Кирилл Берендеев - Осада (СИ)

– Даже не знаю, когда теперь успокоится, Маш, – родители оставили из наедине, словно влюбленную парочку, а сами удалились в другой конец квартиры, собранной из когда-то огромной коммуналки. – Мне кажется, это надолго. По крайней мере, на несколько месяцев. Может, до самого нового года. Я не могу сказать точно, но переждать не получится. Двенадцатого у тебя встреча с…

– Помню, – она кивнула, недовольно вздохнув. – Влад, пойдем на кухню, кажется, плюшки уже готовы.

Это почти ритуал из времен тридцатипятилетней давности. Когда и он, и она ходили в один класс, жили в соседних домах, он на двадцатой линии этого же Васильевского острова, она на двадцать третьей. Совсем рядом с Горным институтом, куда он, будучи еще подростком, так хотел поступить. Все же оба его родителя были геологами, а это накладывало свой отпечаток. Он приглашал домой свою подружку, показывал огромную коллекцию камней от агатов до яхонта, собранную во время бесчисленных поездок «в поле» – от Кольского до Камчатки, от Армении до Таймыра. Долго рассказывал о каждом. Она держала тяжелые камни, теплые от человеческих прикосновений, разглядывала мутные жилы и вкрапления, а он тайком сжимал ее пальцы, дыхание смешивалось, волосы соприкасались…

Два года они проводили вместе почти все время. Когда летом родители уезжали в очередную экспедицию, все лето они находились на даче у бабушки, в Бологом.

Он присел диванчик у стены, снова посмотрел в окно. Чайник засвистел, закипая. И тут же стих. Мария Александровна поставила вазочку с вареньем на стол, вытащила противень. Аппетитный запах распространился по всей квартире.

– Все не съешь, гость дорогой, – улыбнулась она. – Я ведь еще и родителям должна оставить.

Она проживала в те годы в такой же вот бесконечной коммуналке, всякий раз он терялся, когда выискивал нужный звонок и ужасно смущался, когда отрывали незнакомые лица. И кричали в бесконечный шум человеческого общежития: «Кажись, к Вяземским гости припожаловали. Опять звонком ошиблись. Не четыре, а пять раз надо звонить, юноша, сколько можно повторять». Сколько там было семей, он так и не запомнил, наверное, не меньше десяти. Вяземские жили в самом дальнем конце коридора, он пробирался мимо сваленных зимних вещей, выставленных детских велосипедов, запасов маринада и консервов – к двум белесым облезлым шкафчикам, к последней двери; туда, где обитала Мария и ее родители, соседнюю занимала бабушка, блокадница, персональный пенсионер республиканского значения, именно благодаря ей, через три года Вяземские получили новую квартиру у недавно открытой станции метро «Черная речка», на улице Савушкина.

Все их беседы в той коммуналке сопровождал бесконечный шум, изредка грохот, но куда чаще ругань и плач детей. Мария не обращала никакого внимания на все внешние звуки, она родилась и выросла здесь, а когда приходил он, забывала и о времени. Иногда ее звали к телефону – они снова шли вместе к аппарату, висевшему рядом с кухней, поговорив, она отмечала минуты в висевшем рядом гроссбухе, под пристальным взглядом кого-то из соседей, именно таким образом распределялась между жильцами абонентская плата за связь с внешним миром. «Это хорошо, что телефон есть, вот у Семенова тоже в такой коммуналке и вовсе приходится на улицу бегать». Она говорили с таким выражением на лице, словно говорила не об обшарпанном эбонитовом аппарате одним на всех, а неком сокровище, доступным лишь избранным семьям ее коммунальной квартиры. Он никогда не мог забыть и другого выражения на ее лице: удивления, едва не ужаса, когда они впервые прибыли в Бологое, и сидели за столом с бабушкой, пили чай, – его родители тогда уехали в Саяны, – слушали пение птиц. Во время чаепития Мария несколько раз зажимала уши и вертела головой. «Никак не могу привыкнуть к тишине, – наконец, сказала она. – Как будто что-то давит».

– Ты как всегда прекрасный кулинар, – сказал Нефедов почему-то вполголоса, попробовав плюшку. Такие угощения всякий раз сопровождали его визит в коммуналку. Словно в качестве компенсации. Это потом, когда Мария переехала на улицу Савушкина, они стали предназначаться другому. Почему он не мог уговорить ее не менять школы? Ведь не так далеко. Почему не настоял? Да и потом, разве могли их отношения скукожиться до редких мимолетных встреч просто потому, что ему стало добираться до нее не пять минут, а двадцать. И что он больше не видел ее на уроках.

Ведь не может же быть, что раз увидев на прогулке с другим, просто не сделал ни единой попытки избавиться от соперника. Только потому, что посмотрел ей в глаза и, поздоровавшись и познакомившись с ухажером, поспешил прочь, по делам, которых не было. Это потом в ЛГУ, когда они снова оказались вместе… почти вместе….

– От мамы, сам знаешь. Это ты всю жизнь на полуфабрикатах….

– Сейчас нет, у нас прекрасная столовая.

Она вздохнула.

– Ты бы женился, что ли.

Нефедов кивнул, сам зная, что обещание это невыполнимо. Знала и она. И причину понимала. Хотя и не хотела принимать. Вот он и в очередной раз ответил ей так, как отвечал всегда:

– Постараюсь. – И она ответила схоже:

– Знаю я твое «постараюсь», – и чтобы не смущать его больше, перевела разговор: – Как там наши-то, Влад? Ты последнее время их чаще видишь, чем я.

Наши, это министр финансов и полпред президента в Центральном федеральном округе. Эггер Роберт Романович и Жиркевич Ольга Константиновна, те кто учился вместе с Нефедовым и Вяземской в «А» классе. Из той школы, а затем и университета, где учились Вяземская и Марков прописку в Москве получили секретарь Совбеза Белов Сергей Сергеевич, министр внутренних дел Пахомов Андриан Николаевич, председатель Счетной палаты Абрамов Алексей Иванович, управделами президента Фирсов Николай Анатольевич, и руководитель Администрации президента Досталь Семен Борисович. По этому поводу родился анекдот: «Маркова сильно обидели на сайте «Одноклассники». Поэтому он ушел оттуда и в отместку создал своих одноклассников – в Кремле».

– Сегодня как раз всех увижу. Расширенное заседание Совбеза.

Она кивнула. И снова заговорила о муже.

– Знаешь, он звонит поздно и… почти не говорит. Только слушает. Как тогда, во время войны с Грузией, – помолчав, она добавила: – Влад, тебе не за мной, за ним присматривать надо. Обещаешь? – Он медленно кивнул. – Ведь нам сейчас надо вместе держаться.

– Когда ты к нему приедешь?

– Не обижайся, не с тобой. Послезавтра, может, в воскресенье. У меня ведь тоже есть обязанности.

– Я понимаю.

Звонок прозвенел, как всегда, неожиданно; даже когда его ждешь и прислушиваешься к каждому шороху, он все равно заставляет вздрагивать. Так и в этот раз. Нефедов едва не подпрыгнул на диванчике и бегом устремился в гостиную, где оставил мобильный.