Кирилл Берендеев - Осада (СИ)

Настя выключила радио, им немедля завладел Егор и более не расставался; прыгая с волны на волну, со станции на станцию, ждал заветных новостей. Но пока о Владивостоке не сообщалось. Поскольку Егор был занят приемником, Настя сама сходила в деревеньку и набрала зелени на ужин, накопала немного картошки. Смеркалось, Егор, приглушив транзистор, заметил, чтобы она не рисковала так. Трудно сказать, что ее дернуло за язык, но Настя ответила, что рисковала куда больше нынешним утром, в компании Лазаря, только не вздумай его защищать. Егор не стал, просто заметил, что напрасно она возводит на людей, поскольку совершенно с ними не знакома. А он все же почти три недели…

– Знаешь, на твоем месте, я бы помолчала о трех неделях в чистеньком и новеньком СИЗО. Мне пришлось побывать в таких клоаках, что лучше и не вспоминать. И новые дружки твои – с подобными типами я там тоже довольно хорошо познакомилась, потому и не связываюсь с тех пор.

– Ну да, – его словно тоже потянули за язык, – тебе знакомиться куда проще было.

– Разумеется, – жестко ответила она, – молоденькой сопливой школьнице, провалившей экзамены в вуз. Да что ты вообще обо мне знаешь? Только то, что видел, когда я голой была. Вот это ты знаешь. А так?

И резко замолчала. Он тоже больше не произнес ни слова. В молчании оба отправились спать. Ложась на кровать в «Исудзу» Настя краем глаза заметила в руке у Егора Стечкин, который он торопливо убрал под сиденье. Прежде этого мощного пистолета она не видела. Значит…. Додумывать не стала, попыталась заснуть. Потом попросила Егора, с готовностью принявшегося заглаживать свою вину, таблетки «от головы». Приняла две и провалилась.

Проснулась под бубнеж транзистора. Егор снова слушал сводку. Отвлекшись на пару минут, он пригласил ее к завтраку, после вчерашней перепалки оба не хотели вести долгих бесед, а потому ограничивались лишь односложными предложениями. Так оказалось проще, так они смогли, не рассорившись окончательно, дотянуть до первого числа. Покуда в новостях не объявили: «возобновлено, прерванное из-за беспорядков в дальневосточном регионе, авиасообщение с городами Хабаровск, Комсомольск-на-Амуре, Петропавловск-Камчатский и некоторыми другими. В настоящее время пассажиры, вылетающие в эти регионы, могут быть уверены в безопасности полета, вместе с ними полетят специально обученные бойцы спецназа ФСБ».

Он выключил радио – и будто бы выключился сам. Молчание стало невыносимым; как только это поняли обе стороны, Егор извинился, что покинет Настю ненадолго и вышел из кабины. Через некоторое время вернулся. Молча сел на водительское сиденье. И произнес наконец:

– Нам надо поговорить.

– Ты о Владивостоке.

– Я хочу отправиться туда. Ты со мной?

Настя долго разглядывала его лицо, он не отводил глаз, не отворачивался, просто смотрел на нее, ничего не говоря, ожидая ответа. Наконец, она покачала головой.

– Не могу. Здесь я тебе нужна была… хоть какая-то. А там тебя ждет твоя. Зачем мне там быть чужой, – как строки из романса, подумалось ей.

– Извини, но я подумал…

– Нет, я не полечу.

– Но я бы хотел, понимаешь, я не могу тебя просто так здесь бросить.

– Я надеюсь. Прости. Я понимаю. Не стоит. Ведь ты ходил сейчас к своему Тетереву, не так ли? – он кивнул. – Просил разрешения?

– Денег, – смутившись, ответил он. – Он даст. Если ты понимаешь, что мне надо лететь, я тогда отвезу тебя, куда скажешь.

– А куда это?

– В Рязань? – она засмеялась, истерически расхохоталась, и тут же смолкла, пристально глядя на него.

– Ты всерьез? – Егор кивнул. – Нет, не стоит. Не стоит, я сама. Нет, правда, я сама, ты меня не знаешь, я сама справлюсь, – слезы стояли в глазах, конечно, он ей не поверит: – Ну хорошо, веди к своему Тетереву. Мы с ним договоримся.

– А он как раз хотел тебя видеть, – лицо потемнело, Егор поспешил переменить тему. – Лазарь ушел, сразу, как сюда нас привез. Куда-то в сторону Подольска.

– Слава богу, – невольно вырвалось у нее. – Может, по дороге сдохнет.

Егор ничего не сказал, она поторопила его. Машина, с вечера заправленная бензином, полученным от Тетерева, двинулась в путь.

Тетерев оказался совсем не тем вором в законе, каких она привыкла видеть в Москве. Молодой мужчина, не старше сорока, крепкий, мускулистый, с неприятным шрамом на шее, в непритязательной спортивной одежде, купленной, кажется на барахолке. Черные, как смоль, волосы, ястребиный нос, глубоко посаженные карие глаза. Родинка на щеке. Достаточно приметная личность. Говорил он чисто и спокойно, не употребляя блатного жаргона, предложил Насте пройти в дом, если она не будет против. Оглянувшись на Егора, она кивнула решительно. Егор хотел что-то сказать, остановившись она ждала, миг пролетел, еще один, но Антипов так и не смог подобрать нужных слов. Вместо них лишь произнес слова прощания. Долгая пауза. Он пожал плечами, хотел что-то добавить, но опять не решился. Настя сделала это вместо него: резко попрощавшись. Егор вздохнул, ей показалось, с некоторым облегчением даже, и медленно, неохотно залез в кабину, долго устраивался, наконец, вырулил и поехал к кольцевой, чтобы добраться до Домодедова.

Настя отвернулась, мужчины расступились, давая ей дорогу. Она взошла на крыльцо, снова обернувшись, но «Исудзу» уже скрылась за поворотом, даже шум стих. Она зашла в сени и села на лавочку. Тетерев вошел следом, один.

– Я слышал, ты собираешься в Москву? – спросил он, наклонившись. Настя подняла глаза, сглотнула, что-то неприятное промелькнуло в лице мужчины, но тут же исчезло. Она лишь кивнула. – Мы тоже. Завтра-послезавтра сюда толпа подойдет, вместе с ней пойдем. Не против? – Она снова ответила согласием. – Вот и хорошо.

– А Егор? – неожиданно спросила она. – Ты его отпустил?

– Он свою работу выполнил, – пожал плечами Тетерев. – Даже если тебе был что-то должен, я простил. А вообще, знаешь, – он присел рядом с ней, – каждый сам свою дорогу в ад выбирает. Кто длинную, кто короткую. Только никто не знает, коротка она или длинна.

Ночью Настя проснулась, лежа в кровати вместе с Тетеревом. На другой исход она и не рассчитывала, понимая, что лучше проявить инициативу самой, тем более, пока ее положению никто не противился.

Невдалеке слышался шум, голоса, скрип телег, кое-когда доносились автомобильные клаксоны, раздиравшие эту сосредоточенную тишину. Люди спешили, раз шли ночью, пешком, по пустому никем не охраняемому шоссе, и раз так спешили, значит гнал их не простой страх, а тот, что с первого августа заставляет всякого жителя планеты вздрагивать в ночной тиши при каждом скрипе, беспокойно ворочаться, или, поднявшись, проверять в сотый раз надежность замков и засовов.

– Только началось, – Тетерев не спал тоже. – Ложись и спи, – он властно опустил руку на ее плечо. – Завтра рано выходим. Как раз к заварухе. Пистолет где?