— С такими колдунами у правителей обычно, как это сказать, вооруженный мир. Чародеи даже помогают защищать земли, если нападет враг, но все равно коро–лям, как понимаете, глерд, такое ненавистно…

— Еще бы, — согласился я. — Какой король до–пустит, чтобы кто–то совсем рядом не признавал его власть?.. Тогда нам повезло.

— Что убежали ночью? — переспросил он. — Ду–маю, колдунам в башнях все равно. Это если бы боль–шая армия подошла и начала жечь город, который ча–родею зачем–то да нужен…

Я поднялся, кивнул.

— Ладно, лечись. К сожалению, сразу тебя не убили, когда было можно, а теперь вроде бы нельзя, хотя, конечно, можно, но уже нельзя, потому что поздно.

Он снова потрогал скулу, даже сунул палец в рот и пощупал там верхние зубы.

— Благодарю, глерд. По глазам вижу, и город со всеми жителями утопите без всякой жалости, но если что–то вам нельзя, то нельзя.

Я кивнул в его сторону Вад дингтону.

— Он твой.

Тот подхватил гарнца и потащил к выходу, а когда за ними захлопнулась дверь, я повернулся к карте и за–стыл. Посреди каюты появился рослый и жилистый мужчина с крепким телом, но измученный настолько, словно доживает последние дни жизни: ввалившиеся глаза, под которыми многоярусные темные мешки, по–хожие на сети для ловли рыбы, желтая кожа лица с от–висшими брылями, запавший рот…