Глен Кук - Суровые времена. Тьма

После наступления темноты мы прошлись вдоль берега, нашли плот и, погрузившись на него, устремились к Деджагору. И немедленно поняли, что на шестах никуда не придем. Слишком уж было глубоко. Кончилось дело тем, что мы приспособили шесты и обломки досок под некое подобие весел. Полночи ушло на переправу, а затем, естественно, все пошло к чертям.

Одноглазый, стоя на часах, коротал время с возлюбленной своей баклажкой пива. Услышав плеск воды и оклики с просьбой помочь подняться, он вообразил, что все орды зла ополчились на него, и принялся пускать в воздух огненные шары, так что любой стрелок средней руки легко нашпиговал бы нас стрелами.

Одноглазый узнал меня почти сразу — мимо просвистело от силы три стрелы. Он заорал, приказывая прекратить стрельбу, но было поздно. Нары с башни над Северными воротами заметили нас.

Мы были довольно далеко, чтоб им удалось разглядеть и лица. Но сама возможность наличия у Старой команды связей с внешним миром, несомненно, привлечет живейший интерес Могабы.

— A-а, рад видеть, — заговорил Одноглазый, когда я вскарабкался на стену, — Мы-то тебя уж мертвецом числили. Через несколько дней поминки собирались устраивать, ежели время найдется. Замешкался я с этим, потому как дел было много. Раз ты был формально мёртв, мне пришлось продолжать вести Анналы.

Он щедро протянул мне свою, две недели не мытую, кружку с пивом. Я от такой чести отказался.

— Да с все ли тобой в порядке?

— Не знаю. Может, ты сможешь понять.

Я рассказал ему, что смог вспомнить.

— У тебя снова был припадок?

— Если так, то и у двоих прочих — тоже.

— Интересненько… Ладно, завтра об этом поговорим.

— Завтра?

— У меня смена через десять минут, и я намерен малость ухо придавить. Да и тебе поспать не мешает.

Ох, дружище… Что бы я делал, кабы Одноглазый не заботился обо мне?

Разбудил меня Бадья.

— Мурген, один из Могабиных людей явился. Говорит, Его Величество желает видеть тебя.

Я застонал.

— Ну откуда столько света?

Накануне я поленился спуститься в подземелья.

— Он здорово зол. Мы-то делали вид, что ты здесь, просто не можешь с ним говорить. Гоблин с Одноглазым иногда двойников твоих на стену выставляли, чтоб нары видели.

— А теперь настоящий Мурген вернулся, а вы и рады его волкам скормить…

— А… Э-э… Так он же никого другого не звал.

То есть от Гоблина с Одноглазым он желает держаться подальше…

— Найди-ка этих друзей и скажи, что они мне нужны. Немедля.

Конечно, ведуны наши, по обыкновению, не торопились.

— Кладите меня на носилки, — велел я, — и волоките в цитадель. Мы сознаемся, что вы обо мне врали, но только оттого, что я был очень серьезно болен. Плот вчера ночью предназначался, исключительно чтоб помыться. А ты подумал, что выйдет смешно, если запустить парочку огненных шаров, пока я без штанов.

Одноглазый собрался было заныть, но я рыкнул, не дав ему начать:

— Я к Могабе без прикрытия не пойду! Ему больше нет надобности с нами нежничать.

— Он будет в плохом настроении, — напророчил Гоблин, — Тут бунты начинаются. С едой стало действительно плохо. Теперь он и рис по зернышку отсчитывает. Даже его отборные таглиосские сержанты разбегаются.

— Значит, все у него распадается на части… Он-то намеревался поразить мир славными победами, а подчиненные не соответствуют его железной воле…

— А мы — что-то вроде филантропического братства? — проворчал Одноглазый.

— Мы никого не убивали, кто сам не напрашивался. Идемте. Пора. И будьте готовы ко всему. Оба.

Однако вначале мы поднялись на стену — и затем, чтобы я мог поглядеть на город при дневном свете, и для того, чтобы нары лишний раз увидели меня больным.

Вода, поднявшаяся даже выше, чем предсказывала Хонь Тэй, не доставала до зубцов лишь на восемь футов. — Внутри много затоплено?

— Могаба как-то законопатил ворота. Где просачивается — поставил отряды джайкури с ведрами.

— Неплохо. А внизу?

— Каплет кое-где в катакомбах. Немного; ведрами вычерпаем.

Я хмыкнул, глядя на Тенекрутово озеро. Трупов было — не счесть.

— Это что, из насыпей повсплывали?

— Могаба швырял бунтовщиков со стен, — пояснил Гоблин, — Некоторые могут быть с плотов, что перевернулись или сломались в пути.

Я сощурился. Там, за гладью озера, был почти виден конный патруль. Один из плотов с кучей джайкури день застал еще в пути. Люди на борту, отчаянно стараясь уйти в сторону от поджидавшего их патруля, гребли ладонями.

Тут появился и Тай Дэй. Значит, нюень бао до сих пор наблюдают, что происходит в городе. Я решил, что он хочет пригласить меня к глашатаю, однако он безмолвствовал. Я велел носильщикам:

— Тащите к его светлости.

Когда мы подошли к цитадели, я заметил:

— Да она выглядит, словно из какой-нибудь байки о призраках.

Что да, то да, особенно со всеми этими тучами в небе и стаями ворон, кружащими над вершиной. Деджагор превратился в какой-то вороний парадиз. Так разжирели, что и летают с трудом. Ну, может, и мы их мясцом подкормимся.

Нарам, стоявшим на часах при входе, вздумалось не пускать Гоблина с Одноглазым внутрь.

— Тогда тащите обратно, — скомандовал я.

— Подожди!

— Кончай, приятель. Мне нет нужды в Могабиной ерунде. Лейтенант жив, и капитан, вероятно, тоже. Могаба больше дерьма не стоит, кроме как в собственном воображении.

— Может, хоть поспоришь с ними? Мы бы отдохнули малость…

Одноглазый принялся разворачиваться, дабы начать спуск.

Очиба догнал нас, не успели мы спуститься на улицу.

— Прими извинения, знаменосец. Быть может, ты передумаешь?

— Чего там передумывать — мне не шибко хочется видеть Могабу. Он тут, может, волшебными грибами питался или же корешок счастья пожевывал, а из меня уж вторую неделю кишки с поносом вылазят. Нету меня сил развлекать безумцев, одержимых манией убийства.

Что-то мелькнуло в темных глазах Очибы. Может, он был согласен со мной. Может, в его голове шла его собственная война — война между верностью величайшему из наров Джии-Зле и верностью своему человеколюбию.

Я не собирался продолжать разговор. Малейший намек на заинтересованность подтолкнет колеблющихся к обычному: «Не нами, такой порядок заведен…»

Часовые тем временем тихонько обсуждали политику Могабы. Если уж эти ребята в нем усомнились, дела обстоят даже хуже, чем я думал…

— Как пожелаешь, — сказал Очиба. — Пропустите носильщиков.

Никто не поглядел, кем были мои носильщики.

И я впервые почувствовал за собою некоторую силу. Уютное чувство…

Был ли Могаба рад видеть Гоблина с Одноглазым в столь добром здравии? Уж поверьте, нет. Однако неудовольствия выказывать не стал. Просто добавил кое-что к своему мысленному счету. Он доставит мне еще больше неприятностей, чем задумал. Позже.