Терри Лу - Под крылом дракона

Джалу, сжимающий руки на горле твари, не поворачивая головы, резко бросил:

— Уходи! Сейчас же!

Я послушно побрела к выходу, не отнимая от стены ладоней, потому что дрожащие коленки все норовили предательски подломиться.

У коридорного проема, зияющего чернотой, остановилась.

Никуда я не уйду. Не уверена, что смогу чем-то помочь, но хотя бы дезертирство не ляжет позорным пятном на мою и без того не кристальную репутацию.

Да и вряд ли сейчас моей жизни угрожает опасность — разве сможет какая-то глупая тварь, похожая на упыря из малобюджетного ужастика, справиться с самым настоящим драконом? Ха!

…Что-то шло не так.

До боли закусив губу, я наблюдала за схваткой.

Взбрыкнув сильными, такими же когтистыми, как и верхние конечности, ногами, тварь отшвырнула Джалу в сторону легко, как какую-нибудь древесную щепку. Поднявшись, потрясла нечеловеческой уродливой мордой, с уголков раззявленной пасти стекала густая слюна.

Дракон быстро поднялся на ноги. Сгруппировался, низко опустив голову, прижимая к туловищу локти и чуть согнув колени.

В растерянности я пожевала и без того искусанную нижнюю губу. Что происходит? Почему он не превращается в огнедышащего ящера, наверняка способного в два счета расправиться с тварью?

Джалу стоял ко мне вполоборота, так что я могла видеть, как плотно сжаты его тонкие губы, образуя суровые, сильно старящие лицо складки у рта. Как сведены к переносице густые светлые брови. Как капелька пота стекает по виску…

Все просто, вдруг с отчаянием поняла я. Здесь очень низкие потолки. Попробуй Джалу превратиться — и он обрушит нам на головы тонны камня или же, что вероятнее, не сумев проломить потолок, будет раздавлен и скован в этой комнатке, как огромный зверь, запертый в тесной клетке.

Обхватив себя руками за плечи, я тихо заскулила. Что же ты наделала, Лис? Что же ты, василиск тебя раздери, натворила.

Тварь несколько раз провела перед грудью лапами, будто напоказ вспарывая воздух своим кухонным набором.

Джалу, внешне спокойный и равнодушный, как мраморная статуя, не двинулся с места. Слегка нагнулся вперед, ладонь скользнула за голенище высокого сапога, извлекая на свет короткий, в две ладони, кинжал с широким листовидным лезвием.

Когда тварь, утробно взрыкнув, бросилась к нему, дракон скользнул в сторону. Она двигалась, как разъяренный бронтозавр — разрушительно, сметая все на своем пути, но медленно и неуклюже; он — как юркая змея, стремительно, словно перетекая из одной точки в другую.

И все же силы были неравны.

Джалу, чьи движения выдавали опытного бойца, оставался обычным человеком. А человеку с этим существом не справиться — почему-то я была уверена.

Джалу кружился по комнате, как вьюн. Он все так же избегал прямого столкновения, но теперь задерживался возле когтистой туши на пару секунд дольше. И хоть за это время успевал всадить пару раз лезвие кинжала твари под ребра, это не доставляло ей особых неудобств — полоска стали входила не глубже чем на пару сантиметров, и черная кровь из неглубоких ран тут же свертывалась.

Дракон явно начинал уставать. Секундные задержки возле массивной туши становились все дольше, движения замедлялись, а лезвие кинжала все реже находило цель.

В какой-то момент тварь сумела зацепить дракона когтями, подмяла под себя гибкое тело, ломая, как тонкую древесную лучину…

Страшным усилием Джалу освободился из смертельных объятий. Тяжело отпрыгнув, замер в углу комнаты, привалившись спиной к стене и медленно сползая на пол. Волосы, упавшие на лицо, закрывали глаза.

Я с ужасом увидела, что располосованная рубаха на драконе от ворота до пояса пропитана кровью. Ярко-алые пятна, как бутоны мака, расцветали на белой ткани.

Охнув, я прижала руку ко рту.

— Джалу!

Мой крик, больше похожий на комариный писк, заставил дракона поднять голову. При виде меня его глаза полыхнули яростным огнем. Он скривил губы, сказал что-то, но я не расслышала.

Дракон был не единственным, кто обратил на меня внимание. Тварь, развернув длиннорукое уродливое тело, выкатила на меня похожие на теннисные шары бельма глаз.

Я попятилась.

В слюнявой пасти шевельнулся язык — толстый, розовый, как жирный червяк.

— Еда! — отчетливо сказала тварь. Голос у нее был совсем детский, тонкий и мелодичный, и от этого становилось еще страшнее. — Еда-а!

Бежать! Это определенно единственное, что сейчас нужно делать, но ноги, будто оплетенные невидимыми корнями, приросли к земле.

Тварь подходила неспешно, мелкими шажками, переваливаясь с ноги на ногу, — видимо, понимая, что дракон не представляет прежней опасности, а жертва скована страхом.

Под голодным собственническим взглядом я ощущала себя упитанной курицей-гриль, истекающей соком на вертеле.

Тварь остановилась в метре от меня, плотоядно облизнулась розовым языком. От нее несло, как от свалки, кисло-гнилостным смрадом.

Я сжалась, когда когти, так похожие на ножи для разделки мяса, вспороли воздух, но глаза не закрыла. Мамочка, умирать-то как не хочется…

Тварь все не нападала, водила передо мной когтистыми лапами, упиваясь страхом своей жертвы.

Голова отказывалась соображать, тело — двигаться, и лишь где-то на периферии, краем глаза я видела, как Джалу, шатаясь, идет вдоль стены, оставляя на камнях за собой бурые полосы. Сердце, которое, как мне казалось, от ужаса уже перестало биться, сжалось: мысль, что именно я привела нас с драконом к такой страшной гибели, была невыносимой и заслоняла все прочие переживания.

Не сразу я поняла, что дракон двигается в противоположную от нас сторону — прямо к истекающей лавой глыбе черного льда.

Добравшись до нее, Джалу приник израненным телом к глыбе, стал жадно слизывать лаву с оплавленной черной поверхности. Совершенно забыв о кровожадной твари у себя под носом, я в изумлении вытаращила глаза. Определенно, я тронулась остатками мозгов — зрелище было безумным, а еще очень смешным, потому что Джалу, вылизывающий сначала лед, а потом и собственные руки, залитые лавой, походил на кота, дорвавшегося до крынки со сметаной. Удивительно, но лава не причиняла ему ни малейшего вреда.

…Не знаю, как я умудрилась уклониться от страшного удара когтистой лапой. Тело, очнувшееся ото сна, действовало само — бросило меня к стене, больно приложив виском о каменную кладку, зато лезвия когтей со свистом разрезали воздух возле самого уха, задев лишь краешек мочки. Вниз по шее заструилась тонкая теплая струйка.

Тварь нависала надо мной, как Пизанская башня, и вот-вот грозила обрушиться всем великаньим весом. Смрадное дыхание опалило лицо, на щеку стекла вязкая вонючая слюна. Я попыталась закричать, но глотка выдала лишь жалкий скулеж побитой собаки.