Гай Юлий Орловский - Небоскребы магов

— Ты тоже, — проговорил он, как мне почудилось, с сочувствием, — творишь из пустоты…

Я ответил осторожненько, стараясь вообще не ше–велиться:

— Да… передвигаю там… в ней…

Он спросил сиплым голосом:

— Отказаться… не можешь?

— А зачем? — спросил я наивно.

Он зябко передернул плечами.

— Ты не можешь не чувствовать ужас… И всю бес–смысленность… Или как–то защитился? Но от этого нет защиты, потому что… от себя нельзя…

За его спиной возникло кресло, он сел, не глядя, а я смотрел на него со страхом и жалостью. Мощь его чу–довищно велика, понимаю, но может создавать только то, что знает и понимает, а понимание у него такое же, как у любого другого в этом мире, в то время как у меня сил в миллион раз меньше, но могу творить, скажем, пистолет и патроны, потому что для меня упорядоченная пустота не совсем как бы пустота…

А самое страшное, он в полной и страшной силе ощутил иллюзорность всего, что нас окружает.

Он может мановением руки создать гору из ничего, и точно так же распылить ее, и сознание того, что все вот так вокруг создано из ничего и может рассыпаться в любой момент, наполняет безнадежной тоской и рав–нодушием ко всему, потому что ничего на самом деле нет, все ненастоящее, всего лишь чуть перестроенная пустота, не за что держаться, нечего ценить…

Я проговорил, с трудом преодолевая страх:

— Я знаю…

Он спросил хмуро:

— Что?

— Что все… из ничего, — ответил я. — И что это… ужасно. Я знаю.

Он спросил с вялым изумлением:

— Ты… знаешь? И… как с этим живешь?

— Если честно, — признался я, — стараюсь об этом не думать. Живу, как другие живут. Все эти темные материи, квартовые точки, бозоны… все это как бы не существует, когда о них не думаешь. Ну разве простой крестьянин может представить себе, что все мы… из пустоты?

Он содрогнулся, лицо стало бледным.

— Я знаю… что мир… пустота… но мы?

— И мы, — подтвердил я. — Но думать об этом нельзя!..

Он перехватил мой взгляд, полный сочувствия, ему в самом деле жутко, это я знаю о строении атома, и что там пустота на самом деле не пустота, что расположен–ные на огромных расстояниях один от другого атомы моего тела достаточно устойчивы… не знаю почему, но я верю, что для этого существуют некие фундаменталь–ные законы, и не надо бояться, что я весь из пустоты, нужно только не стараться представить это, иначе в са–мом деле рехнуться просто…

Он сказал мертвым голосом:

— Ты сделал мои знания еще ужаснее… Я не должен это представлять… и не могу не… нет, нельзя, нельзя…

— Погоди! — вскрикнул я. — А как насчет…

Слабо сверкнуло, пахнуло озоном. Он исчез, я за–стыл с сильно колотящимся сердцем, не понимая, то ли он переместился в свою башню, то ли все–таки представил пустоту на своем месте и… для человека с нашим могучим воображением это чревато. И смер–тельно опасно.

Кресло исчезло моментально, без всяких эффектов, просто атомы приняли другую конфигурацию, конфи–гурацию окружающего воздуха…

За дверью послышался веселый голос и топот сапог, Фицрой напевает нечто фривольное, остановился у моей двери, я уже решил, что пройдет мимо, однако дверь распахнулась с треском, что и понятно: у него в одной руке большой кувшин с вином, а другой при–жимает к груди две серебряные чаши.

— Есть повод выпить! — сказал он бодро.

— Это хорошо, — ответил я с облегчением. — Наливай! Пополнее.

Он хохотнул.

— Ага, и ты…

— Точно, — согласился я. — И ты пытался предста–вить, что весь мир… пустота?.. Да ладно, шучу…

Он сказал с неодобрением:

— Непонятные у тебя какие–то шутки. Пустота бу–дет в чаше, когда я выпью вино! Но я знаю, как эту пу–стоту заполнить…

Я жадно пил и думал, что у нас так много защитни–ков памятников старины, истово охраняющих каждый камень старинных боярских усадеб, что им страшно ощущать себя в современном постоянно изменяющем–ся мире.

Все они инстинктивно избегают ужасающей мысли о невероятном мире впереди, куда прогресс их несет вопреки их желанию, таком сложном, где все не так, а как хорошо на природе, желательно — дикой, чтобы никакой техники, а только трава, вода, небо, чистый воздух…

Но эти люди, хоть и страшатся наступления нового технизированного мира, где всё–всё по сложнейшей науке, сами все же обитают в мире, достаточно насы–щенном высоким хай–теком, а вот человеку прямо из Средневековья оказаться в таком мире… да еще узнать и представить… именно представить!., что все мы со–стоим из пустоты, из частиц, которые можно переста–вить и получить такое, что просто не просто…

Фицрой наполнил чашу вином, взглянул на меня исподлобья.

— У тебя все в порядке?

— Да, — ответил я. — А что?

— Да полыхнуло, — сообщил он подчеркнуто без–участным голосом. — Даже через дверь было видно.

— Я ничего не видел, — ответил я. — Тебе почуди–лось.

— Да? — переспросил он. — Половина команды тоже заметила, кстати. Ну да ладно, я не лезу в твою магию. Допивай и пойдем наверх. Что–то мне стало нравиться стоять на мостике! Сам бы ни за что не поверил.

Мы стояли на капитанском мостике с Фицроем и Грегором, я наблюдал за работой матросов, когда с верхушки мачты Понсоменер прокричал ликующе:

— Корабль!.. Слева по курсу!

Я взбежал на корму, торопливо ухватил оптический прицел. Фицрой и Грегор поднялись ко мне, Грегор дольше всех всматривался в проплывающий вдали кро–хотный кораблик, лицо сперва озарилось радостью, по–том приняло встревоженное выражение.

— Это большой торговый, — определил он. — Идет из Гарна. С грузом, а это значит, направляется в Шан- тель. Это королевство за Гарном. Туда всегда с грузом…

— Откуда знаешь?

Он ответил скромно:

— В тюрьме чем народу заняться, как не поговорить?

Я внимательно рассматривал корабль в оптический

прицел. Большой торговый, так здесь это называется, но всего лишь та же большая лодка с одним–единст- венным прямоугольным парусом. Очень непрочная конструкция, любая лодка имеет пределы в размерах, увеличить чуть больше, и рассыплется под собствен–ным весом.

— Отчаянные люди, — согласился я. — Если застиг–нет буря…

Он проговорил:

— Если такая, что трепала нас, этим вообще поги–бель.

— Значит, — сказал я, — отважные люди. Из Гарна, говорите?

— Из Гарна, — ответил он нехотя. — Отважных в Дронтарии не меньше, только у нас нет кораблей… Глерд?

— Будут, — ответил я на невысказанный вопрос. — Но все нужно делать очень осторожно. Похоже, это море не так уж и велико? В самом деле, гигантский за–лив. Ладно, потом узнаем, а сейчас идем на сближение.

Фицрой спросил тихо:

— Хочешь захватить?

Я ответил так же шепотом:

— Королевства, навязавшие кабальный договор Дронтарии, должны понимать, что не все примут его покорно. Как два демократа, мы имеем полное мораль–ное право бороться против гнета, сатрапства и неспра–ведливости!.. Ты же, надеюсь, демократ?