Глен Кук - Белая Роза. Игра теней

Он продолжал идти.

Курганье кипело. Выли среди руин духи. Потрясал горбом Великий курган. Земля взрывалась и плевала огнем. В ночь взмыл огромный крылатый змей, страшно вскричав, и потоки драконьего пламени окатили Курганье.

Мудрые зеленые глаза следили за Боманцем.

В этот ад шагнул невысокий толстяк, выплеснув весь арсенал своих чар. И пламя поглотило его.

Чем дальше в лес…

Сунув письмо Ворона обратно в пакет, я разлегся на куче веток и расслабился. Как красиво рассказывал обо всем этом Ворон. Интересно, откуда он сведения-то брал? Жена? Кто-то ведь должен был записать конец этой истории и спрятать так, чтобы потом ее нашли. Что вообще сталось с его женой? В легенде о ней не упоминалось. Как, кстати, и о сыне. Всеобщую известность получило только имя Боманца.

Но было там что-то… что я пропустил? А, да. Кое-что из моего личного опыта. Имя, на которое рассчитывал Боманц. И которое оказалось недостаточно могучим.

Я его уже слышал. При равно бурных обстоятельствах.

В Арче, когда борьба Госпожи и Властелина близилась к завершению — она окопалась в башне на одном краю города, а Властелин пытался сбежать через вторую башню, на другом конце, — мы выяснили, что Взятые намерены избавиться от Отряда, как только кризис схлынет. Мы дезертировали — по приказу Капитана. Мы захватили корабль. Сражение дошло до критической точки в тот миг, когда мы отчаливали. Супруги схватились над пылающим городом, и Госпожа оказалась сильнее.

Глас Властелина потрясал мир, выплескивая последние капли отчаяния. Он назвал Госпожу именем, которое полагал властительным и Боманц. Как оказалось, даже Властелин не застрахован от ошибок.

Одна сестра убила другую и — может быть — заняла ее место. Как выяснилось во время битвы при Чарах, еще одной сестрой была Душелов, наша учительница, пытавшаяся занять место Госпожи. Три сестрички. По меньшей мере. Одну звали Ардат, но явно не ту, что стала Госпожой.

Может, тут и кроется ключ. Все те списки дома, в Дыре. Генеалогии. Найти женщину по имени Ардат. Выяснить, кто были ее сестры.

— Это ключ, — пробормотал я, — Слабенький, но ключ.

— Что?

Я и забыл про Кожуха. Мальчишка не пытался воспользоваться этим. Наверное, слишком перепугался.

— Ничего.

Снаружи темнело. Дождь не утихал. Над Курганьем плыли призрачные огни. Что-то в них было не то. Интересно, как там Гоблин с Одноглазым? Идти спрашивать я не осмеливался. В углу тихо похрапывал Следопыт. Пес Жабодав положил башку ему на живот и изображал дрыхнущую дворнягу, но, уловив блеск в его глазах, я понял, что пес не спит.

Я перенес внимание на Кожуха. Паренек трясся, и не только от холода. Он уверен, что мы его прикончим. Я положил руку ему на плечо.

— Все нормально, сынок. Мы не причиним тебе вреда. Мы обязаны тебе за то, что ты присмотрел за Вороном.

— Он действительно Ворон? Тот Ворон, что был отцом Белой Розы?

Наслушался парень легенд.

— Именно. Только приемным отцом.

— Тогда он не обо всем лгал. Он все же был под Форсбергом.

Это меня почему-то позабавило.

— Сколько я знаю Ворона, — ответил я, хихикнув, — он вообще почти не лгал. Он только недоговаривал правду.

— Вы меня действительно отпустите?

— Когда окажемся в безопасности.

— Угу. — Это его не обнадежило.

— Скажем так — когда доберемся до равнины Страха. Там много твоих приятелей собралось.

Паренек хотел завести со мной квазиполитическую дискуссию — почему это мы идем против Госпожи. Я отказался. Я не миссионер, обращениями в свою веру не занимаюсь. Слишком занят самокопаниями и самоуглублениями. Может, Ворон ему объяснит, когда Гоблин и Одноглазый приведут его в чувство.

Ночь казалась бесконечной, но через три вечности, тянувшиеся до полуночи, я услыхал неровные шаги.

— Костоправ?

— Заходи, — ответил я.

Это был Гоблин. В темноте я не мог различить выражения его лица, но понял — новости неутешительные.

— Проблемы?

— Да. Нам его не вытащить.

— Ты что такое лопочешь? Какого черта?

— У нас мастерства не хватит. Таланта. Тут нужен кто-то посильнее нас. Мы ведь не великие маги, Костоправ. Мы фокусники. С парой заклятий под рукой. Может, Молчун тут смог бы помочь. У него иная магия.

— Сядь, а то упадешь. Одноглазый где?

— Отдыхает. Ему тяжело пришлось. То, что он там увидел, его чуть не доконало.

— Что именно?

— Не знаю. Я его только подстраховывал. И вытаскивал, прежде чем он там тоже не застрял. Одно знаю — без помощи нам Ворона не вытащить.

— Дерьмо, — произнес я. — Сраное, вонючее, говенное дерьмо. Гоблин, без Ворона нам не победить. У меня тоже не хватит сил. Половину тех документов я не переведу никогда.

— Даже с помощью Следопыта?

— Он читает на теллекурре. И все. Это и я могу, только хуже. А Ворон знал диалекты. Кое-что из переведенного им писалось именно на них. И еще — мы так и не знаем, что он делал тут. Зачем притворился мертвым и сбежал. От Душечки.

Может быть, я делал поспешные выводы. Со мной случается. Или поддался обычной человеческой слабости упрощения — вот вернется Ворон, и все встанет на свои места.

— Что же нам теперь делать? — спросил я вслух.

— Не знаю, Костоправ. — Гоблин встал. — Пусть Одноглазый очухается и расскажет, с чем мы столкнулись. Оттуда и начнем.

— Ладно.

Колдун вышел. Я лег и попытался заснуть.

Стоило мне отключиться, как ко мне приходил кошмар: тварь, барахтающаяся в оставшемся от Курганья болоте.

Смотрелся Одноглазый жутко.

— Тяжело пришлось, — сказал он. — Давай каргу, Костоправ, — Я повиновался. Колдун ткнул в карту пальцем. — Вот тут он застрял. Похоже, что он прошел путь до самой середины, по следу Боманца, а возвращаясь, вляпался.

— Как? Я вообще не понимаю, что там творится.

— Жаль, что тебе там не побывать. Царство жутких теней… Наверное, и к лучшему, что не для тебя это. Ты бы сунулся.

— Это шутка?

— Я хочу сказать, что ты слишком любишь совать нос куда не следует. Как старина Боманц. Нет. Стой. — Он помолчал секунду. — Костоправ, около тропы Боманца покоилась какая-то тварь, из прислужников Взятых. Колдун ей был не по зубам. Но Ворон-то дилетант. Думаю, мы с Гоблином и Молчуном едва справились бы с этой тварью, а мы поискуснее Ворона будем. Он недооценил опасность и переоценил себя. Когда он уходил, эта тварь заняла его место, и он остался там.

Я нахмурился, не совсем понимая.

— Она использовала его, чтобы сохранить равновесие старых заклятий, — объяснил Одноглазый. — Ворон застрял в сети очень древнего колдовства. А она среди нас.

Сердце мое ушло в пятки. Почти отчаяние.

— Она вышла? И вы не знаете…

— Ничего. Карта ничего не показывает. Боманц не обращал внимания на лиходейскую мелочь. Дюжину он точно не отметил; может, их там несколько десятков.