Мария Версон - Летопись Третьего мира Ч.4 Тень Ораны (СИ)

Перед глазами вновь что-то мелькнуло, то, чего раньше не было, а затем раздались звуки. Руми остановился, склонив голову и, прикрыв глаза рукой, громко вдохнул. Рука Лухса легла ему на плечо и одним плавным нажимом опустила нерийца на землю, чтобы у того не закружилась голова и он не упал.

- Сможешь идти?

- Да-да, дай мне минуту…

Руми вздрогнул, словно все мышцы его тела на мгновение свело судорогой. Перед глазами мелькали отрывки памяти множества поколений. Они падали в его сознание осколками стёкол, летящих в глаза. В голове, подобно рою пчёл, жужжали и скрежетали звуки.

Такое уже давненько не случалось с ним. Руми сумел уследить закономерность: дальние уголки его памяти освещались лишь с теми из собеседников, кто умел задавать вопросы.

Лухс неплохо разбирался во многих ветвях медицины, но все же его больше занимала проблема лечения тяжелых магических ранений и заболеваний, нежели психология. Все имеющиеся знания о нерийцах он получил путём общения непосредственно с Руми, и их было катастрофически мало. Видение того, как дышащее силой и мощью тело беловолосой кошки отрясается от множества мелких нервных потрясений, конечно же, в первую очередь навело целителя на мысль о бездне памяти Руми, но…

Должно быть, думал он, беловолосых нерийцев с самого детства обучали и развивали особым образом. Так, чтобы заложенная в их головах память всплывала и усваивалась постепенно. Руми уже давно ушел из детского возраста даже по меркам нерийцев или даже фениксов, чего, правда, Лухс не знал. Стижиан как-то неуверенно обмолвился, что быть может этому на вид хрупкому беловолосому созданию действительно порядка четырехсот лет, из которых он находится в сознании от силы лет десять. Нерийцы, это Лухс знал твёрдо и уверенно, - одно из древнейших племён, наряду с фениксами или даже змеями. Они – потомки перворожденного элементаля воздуха, великой Неры. Никто не знает когда и каким образом появились эти элементали, известно лишь, что их существование тянется уже много тысяч лет. Если хотя бы на долю секунды предположить, что род беловолосых кошек идет от самой Неры, то груз, павший на плечи неподготовленного к этому нерийца, просто невозможно вообразить.

- Скажи мне, куда мы идём? – На удивление ровным голосом спросил Руми, подняв свои бледно-розовые глаза на сайланта.

- К морю.

- Но подняться из Бактикской расщелины к морю просто невозможно. Эта низина почитается проклятой, так что там нет ни поселений, ни мостов, ни лестниц, по которым мы могли бы подняться вверх. Почему ты избрал именно этот путь? – В глазах Руми всё ещё двоилось и запрокидывать вверх голову, чтобы смотреть на стоящего перед ним сайланта, было невыносимо.

- Потому что тот, кто покинул море, больше не может вернуться. – С некой апатичностью проговорил Лухс в ответ, глядя на кошку спокойным взглядом, какой редко можно поймать. – Это проклятье было возложено на нас самим Морем, когда он принял наших предков. Для меня морская вода – это непреодолимый барьер.

- Я сочувствую тебе, Лухс, - искренне проурчал Руми, уставившись в землю под ногами и проводя рукой по густым белым волосам, - но скажи мне тогда, зачем мы идем к морю? И почему ты взял меня?

- Помнишь, что сказал змей о племенах, подписавших договоры под именем королевы Дива?

- Что некогда их было восемнадцать, но до сегодняшнего дожили всего четыре.

- Верно, - целитель улыбнулся, чуть покачивая головой вверх-вниз. – Так что прежде, чем я приму очередную попытку проникнуть в море, хочу кое-что тебе показать. Уже можешь идти?

Руми уверенно кивнул и попытался встать. Но едва его тело оторвалось от земли, как нериец пошатнулся и рухнул, но уже на спину. Наахт глухо звякнул, и ремень, на котором он висел, лопнул от натяжения. Посох отшвырнуло на другую сторону едва заметной тропы.

- Тебе нужны силы. – Проговорил целить, уже ища решение проблемы. Он вскинул голову и вдохнул свежий лесной воздух.

- Я в порядке. – Нериец приподнялся на локтях и сел. – Дай мне немного времени, пока…

- Пока память перестанет атаковать твоё сознание? – Лухс выглядел встревоженным. Он знал, что ничем не обязан этой кошке, но рождённое вместе с ним желание лечить всех налево и направо не могло разрешить ему позволить Руми двигаться в таком состоянии.

- Это иногда случается, Лухс. – С нотками успокоения в голосе улыбнулся нериец, поднявшись в полный рост.

- Ты слишком ценен, Руми, - слёту придумал целитель, попытавшись снова опустить того на землю, но ему не удалось, - в твоей памяти могут храниться бесценные для всего живого сведения.

- Моя память убьет меня раньше, чем я попытаюсь поскрести хотя бы поверхность. У меня осталось не так много жизней, чтобы снова умирать. – Руми поднял посох и попытался связать разорванные кожаные нити, на которых он держался, но тщетно.

- У нас ещё есть время. Тебе следует отдохнуть!..

Нериец резко вскинул посох. За долю секунды, пока его рука вела белое древко к шее целителя, наахт изменил форму, превратившись в белый меч.

От испуга и неожиданности Лухс окаменел. Он почувствовал, как не холодное и не теплое дерево клинка коснулось того участка шеи, где проходит сонная артерия. Если сайлант потеряет слишком много крови, он уже не сможет залечивать раны, ни свои, ни, тем более, чужие.

- Чувствуешь, оно не заострённое? – Не по-кошачьи урчащим голосом произнёс Руми, но его голос был холодный и колкий. – С тех пор, как я побывал в пустыне Нериль, я всё пытался вспомнить, что же означает это название. Наахт - это Древо Смерти. Ты многое знаешь о природе элементалей, Лухс, и я даже спрашивать не хочу, откуда тебе известно столько. Но заметь один абсурд: мы – народ воздуха, те, кто поёт вместе с ветром и дружен с ним. И вдруг именно у нас – Древо Смерти. Может, тебе известен ответ на вопрос, почему так?

- Нет, - голос Лухса дрожал, чего уже не бывало очень давно. – Но я могу знать тех, кто даст тебе ответ.

- Все ответы уже есть у меня в голове. Мне осталось их только выудить. – Руми почти полностью выпрямил руку, и незаострённый меч проскользнул по коже Лухса. – Ты раздражаешь меня, сайлант. Тебе известно многое, но ты предпочитаешь молчать. Даже сейчас ты ведешь меня куда-то и утверждаешь, что это важно, но ничего не объясняешь. Но моё раздражение вызвано не этим. Сайлант. Сайланты. Это имя не раз всплывало в моей памяти, но я не могу понять, с чем связано это имя. И почему я, потомок беловолосых нерийцев, храню знания о твоём народе? Ты можешь ответить хотя бы на этот вопрос?

- Возможно, да. Но не мне рассказывать тебе об этом.

- Лухс… - Прошипел нериец, и клинок, чье незаострённое лезвие впивалось в шею сайланта, стал видоизменяться. Целитель не знал, что значат для него эти трансформации, но его ноги стали ватными. – Наахт назвали Древом Смерти не более, чем для звучности. Куда правильнее было бы назвать его древом судьбы. Если лезвие не заостряется, значит, твоя судьба ещё важна для этого мира и событий, которые ему уже известны. Если он остается тупым, это значит лишь то, что та душа, на которую направлен клинок, ещё не совершила нужного действия. Мы, носители ветвей белого наахта, не можем отнимать жизни важных существ. Ты ещё нужен, Лухс. Но если я не получу точно известные тебе ответы, я клянусь, что отступлюсь от заложенной в меня кровью верности этому клинку.