Брайан Макклеллан - Кровавый завет

– С вашей ногой вам лучше лежать в постели, – сказала леди Винсеслав. – Вы уверены, что достаточно окрепли, чтобы выходить на улицу?

Тамас посмотрел на леди, отметив ее бледность, и задумался над тем, стоит ли задавать ей тот же самый вопрос.

– Конечно, леди. Как нельзя лучше.

Возможно, это было смелое заявление, но нога действительно шла на поправку. Тамас чувствовал, что она почти зажила, силы возвращались к нему. Он знал, что у него много неотложной работы, но будь он проклят, если хоть какая-то ее часть казалась сейчас важной. Впервые со смерти жены он снова ощущал себя бодрым и здоровым.

Даже леди Винсеслав пребывала в лучшем расположении духа. Она не побоялась показаться толпе, несмотря на недавний скандал с бригадиром Баратом. Леди не руководила фестивалем, который теперь полностью перешел в руки Михали, но, по крайней мере, присутствовала.

– Вы думаете, что придут все? – спросила она.

Тамас оглядел толпу:

– Я думаю, что здесь уже собрался весь город, леди.

– Я имела в виду комитет. – Она игриво шлепнула его по руке.

– Рикард появился здесь в половине седьмого, разносил еду и вино вместе со своими рабочими.

Под строгим, но осторожным наблюдением, пока Адамат не возвратился с доказательствами, подтверждающими вину Рикарда или оправдывающими его. Если глава рабочего союза и знал что-либо о покушении на жизнь Адамата, то не подал виду.

– Он здесь? – удивилась леди Винсеслав. – Невероятно.

– Ондраус где-то внутри, ругает своих клерков, – продолжил Тамас. – Олем говорит, что встретил Евнуха всего час назад. Черлемунда нигде не видно. А вот, – он указал рукой, – и ректор пожаловал.

Ученый пробирался к Тамасу сквозь толпу. Родинка, расползшаяся по его лицу, выглядела темней, чем обычно. Проходя мимо накрытых столов, ректор посмотрел на них с рассеянным видом, словно у него на уме было что-то более важное. Он ненадолго остановил строгий взгляд на телохранителях Тамаса, а затем нырнул под зонтик и приподнял шляпу, приветствуя леди Винсеслав.

– Кресло? – Тамас жестом подозвал охранника.

– Будьте так добры, – согласился Профессор. Ожидая кресла, он понаблюдал за обедающими, затем сел рядом с Тамасом. – Похоже, у вас сегодня необычно хорошее настроение.

– У меня? – изумился Тамас. – Помилуйте, я ведь еще не сказал вам и двух слов.

– Я это чувствую. – Профессор откашлялся. – По вам сразу видно. Вы выглядите как студент первого курса, неожиданно обнаруживший, что стал любимчиком всех преподавателей. Это раздражает.

Он снова взглянул на накрытые столы и добровольных помощников, разносивших блюда, миски и все прочее.

Тамас покосился на Профессора:

– Разве вы не чувствуете, что это не только у меня хорошее настроение. У всего города. Это… – Он показал на десятки тысяч людей, беззаботно поедающих угощение Михали. – Богатые и бедные, дворяне и простолюдины в одной компании. Я никогда не видел ничего подобного.

– Вы ведь не верите в эту чушь, не так ли? – Ученый снисходительно посмотрел на пирующих. – Об этом поваре, который на самом деле воплощение бога?

Его взгляд задержался на миске с овсянкой.

Тамас помедлил, пытаясь определить интонацию Профессора. В ней чувствовалось возмущение. Несмотря на грубоватый тон, это прозвучало так, как будто он нуждался в согласии Тамаса.

– Бог? – усмехнулся Тамас. – Нет, скорее, сильный Одаренный. Возможно, немного безумный. Но не опасный. Хотя, с другой стороны… – Он с задумчивым видом приподнял палец. – Как должен выглядеть бог? Чем он должен заниматься? Кто я такой, чтобы признавать или не признавать его? – Он со смехом покачал головой, перехватив раздраженный взгляд Профессора. – Михали – талантливый человек. Чрезвычайно талантливый. Но я все же не думаю, что он бог. А что скажете вы? Вы, вероятно, самый компетентный человек в этом вопросе. У вас под рукой история всего Девятиземья. Там что-либо говорится об Адоме?

– Я давным-давно понял, что Кресимир никогда не вернется.

Профессор умолк, и Тамас вдруг подумал, что даже не представляет, сколько собеседнику лет.

– А Адом… – напомнил Тамас.

– Он любил готовить, – признал ректор. – Поэтому считается святым заступником всех поваров. Он был крупным мужчиной, сильным и… – ученый посмотрел вслед помощнице Михали, пронесшей мимо поднос с фаршированным гусем, – очень нравился женщинам. У него было более четырехсот жен, и он любил каждую. Во всех смыслах.

– Больше четырехсот? – удивился Тамас. – Я едва справлялся с одной. – У него вдруг запершило горло, он откашлялся и продолжил: – Вы говорите так, будто сами знали его.

Профессор ничего не ответил.

– Кажется, Михали хорошо подходит под это описание.

– Слишком много вопросов, – сказал ректор. – Бог не появлялся на этой земле сотни и сотни лет. Кресимир ушел, чтобы продолжить исследование космоса. Нови и Бруде отправились тем же путем спустя несколько дней. Остальные последовали за ними или исчезли без шума. Ходили слухи, что один или двое остались…

Он затих.

Тамас обменялся заинтересованными взглядами с леди Винсеслав.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил фельдмаршал.

Профессор отвел взгляд:

– Вы поверите, если я скажу, что Михали – сильный маг?

– Без сомнения. Но не Избранный, конечно же. Одаренный.

– Какой там, в задницу, Одаренный! – Профессор презрительно фыркнул. – А если я скажу, что он самый могущественный маг в мире? Или что все боги когда-то были невероятно могущественными магами?

– Гипотетически? – недоверчиво уточнил Тамас.

– Самыми сильными из всех, что когда-либо жили?

– Вы шутите.

– Я просто спрашиваю, – проворчал ректор.

– Так что, если бы он им был?

– Логическая проблема состоит в том, – объяснил ученый, – что иногда мы вынуждены верить своей гипотезе, даже если не хотим этого. Что вы чувствовали, когда смотрели на Михали?

– Что он Одаренный, как я уже сказал. У него есть мягкая аура. Меньшей силы, чем у Избранного, безусловно.

– Вы уверены?

Тамас вздохнул. Он открыл третий глаз и посмотрел на Михали. В такой большой толпе наверняка было много Одаренных, но отыскать Михали не составило труда. Чем-то он выделялся среди других. И все же его аура не была сильной.

– Да, – решительно заявил Тамас. Он посмотрел в лицо Профессора. Старик хмуро уставился на Михали. – Но вы же не думаете, что это возможно? Он ведь не бог, не так ли?

Ректор прикрыл глаза и умолк на несколько минут. Тамас уже начал подозревать, что старый ученый задремал, когда тот снова открыл глаза.

– Слишком много вопросов, – повторил он.

– Вы сказали «все боги», – заметил Тамас. – Я всегда считал, что Кресимир – единственный бог.