Владимир Упоров - Маг Теневого Элемента (СИ)

Публика молчала.

— И, тем не менее, — продолжил он, — никто из вас не пожелал вспомнить о чести и благородстве, не воспользовался правом запрета несправедливого боя! А ведь вы имели на это полное право, как маги Белого Пламени! — Реннет снова посмотрел на поверженную чародейку, и так, чтобы его слышала только она, сказал: — Как видишь, дорогая Рэанна, в любом законе или правиле есть дыры, которые можно использовать в своих целях. Они могли отменить наш с тобой бой, но не были обязаны это делать. Так же как и мне — победителю в сегодняшней дуэли, закон запрещает убивать проигравшего, но… — в глазах юноши загорелось неистовое пламя гнева, — он не обязывает меня не трогать тебя совсем. Покалечить, изуродовать, унизить — зависит лишь от личных предпочтений…

— Это было… удивительно! — воскликнул Мастер Киос, когда он и юноша расположились за столом, в Приемном кабинете. — Признаюсь, даже я такого не ожидал.

Реннет пристально посмотрел на него, но ничего не сказал. Тот даже не упоминал о последних словах, сказанных им, что было вполне ожидаемо. Юноша понимал, почему архимаг не отклонил заявку Рэанны на проведение дуэли, и от этого испытывал к нему еще большее презрение.

А еще он чувствовал невообразимую усталость во всем теле. Большое количество использованных заклинаний дало о себе знать сразу после того, как он покинул Арену.

— Ты стал очень сильным магом. Похоже, обучение в Гильдии не пропало даром, — заметил Глава клана, стараясь скрыть тревогу в голосе. Стоит добавить, у него это прекрасно получалось. Никто другой наверно и не заметил бы, но его собеседник умел не просто слышать, а чувствовать подобные вещи.

— Мне известны мои возможности, — спокойно ответил юноша. — И я прекрасно понимаю, что Рэанна сильнее меня в магии. Отрицать этот факт не имеет смысла. — Реннет устало провел рукой по спутанным волосам и продолжил: — Взять хотя бы ее последнее заклинание — Белый Лед.

— Значит, ты тоже узнал его? Да, это высшая магия! Заклинание "Белый Лед" называют так из‑за молочно — белого цвета ледяных лезвий. Говорят, что это особый лед, способный разрубать камни, а уж о человеческих костях и мышцах — даже говорить не стоит. Скажи, Реннет, — маг вдруг поменял тему, — к чему был тот спектакль в самом конце? Я уже начал думать, что ты намереваешься всерьез покалечить Рэанну…

Юноша продолжал отвечать тоном полным безразличия:

— Я мог бы это сделать, и я хотел, чтобы остальные это тоже поняли. Эта сцена являлась своеобразным предупреждением тем магам, которые захотели бы бросить мне вызов в будущем. В следующий раз, настаивать на сражении только до поражения — я не стану!

— Ты поступил правильно, — сказал Киос, после некоторой паузы. — Я лично благодарен тебе!

— Правильно? — искренне удивился Реннет. Его лицо приобрело ожесточенность: — Справедливей было бы вообще убить ее! Вы и сами прекрасно понимаете: если бы не использованная мной иллюзия, она спокойно растерзала бы меня, и не имеет значения — сдался я, или нет!

— Может быть ты прав, а может — и нет, — произнес Мастер, но голос его прозвучал слишком неуверенно. — Однако сейчас я хотел бы поговорить о судьбе твоего противника. Как победитель, ты имеешь право решить ее, и я попросил бы не настаивать на изгнании…

Реннет молчал буквально с минуту, расположив бледные ладони на столе перед собой.

— Вы имеете в виду изгнание из клана? О нет, это слишком легко для нее, — усмехнулся он. — Я хочу, чтобы ее никогда не ставили в командование. Чтобы она не могла командовать даже группой учеников, а не то что магов. Также, я требую лишить его права подниматься по ранговой лестнице. Она навсегда останется магом третьей ступени. По — моему, это не слишком высокая цена, не так ли?

Архимаг попытался возразить:

— Но, нам Рэанна оказалась бы полезной в роли командира…

— Я оставил ее в живых, как вы и просили, а остальное меня не касается. — Юноша встал из‑за стола и поклонился. По его глазам Киос понял, что решение окончательное, и не стал дальше настаивать, так как это уже было бесполезно. Он просто поклонился в ответ, пожелав ему хорошо отдохнуть. Его начало беспокоить дерзость парня, и произошедшие с ним изменения. Однако пока он не хотел принимать жестких мер, потому как это могло обернуться еще худшими бедами. Возможно, для мальчишки не все еще потеряно…

Реннет проспал почти целые сутки, и проснулся только к полудню следующего дня. Вчера, после разговора с Мастером Киосом, юноша доковылял до своей комнаты и сразу же уснул, как только коснулся подушки. Он спал как убитый, и ровным счетом ничего не помнил.

Последствия сложной битвы давали о себе знать: сегодня у него сильно болела голова, а руки и ноги словно заржавели и двигались с большим трудом. Тем не менее, юноша заставил себя подняться на ноги. Главным аргументом для такого поистине героического поступка стало сильное чувство голода. Живот уже протестующе урчал. Реннет не ел со вчерашнего утра, а сейчас как раз было обеденное время. Быстро приведя себя в порядок, он побрел наверх, в столовую.

Обед был в самом разгаре. Реннет взял поднос с едой и оглянулся в поисках свободного места. Это стоило ему немалых усилий: юношу уже начинали раздражать эти удивленные, испуганные и презрительные взгляды, обращенные к нему. Слухи о вчерашней дуэли распространились среди обитателей крепости подобно лихорадке. Они стали главной новостью и темой для обсуждений на вчерашний и сегодняшний день. Теперь он никак не мог избавиться от ненужного и ненавистного внимания.

К большому сожалению, свободных столиков в зале не оказалось, но тут, вдруг, юноша заметил Дженну. Она сидела совершенно одна в дальнем углу помещения. Конечно, Реннет предпочел бы есть в одиночестве, но сильный голод избавил его от большей части упрямства и чувства неловкости. Решительным шагом он направился к ученице.

— Кхм… Не будешь против? — спросил остановившись у ее столика.

Дженна заметила юношу еще издалека, но никак не ожидала, что он подойдет именно к ней. На лице девушки отразилось нескрываемое удивление:

— К — конечно нет, присаживайтесь, — пробормотала она слегка заплетающимся от волнения языком. Оторвавшись от еды, ученица во все глаза смотрела на Реннета, как на новое Чудо Света.

Тому стало как‑то неловко, под этим взглядом, ведь обычно он привык к презрению, страху, ненависти или на худой конец безразличия со стороны других.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил он ее и с бесстрастным видом уселся за стол, поставив поднос перед собой. Молча, юноша принялся за еду, стараясь не обращать внимания на глухие шепоты, доносящиеся со всех сторон. Обсуждали, несомненно, его и Дженну.