Гай Юлий Орловский - Патроны чародея

Он со злостью ударил кулаком в подставленную ладонь правой руки, что значит левша, а левши всегда умнее правшей, и зарплата у них выше, с ним надо держать ухо востро.

— Что–то еще запомнили?

Я ответил оскорбленно:

— Совершив тот безумно героический поступок и спрятавшись за ящиками, я замер, как дохлая мышь, и

ждал, когда же вы ворветесь. А они там стреляли, орали, ругались, ссорились…

Он прервал:

— Ссорились?

— Мне так показалось, — объяснил я. — По крайней мере, не пели «В славу Христа», чему церковники приучают с детского садика. Потом — ба–а–абах! — ворота вдрызг, гром и молния — это вы так красиво и победно! Жаль, женщины вас не видели. Ну, ничего, вы все на видео покажете, у вас же все снимается?.. Я думал, это вы всех побили. Как полагаете, мне орден дадут с бантиками? Хотя я не гордый… не заглядывая вдаль, я скажу: зачем мне орден? Я согласен на медаль…

Его перекосило, и, полагаю, чтобы не прибить меня на месте, развернулся и быстро пошел широкими шагами к броневику.

Я перевел дыхание, да не увидят, что меня всего трясет. Задиристый тон для того, чтобы поморщились и ушли по своим делам, а я тем временем отойду и в самом деле смогу выглядеть орлом, что всех заклюет.

Они там в сторонке беседовали вполголоса, не предполагая, что я, если поверну к ним правое ухо и сосредоточусь, могу расслышать каждое или почти каждое слово.

— Это уже третий склад чэвэков, — прорычал капитан злобно, — и всего–то за месяц!..

— Но никого не нашли, — напомнил один из спецназа.

— Смылись вовремя, — сказал капитан рассерженно. — Даже пепел от сигарет был теплый! И чашка из- под кофе не остыла.

Спецназовец сказал со вздохом и ноткой ностальгии:

— Еще помню времена, когда их называли просто «дикими гусями»… Как тогда все было мило и просто.

Капитан фыркнул:

— Тогда «Иностранный легион» был один на всю планету! А теперь таких легионов десятки тысяч.

Другой из спецназа прислушался, бросил нехотя:

— А куда деваться уволенным? Подумаешь, армии надо сокращать, еще сокращать… Я вот прошел четыре войны и семь горячих точек, хотя эти точки размером с Эстонию, была такая страна… так вот я вряд ли пойду сажать морковку.

Первый спецназовец оглянулся в мою сторону.

— Вы что, всерьез намекаете…

Капитан скривился, покачал головой.

— Нет, это полное ничтожество. Хотя все же заметно, как недоговаривает нечто. Но из–за недостатка опыта либо прокалывается, либо язвит по нашему адресу.

— Полицию нигде не любят, — напомнил спецназовец. — Разве что пенсионеры, и то редко. Нет, он дурак, а стрелять вообще не умеет.

— Нет такого мальчишки, — напомнил капитан, — который ни разу не побывал бы в тире.

Спецназовец отмахнулся.

— Для большинства первый поход в тир он же и последний. Обычно в тир ведет более крутой, он с удовольствием показывает, как бьет по мишеням, а остальные, промазав, больше не приходят.

— У этого фаната футбола, — сказал капитан, — такой вид, что и про тир не слышал.

Подошел третий, поперек себя шире, настоящий слонопотам, на нем почти рыцарские доспехи, такие из пушки не прошибить, доложил довольным ревом:

— Наши молодцы из управления взяли след успевших убежать… потом, как всегда, потеряли.

Капитан взглянул на него почти с ненавистью.

— И чего лыбишься? Дружки там?..

— Командир, — сказал спецназовец с упреком, — ну ты чего?.. Просто отдаю должное. Умеют работать. Наверное, у них жалованье выше нашего.

Первый спецназовец сказал быстро:

— Надо на это опираться, когда пойдем просить повысить.

Капитан со злостью стукнул кулаком по броне их тяжелой машины.

— Ну, почему здесь не работали камеры?

Спецназовец, что поперек себя шире, сказал очень серьезно:

— А Шерлок Холмс вообще как–то без записывающих устройств и анализаторов…

— Кстати, — сказал самый первый, — анализаторы показывают на некое противоречие…

Капитан так быстро повернулся к нему, что боец даже отшатнулся.

— Ну–ну? — сказал капитан резко. — Телись быстрее!

— Этот ваш парняга, — сказал спецназовец, — Юджин его зовут?.. Рохля рохлей, но вовремя заметил, как с крыши собирались разнести полицейскую машину.

Его напарник сказал задумчиво:

— Заметив опасность, бросился не прочь от склада, как сделал бы любой штатский…

— Тогда бы его хлопнули в спину, — подсказал тот, что поперек себя шире.

— Вот–вот, — сказал первый спецназовец, — а в условиях жесточайшего дефицита времени принял единственно верное решение вбежать в цех. Мы примерно такое отрабатывали на учениях, помните?.. До ворот всего пять шагов, да и попасть с крыши в бегущего внизу куда труднее.

Спецназовец, что поперек себя шире, сказал раздумчиво, как и должен говорить слонопотам:

— Он сделал все правильно… А там прятался возле Мариэтты, пока она отстреливалась. А когда у нее кончились патроны, он подхватил пистолет без патронов и, умело блефуя, успел перебежать опасный и легко простреливаемый участок, а там спрятался намного надежнее.

Капитан прищурился, покачал головой.

— Хочешь сказать, просчитывает реакцию противника?.. Но тогда стоит ошибиться на секунду…

— Значит, — подытожил слонопотам, — он либо очень везучий, либо очень–очень хорошо считает. Я предпочел бы первое.

— Ну да, — согласился первый спецназовец. — Предположить, что кто–то круче и хладнокровнее нас… гм… обидно.

Из глубины склада показалась Мариэтта, быстрая и целеустремленная, издали вперила в меня сердито–загадочный взор.

— Зайдем в участок, — сказала она отрывисто, — господин Юджин, вы дадите показания и можете отправляться домой.

— Пешком?

Она поморщилась.

— Тебя отвезут.

— Это другое дело, — ответил я. — Мы поедем на броневике?

— На моей машине, — отрезала она. — Полицейской!

— Мигалку включишь?

Она посмотрела свысока.

— Не дорос исчо. Пойдем! И давай рассказывай.

— Здесь? — переспросил я. — А что будем делать в участке?.. Ой, в самом деле?.. Там будет интим? С развратом или как?

Она огрызнулась:

— Запишу твою болтовню сейчас, а потом в участке запишут еще раз и сравнят. Стандартная процедура, ты должен ее знать.

— Как же, — пробормотал я, — как же… Что мне еще знать на свете важного, как не ваши процедуры?

Она не повела и бровью, дескать, не удалась провокация, и ладно, на другой поймаю.

Когда вышли из цеха, обгоревший остов полицейской машины как раз грузили на платформу, Мариэтта заметно содрогнулась и даже почти побледнела.

— Вроде бы не совсем на ходу, — сказал я нерешительно. — Хотя кто знает полицейские технологии?

— Ладно, — произнесла она, — прибыло десять полицейских машин. Стой здесь, я выясню, какую взять.