Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 2

— Я слыхал у нелюдей, крестьяне, как сыр в масле катаются, — в голосе селянина была откровенная зависть.

— Аллари закрыли границы княжеств. Говорят, от всяких проходимцев.

Мужик обречено махнул рукой, взял коня за недоуздок и повел в полузавалившийся сарай. Саня почувствовал вдруг свою вину перед этим человеком. Не на чем вроде, а крутит. Еще — злость. Чем виноват смирный беззлобный народ, который как морковку из грядки, выдернули из нормальной жизни? Только тем, что их жизнь и смерть дает каплю силы чумному выродку, который объявил себя богом?

И Дион хорош! "Я стал им богом". Просрал власть, сидит теперь, плачется, да охает.

Саня себя мысленно осадил, кинул на плечо сумку и двинулся дальше.

Коня ему все же купить пришлось. Лошадка оказалась невысокой и тихой. Но ходкой. Так что последние три дня катил себе котейка верхами и в ус не дул. Было даже странно: столько переживали и учителя, и сам. Как доберется, да как будет прятаться, по кустам, по оврагам… а вышло — въехал в столицу верхами, нашел гостиницу почище, кинул поводья мальчику и ввалился в харчевню: тащи хозяин на стол, голодныя мы!

Столица в отличие от даже очень близких земель очевидно не голодала. Сане быстро принесли миску, в которой плавала капуста и несколько кусочков мяса. Выложили кусок пирога. Кружка пива оказалась как раз к стати. После длительного воздержания кот буквально объелся. Посидел, сыто щурясь по сторонам, и побрел в указанную комнату.

Окошко было забрано железной решеткой. От воров, — пояснил хозяин. Ковать стояла у стены под лоскутным одеялом. Кот поставил на лавку сумку и прилег. Среди дня вдруг потянуло в сон. Устал он конечно изрядно, но прошлую ночь, вроде, выспался…

В голове мягко поплыло. Стало так хорошо, что Саня тихо заурчал. Сон наваливался, гоня перед собой цветные полосы. Кот увидел себя купающимся. Пресловутый бассейн с проточной водой окружали пышные цветущие деревья. На бортике сидела знакомая незнакомка, — он силился и не мог вспомнить где ее видел. В воде плескалась голая нога. По ней шлепал край мокрой цветастой юбки.

За голубой волной пришла красная. Лица, окруживших бассейн людей, стали невыносимо красивыми. У женщин — загадочными, у мужчин — значительными. В стакан лилось красное вино. Кто-то высоко поднял кувшин. Капли медленно брызгали по сторонам. Саня увидел свои руки. Их залило вино, а казалось — кровь.

Ему захотелось проснуться. Но веки были свинцовыми. Руки и все тело не повиновались. Он опять увидел себя стоящим возле горы-улитки. Подошвы сапог вросли в камень. По серпантину, волоча за собой полуживую лошадь, шел мужик. Саня крикнул ему, чтобы возвращался. Крестьянин обернулся. На кота глянули печальные глаза Диона.

Просыпаться можно по-разному. Можно мягко выплывать из тепла, ощущая кожей приятный холодок. Можно мучительно выползать из кошмара. Можно, оказалось, без перехода начать бодрствовать с чистого листа. Пустая тьма осталась во вчера, в предыдущем мгновении. Саня шагнул из него и сразу ощутил себя целиком.

Ничего не болело, но ничего и не двигалось. Руки и ноги оказались связанными. Перед ним был огромный сумрачный зал. Вдоль противоположной стены тянулся ряд колонн из красной яшмы. Справа — тоже колонны из пронзительно синего, — даже в полумраке видно, — камня.

Не так давно друг собака в деталях расписал ему убранство герцогского дворца. Однако кот меньше всего рассчитывал проснуться именно здесь. Лучше бы — в комнате на постоялом дворе.

Руки оказались привязанными к подлокотникам кресла, сделанного из странного, ни на что не похожего камня. И это вспомнилось. Собака говорил, что арихалк, из которого был выточен древний трон, являлся, специальным образом вываренным янтарем. Подлокотники на ощупь были маслянистыми и теплыми. Затылку тоже было тепло. Даже уютно. Если бы не веревки во множестве наверченные на руки, ноги, грудь и даже шею…

Через центр зала, не обращая внимание на Саню, шествовала беременная крыса. Покосилась в сторону трона, замерла в раздумье и двинулась дальше. Саня уловил недоумение животного. Кажется, на троне давненько никто не сиживал.

Еще кот заметил огромное вмурованное в стену зеркало. Ближний край блестящей поверхности был исцарапан. Да и камень, похоже, пытались долбить. Игор как-то обмолвился, что нынешнему герцогу зеркало пришлось не по нраву, но, опять же, оказалось не по зубам. Древние вещи, — зеркало и трон и лазуритовые колонны, — стойко противостояли воле нового господина.

Саня подумал о троне с нежностью, погладил пальцем теплый медовый подлокотник. На большее свободы не хватило. Но и этого оказалось достаточно. Трон под ним мелко завибрировал. На мозг вдруг обрушились странные образы. Стоило закрыть глаза, под веками пошла череда аллари, облаченных в смешные одежды. Кот не сразу сообразил, что это древние. Среди них встречались и собаки, и львы. Один из предков шествовал в длинной белой мантии с пурпурной полосой. По плечам рассыпалась великолепная пепельно-золотистая грива. В руках Лев сжимал короткий стержень из лазурита.

Саня открыл глаза. Зал остался на месте. Сумрачное освещение наводило на мысль о раннем прераннем утре, когда еще и уборщики не проснулись, или позднем вечере. Светильников же пленному коту не полагалось.

Глаза сами закрылись. Не от того, что хотелось спать — досмотреть, что делал Лев с лазуритовым жезлом. Предок осторожно прикоснулся к крайней колонне. Со стороны зеркала последовала мягкая вспышка, середина засветилась, проступили контуры домов. Повозка перегородила улицу. Торговка на углу размахивала руками. У Сани отвисла челюсть. Дион и Кмибарам рассказывали ему о дальних Мирах, в которых живут среди умных вещей. Саня не то чтобы не верил, верил, как и многому другому, но на себя сию рубашку не примерял. Слишком далека и чужда была она его телу и уму. А оказалось — вот оно! Рядом — руку протяни. Можно даже на язык попробовать.

Эх, Эдди, Эдди, будь ты нравом помягче, вникай в государственные дела с молодых когтей, глядишь и тебя бы посвятили в тайну мутного древнего артефакта, который, Арий за неимением ума и чутья не раз уже пытался сковырнуть со стены.

Саня открыл глаза. Крыса шествовала обратно. Вот, тварь! Нашла где прогуливаться. Кухни ей мало!

Нахальная дворцовая жиличка на этот раз подобралась вплотную, и попробовала на зуб край сапога. Саня шевельнул ногой. Крыса ощерилась, несмотря на раздутое пузо, ловко подскочила и ухватилась когтями за штанину. Но тут же, истошно запищав, кубарем улетела вниз, при чем, кот не прикладывал к этому ни малейших усилий.

Крыса пятилась очень медленно, показалось, что она еще и кланяется на каждом шагу. В мелком примитивном, но цепком мозгу царило смятение. Запечный зверь, ни во что не ставивший нынешних хозяев, вдруг встретил властелина! Да, какого! Все живое, по мнению крысы, должно было подчиняться малейшим проявлениям его воли.