Стивен Эриксон - Дом Цепей

— Лучше уходи сейчас, Бидитал. Этой ночью я не хочу вина.

— Как пожелаешь.

Тьма сомкнулась, окружая архижреца, и Калам вздрогнул от зловещей бесцеремонности магического исчезновения.

Духи пошли в атаку.

Сверкнули ножи, нелюдские крики огласили помещение. Как оказалось, отатараловый нож вполне сгодился. Как и своевременное появление бога.

Похоже, Корболо Дом этой ночью спустил на союзников всю свою армию. Снова и снова путь Карсы преграждали ретивые убийцы. Трупы оставались лежать позади. Он получил несколько небольших ран от зачарованных клинков, но почти вся кровь принадлежала жертвам.

Теперь он шагал, держа меч обеими руками, чуть опустив и сместив в сторону острие. У жилища Геборика прятались четверо ассасинов. Покончив с ними, Карса разрезал новый полог на входе и вошел, чтобы найти комнату пустой. Разочарованный Тоблакай отправился к храмовому кругу. Яма Леомена также оказалась необитаемой — похоже, уже довольно давно.

Приближаясь к храму Бидитала, Карса замедлил шаги, слыша впереди звуки схватки. Воздух разрывали крики. Подняв оружие, Тоблакай ринулся вперед.

Некое существо выползало из дверей на брюхе, что-то бормоча. Карса не сразу узнал человека. Подождал, пока усилия рабовладельца не принесли его к ногам Тоблакая. Исковерканное болезнью лицо поднялось.

— Он дерется как демон! — прохрипел Силгар. — Оба клинка режут духов, оставляя извиваться куски! Бог стоит за плечом. Убей их, Теблор! Убей обоих!

Карса ощерился. — Я не принимаю твоих приказов, Рабовладелец! Забыл?

— Дурак! — Силгар плюнул. — Мы теперь братья по Дому, ты и я. Ты Рыцарь Цепей, а я Прокаженный. Увечный избрал нас! А Бидитал стал Магом…

— Да, Бидитал. Он внутри?

— Нет — он мудро сбежал, что делаю и я. Коготь и его бог-покровитель перебили последних теневых слуг. Ты Рыцарь — у тебя тоже есть покровитель, Карса Орлонг из Теблоров. Убей врага… вот что ты должен делать…

Карса улыбнулся: — И сделаю. — Он перехватил рукоять меча, вонзая острие между лопаток Силгара, отделяя позвоночник. Клинок вышел из грудины и застрял между камнями мостовой.

Мерзкая жидкость потекла из рабовладельца. Голова треснулась о камень, жизнь ушла. «Леомен был прав еще тогда. Быстрая смерть была бы лучше».

Карса освободил меч. — Я не хожу за богами-покровителями, — зарычал он. Отвернулся от храма. Бидитал мог уйти с помощью волшебства, скрываясь в тенях. Но в пыли должны остаться следы…

Тоблакай прошел мимо Силгара, человека, некогда пытавшегося его поработить, и начал поиски.

Двадцать воинов из клана Маттока сопровождали Корабба Бхилана Зену'аласа на пути к лагерю Леомена. Им никто не помешал, хотя Корабб был уверен — за отрядом следят незримые глаза.

Они въехали по склону и были перехвачены дозорными. Более приятных звуков Корабб не мог вообразить. Знакомые голоса, воины, бок о бок сражавшиеся с малазанами.

— Это же Корабб!

В кладовой Избранной ему дали крючковатый меч, и теперь он высоко поднял его перед выскочившими из укрытий стражниками. — Я должен говорить с Леоменом! Где он?

— Спит, — буркнул один из дозорных. — Если тебе повезло, Бхилан, такое громкое прибытие его пробудило. Скачи к центру холма, а людей оставь здесь.

Корабб взвился: — Они сородичи самого Маттока…

— Приказ Леомена. Никто из оазиса не смеет войти в лагерь.

Кривясь, Корабб кивнул и отослал конников назад. — Не обижайтесь, друзья, — крикнул он. — Прошу.

Не дожидаясь ответа, он спешился и поспешил в шатер Леомена.

Вождь стоял у входа, делая глубокие глотки из бурдюка. Он был без доспехов, в одной тонкой, пропитанной потом льняной рубахе.

Корабб встал перед ним. — Многое нужно передать, Леомен Молотильщик.

— Так выкладывай, — ответил, опуская воду, Леомен.

— Изо всех гонцов только я выжил и пробрался к Ша'ик. Сердце ее переменилось — ныне она приказывает тебе возглавить Армию Откровения. К утру. Ты, а не Корболо Дом, поведешь нас к победе.

— Да неужели, — протянул тот, опуская глаза и отворачиваясь. — Напан поставил ассасинов между нами и Ша'ик?

— Да, но они не бросят вызов всей силе. Что они, сошли с ума?

— Верно. И Корболо Дом это понимает…

— Его еще не уведомили о смене командования — по крайней мере, когда я уезжал. Но Ша'ик потребовала его присутствия…

— Что он проигнорирует. Все остальное напану и так известно. Скажи, Корабб, ты думаешь, его Собакодавы подчинятся новому командиру?

— У них не будет выбора! Так приказала Избранная!

Леомен медленно кивнул. И повернулся к шатру: — Снимать лагерь. Мы едем к Ша'ик.

Восторг наполнил грудь Корабба. Утро будет принадлежать Леомену Молотильщику. — Как и должно быть, — шепнул он.

Калам вышел наружу. Одежда была вся в клочьях, но сам он не пострадал. Хотя был изрядно потрясен. Он всегда считал себя одним из способнейших ассасинов, он успел за годы скрестить клинки с целым полчищем опаснейших врагов но Котиллион заставил его устыдиться.

«Не удивительно, что этот ублюдок — бог. Дыханье Худа, никогда не видел такого мастерства. А его треклятая веревка!»

Калам глубоко вздохнул. Он сделал то, о чем просил Покровитель. Нашел источник угрозы Королевству Теней. Или, по меньшей мере, подтвердил массу подозрений. Здешний фрагмент Куральд Эмурланна станет путем узурпации… со стороны самого Увечного Бога. Дом Цепей вошел в игру и мир поистине стал хрупким.

Он одернул себя. Оставить это Котиллиону и Амманасу. Перед ним сегодня иные, более неотложные задачи. И Покровитель Ассасинов был достаточно любезен, вернул пару любимых клинков.

Глаза зажглись, когда он заметил труп прокаженного. И сузились. Калам подошел ближе. «Боги подлые, та же рана. Не знай я сути, сказал бы, что это поработал мечом Т'лан Имасс». Кровь уже загустела, впилась в пыль меж камней.

Калам помедлил, раздумывая. Корболо Дом не стал бы размещать лагерь своей армии в развалинах города. И не в каменном лесу, что западнее. Напан пожелал бы место ровное и чистое, с возможностью выкопать рвы и заметить врага издалека.

Восток, значит — там, где прежде были орошаемые поля пригорода.

Он повернулся в том направлении и двинулся в путь.

Из одной лужи темноты в другую, вдоль до странного безлюдных улиц и переулков. Тяжелые слои колдовства легли на оазис и, казалось, текут как реки — иные столь вязкие, что Каламу пришлось склоняться, пробиваясь. Миазмы, потоки, перемешавшиеся до неузнаваемости, но все одинаково мерзкие. Кости болят, голову ломит, в глаза словно насыпали горячего песка.

Найдя хорошо утоптанную тропу как раз в восточном направлении, он пошел по краю, где тени глубже. И через двести шагов заметил земляное укрепление.