Кирилл Берендеев - Осада (СИ)

За тяжкими разговорами настала пятница, и все тревоги и заботы сокамерников остались в прошлом. Для него наступили другие тревоги и заботы – куда деться теперь. В Москву, понятное дело, пробиваться немыслимо, всех прибывающих тормозили задолго до «пятого кольца». Одни разворачивались, другие пытались пробиться и отступали, третьи просто оседали здесь, рассчитывая на двадцать седьмую отдельную мотострелковую бригаду, размещавшуюся по периметру Бутова. У нее же частенько и покупали оружие, практически любое, или менялись. Настя, зная, что Егор теперь безоружен, переспала с отделением в два приема, за что получила Макаров и две обоймы. Усталые, затюканные мальчики от силы двадцати лет, просеивающие окрестности круглосуточно, просили зайти еще, очень просили. Единственная радость в жизни осталась. Жратвы все равно выдают как в блокадном Ленинграде. Один, совеем еще пацан, подарил ей букет астр, это так растрогало ее, что она не смогла сдержать слез, и согласилась для него еще раз просто так, когда он освободится снова. Он пришел опять с букетом, робкий, несуразный, выяснилось, что она у него первая. Идиллию нарушил капитан, вытряхнувший солдатика из мира грез. Но кричать не стал, понимал, его подчиненным сейчас только один способ снять стресс и поплакаться в жилетку и остается.

– Так куда поедем? – повторила Настя, посмотрев на Егора. Тот, весь в собственных думах, пожал плечами нерешительно. Потом хотел что-то произнести, но она опередила: – Только не в Рязань обратно. Я… сам знаешь, – он кивнул. – Так куда, в Москву?

– Это невозможно, ты сама прекрасно знаешь. Разве что на таран идти. Я думал о Владивостоке. Но… это нереально сейчас.

– Ты о своей девушке? Позвони ей, тебе же вернули мобильник.

– Пробовал. Нет связи. Должно быть, действительно что-то там происходит, но дозвониться я не могу. И добраться не смогу, – он устало опустил голову на руль.

– Я буду тебе помогать.

– Нет, – он посмотрел на Настю. Снова покачал головой. – Безумие. Тем более, с тобой…. Прости, я не то хотел сказать.

– Я не обижаюсь, я все поняла. Пока тебя не было, я жила с дальнобойщиками, они мне много чего рассказали. Дальше Казани или Нижнего не пробраться. Сибирь уже не контролируется, кто туда поедет, все, без вести.

– Кончилась страна, – просто сказал Егор. И в ответ на возражения Насти, сказал: – Надо запастись продуктами и топливом. Схожу к заправке.

Нынешние цены, конца августа, он представлял плохо, рассчитывал, что вырастут, пока он сидел, но чтобы так. Восьмидесятый стоил восемьдесят рублей – удивительное удобство в расчетах, – девяносто второй – девяносто, дизель столько же. Он подсчитал, что заправить полный бак при его скудных финансах, оставшихся с отсидки, просто не получится, да и водители в дороге вряд ли дадут отхлебнуть от их неприкосновенных запасов. И снова поймал себя на мысли о Владивостоке. В СИЗО столько думал о нем. Покуда не появилась Настя. Теперь вот так только, порывами морского ветра налетало и тут же уходило в небытие. Бросить эту девушку он никак не мог. Лишь иногда, в мыслях, когда вспоминал о другой; обещавшей ждать. Как-то она сейчас?

Он спросил продавца, заведовавшего и продуктовым магазинчиком, с чего такие цены.

– Не ты первый спрашиваешь, – недовольно ответил он. – Все, кто сюда припираются из глухих мест, замечают. Во-первых, Москва, а во-вторых, у меня вот ценники фирмы. Ничего не могу поделать.

– Но литр самого дешевого бензина стоит как…, вот черт, уже как батон хлеба.

– Знаешь, литр бензина стоил как батон хлеба всегда. Даже в советское время. Так что не аргумент. Или покупай, или извини.

Егор ограничился сорока литрами, продуктами и вернулся. Настя предложила свои деньги, их у нее тоже немного было, потом вспомнила, что дальнобойщики отъезжают к селу Потапову или Городищу, там и площадка армией охраняется и народу прибывает много.

Он подогнал фуру к стоянке, поговорил сперва с местными, давно здесь стоявшими, затем, с новоприбывшими. Стало понятно, что раз выбравшись из Москвы, попасть обратно крайне сложно. Город и так переполнен беженцами, говорят, все гостиницы, общежития, новостройки заполнены по самое не балуй, по самым скромным подсчетам скопилось до двенадцати миллионов и человек и пролезших с ними зомби, так что никого еще чиновники пускать они не собирались, по крайней мере до зачистки. Даже тех, у кого имелась форма 25-01У, дававшая право на разовое или многократное посещение столицы нашей родины. Когда будет эта зачистка, непонятно. Но исходя из того, что армия на подступах к столице просто разбегается, сама пытаясь пробраться в город, особенно срочники, ждать многого от нее не приходилось. Наконец, один из старожилов некстати вспомнил об осажденном Чехове.

– Если мертвяки разорят город, вся масса хлынет сюда. Там, говорят, с Орла еще бегут, так что мало не покажется.

– И сколько ждать пришествия? – спросил Егор.

– Дня три-четыре.

– Жрать уже нечего. Какие дня три, и так к солдатам бегаем да местных стращаем, – донеслось из толпы собравшихся покурить-поговорить. – Скоро они все на уши встанут. Нас выгнать проще, у нас дом всегда с собой.

Так ничего и не решив, разошлись спать. Наутро же Настя была разбужена ревом моторов БТР и БМП, в которые спешно упаковывались солдаты. Выскочив, она увидела знакомого солдата, на ходу напяливавшего тяжеленный, на вырост, бронежилет, того, что подарил ей два букета астр.

– Лучше разъезжайтесь, – на ходу крикнул он, наконец, справившись с здоровым бронежилетом. – Чехов смят, нас поднимают по тревоге.

– Вы туда? – сердце упало. – А как же мы?

– Я обещаю, что вернусь, – крикнул он, забегая в казарму. И выскочив, подбежал, поцеловал, робко, в щеку, и помчался, с автоматом, бившим по плечу, в БТР. Люк захлопнулся, машина взревела, рванула вдаль. За ней последовала вторая, третья, четвертая. Настя перестала считать, развернувшись, пошла к фуре. Егор поднялся, и встретил ее, уже одетый.

– Куда они? – она ответила. – А мы как же, Бутово вообще? Сколько ж их тут осталось?

Ответ на вопрос занял полдня. Егор с другими дальнобойщиками и примкнувшими к ним местными жителями, обошел места временной дислокации бригады в Городищах.

– Рота и кто-то в штабе, – вернувшись, подвел неутешительный итог он. – Нашу броню просто взяли и забрали. Надолго, неизвестно. Вообще, ничего пока толком не известно.

Зато в воскресенье все кардинально изменилось. Поздно ночью, или уже рано утром, со стороны Южного Бутова послышалась беспорядочная стрельба, Настя проснулась, растолкала Егора. Раз уж он все равно собирался пойти посмотреть, и не переубедить было, сунула ему полученный Макаров, сказав, чтобы не высовывался, был со всеми. Егор скрылся в предрассветном мраке. На стоянке слышались встревоженные мужские голоса, затем замолчали, донеслось нечто куда более зловещее: передергивание затворов автоматов и карабинов, каждый новый звук заставлял Настю вздрагивать всем телом. Она выглянула, но увидела лишь неясные силуэты, растворявшиеся в темноте. Окликнула Егора, ответа же не дождалась и съежившись стала ждать.