Майкл Муркок - Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.

Теперь сражение шло во всем зале, тогда как мужчины и женщины без оружия бросились к лестнице и дверям, а некоторые столпились посмотреть на верхней галерее.

Оладан, отказавшись в такой тесноте от нормального боя, вскочил на спину громадного солдата и пытался кинжалом выколоть тому глаз и убить его. Спотыкающийся, полуослепленный солдат неуклюже топтался, стараясь сбросить со спины неожиданного всадника.

Д’Аверк бился с довольно умелым воином, теснившим его к лестнице. Хокмун отчаянно отбивался от громадного солдата, который каждый раз, промахнувшись по нему, отсекал от столов большие куски дерева.

Хокмун попытался сбросить плащ, стеснявший его движения, одновременно уклоняясь от ударов топора. Он шагнул в сторону, запутался в складках плаща и упал. Секирник зарычал и занес топор для последнего удара.

Топор обрушился и распорол складки плаща, но Хокмуна там уже не было: он, упав, успел откатиться. Хокмун вскочил на ноги и, пока секирник вытаскивал из деревянного пола застрявший в нем топор, со всего маха рубанул по шее секирника. Солдат застонал и оглушенный, упал на колени. Хокмун рывком откинул его маску, открыв красное искаженное лицо, и пырнул в распяленный рот, вонзив меч так глубоко в горло, что из шлема хлынула кровь. Хокмун вытащил меч, и шлем, лязгнув, закрылся.

Поблизости от Хокмуна Оладан пытался отделаться от своего противника, который, схватив за руку, стаскивал его со спины. Хокмун рванулся вперед и обеими руками вогнал свой меч прямо ему в живот, пронзив и доспехи, и кожаный колет, и плоть. Солдат завопил, рухнул на пол и остался лежать, корчась.

Хокмун и Оладан пришли на помощь Д’Аверку, рубя своими мечами его противника, пока тот не упал мертвым.

Оставалось прикончить лишь того, кому Д’Аверк отсек руку. Тот лежал и плакал, истекая кровью, и все старался приставить руку на место.

Тяжело переводя дыхание, Хокмун посмотрел на результаты резни, учиненной ими.

— Неплохая ночная работа для святых людей, — произнес он.

Д’Аверк задумчиво глядел на него.

— Может быть, — сказал он, — настало время сменить наше обличье на более полезное для нас.

— О чем это вы?

— Здесь достаточно частей Кабаньих доспехов, чтобы обеспечить нас всех. К тому же у меня есть свои. Я говорю на тайном языке Кабана. При некотором везении мы сможем путешествовать под маской тех, кого боимся больше всего в Темной Империи — ее собственных солдат. Мы гадали, как пробраться через страны, где Гранбретань упрочила свои завоевания. Ну, вот и способ.

Хокмун впал в глубокую задумчивость. Предложение Д’Аверка было диким, но у него были и свои достоинства, особенно учитывая то, что Д’Аверк знал все ритуалы своего Ордена.

— Наверное, вы правы, Д’Аверк, — сказал Хокмун. — Тогда мы сможем проехать там, где местность больше всего заполнена силами Темной Империи и получим шанс попасть в Камарг скорей, чем путешествуя в собственном обличье и по тайным тропам. Отлично, так мы и сделаем.

И они принялись стаскивать доспехи с трупов.

— В молчании трактирщика и горожан мы можем быть уверены, — заметил Д’Аверк. — Они же не захотят, чтобы узнали, что здесь было убито шестеро солдат Темной Империи.

Оладан, баюкающий свою вывихнутую руку, со вздохом сказал, наблюдая за их работой:

— Жаль. Это был подвиг, достойный того, чтобы его записали в анналы.

— Выводок Горных Великанов! Я ж до смерти задохнусь раньше, чем мы куда-нибудь доберемся! — раздался приглушенный гротескным шлемом голос Оладана, когда он попытался освободиться от его громадной тяжести. Они, все четверо, сидели в комнате над трактиром, примеряя доставшиеся им трофеи.

Хокмун тоже находил это добро неудобным. Помимо того, что трофеи не подходили ему по размеру, они вызывали у него отчетливые ощущения клаустрофобии. В прежние времена, когда он маскировался в волчьи доспехи барона Мелиадуса, он носил нечто подобное, но кабаньи доспехи отличались большей тяжестью и были менее удобны. А уж о Ийссельде и говорить не приходилось, ей было хуже всех. Лишь Д’Аверк, к ним привыкший, надел свои собственные и с некоторым удовольствием глядел на их первую встречу с мундиром его бывшего Ордена.

— Неудивительно, что вы жалуетесь на плохое здоровье, — язвительно заметил ему Хокмун. — Удивительно, как это вы вообще живы. Лично я не знаю ничего менее благоприятствующего здоровью, чем эти доспехи. У меня есть большое искушение плюнуть на ваш план.

— Пока мы едем, — заверил его Д’Аверк, — вы к ним привыкнете. Сначала будет немного душновато, немного тесновато, а потом вы вдруг обнаружите, что без них чувствуете себя голым.

— Я предпочел бы быть голым, — запротестовал Оладан, срывая с себя злобную маску Кабана, которая, лязгнув, упала на пол. — Точно предпочел бы.

— Поосторожней, — погрозил ему пальцем Д’Аверк, — нам не нужны новые повреждения.

Оладан пнул шлем еще раз.

Еще через сутки они ехали по Шекии. Не было никаких сомнений, что Темная Империя захватила эту страну, потому что повсюду городки и деревни лежали в запустении, вдоль всех дорог висели распятые тела, в воздухе было темно от стервятников, а на земле, где они пировали, и того темней. Ночь была так светла, будто солнце висело над горизонтом постоянно. Это горели погребальные костры деревень, хуторов, городов, вилл и городков. А черные орды Темной Империи с факелами в одной руке и мечами в другой носились по разоренной земле, словно демоны ада.

Уцелевшие прятались, склоняясь перед четверкой, когда те в своих масках проезжали сквозь мир ужаса, двигаясь как можно быстрей, чтобы их никто не заподозрил. Они были просто еще одной небольшой стайкой убийц и грабителей в глазах жителей, и ни друг, ни враг не подозревали о их настоящих лицах.

Настало утро, утро с гонимыми по небу облаками черного дыма, согретое далекими пожарами, утро покрытых пеплом полей и растоптанных посевов. Утро, похожее на любое другое под пятой Гранбретани.

Навстречу путешественникам по дороге двигалась группа всадников в плащах, закрывавших и тела, и головы. Они ехали на могучих вороных конях и сутулились в седлах, будто провели в седлах много дней.

Когда они приблизились, Хокмун шепнул:

— Наверняка это воины Темной Империи, и похоже, они интересуются нами.

Предводитель всадников откинул капюшон и открыл громадную маску Кабана, большего размера и более изукрашенную, чем у Д’Аверка. Он натянул поводья своего черного жеребца, и его люди остановились позади него.

— Молчите все, — прошептал Д’Аверк. — Говорить буду я.

Он направился к группе остановившихся всадников. Предводитель издал странные хрюкающие звуки, которые, должно быть, были речью, тайным языком Ордена Кабана. Хокмун был поражен, услышав, как похожие звуки стали исходить из горла Д’Аверка. Так они разговаривали некоторое время. Д’Аверк показывал назад, на дорогу, а предводитель дергал шлемом-маской в другую. Затем он вновь пришпорил своего коня и, проехав со своими людьми мимо нервничавшей троицы, продолжил путь.