Мойра Янг - Неистовая звезда

Прекрасная…

Невыносимая…

Открываю глаза. Светло. Лежу на койке в незнакомой комнате.

На стуле у окна сидит Демало. Одет в белое, читает книгу. За окном — голубое небо.

Ах, Лу, у тебя такие голубые глаза! В них можно утонуть, как в море.

Отворачиваюсь к стене.

— Пришла в себя, — говорит Демало. — Наконец-то.

Слышу, как он встает. Идет по комнате.

Дверь открывается. Он что-то говорит. Дверь закрывается. Он снова идет.

Пол деревянный. Дверные петли смазаны. Шаги тихие. Голос негромкий.

Демало придвигает стул к кровати, садится. Стул чуть слышно поскрипывает.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Демало.

Стена каменная. Выбелена известкой.

— Ты помнишь, что случилось?

В комнате тепло. Во рту пересохло.

— Еще бы чуть-чуть, и мы бы тебя не спасли. Ты едва не утонула. И крови много потеряла.

Дверь отворяется и закрывается. Кто-то входит в комнату. Демало встает, отступает от кровати.

— Она пришла в себя, — говорит он.

Шаги. Твердые, уверенные. Заскорузлые от работы пальцы приподнимают мне руку, нащупывают пульс. Я поворачиваю голову.

Марси.

Глазами сверкает, мол, не выдавай меня.

Кладет руку мне на лоб.

— Лихорадка прошла. Пульс ровный, — говорит она.

— Это Марси, — объясняет Демало. — Она за тобой ухаживает.

Он не знает, что мы знакомы.

— У вас выкидыш случился, госпожа, — вздыхает Марси. — Такое бывает от потрясений и сильных переживаний. И при первой беременности тоже случается. Вы, наверное, и не знали, что понесли.

Выкидыш. Беременность. Странные слова.

Она встает, подходит к Демало.

— Господин, ей нужно есть посытнее, а то кожа да кости остались. И отдых обязателен. Но, похоже, она быстро поправится. А теперь, раз она пришла в себя, мне надо ее осмотреть.

Она покорно опускает голову, складывает руки на животе, глаз не поднимает.

— Да, конечно. Я не буду вам мешать, — говорит Демало и поворачивается ко мне. — А ты поспи. Вечером увидимся.

Марси садится на койку, обнимает меня. Прижимает к груди.

— Ох, Саба, — вздыхает она. — Горе-то какое!

Демало отправил гонцов по всему Новому Эдему, отыскать лучшую повитуху. Тонтоны нашли Марси, привезли ее сюда. Ее поселили здесь, в доме. Пускают на кухню, в умывальную и ко мне. К ней тонтон приставлен, ни на шаг не отходит. Разговаривать ей ни с кем не позволено, только с Демало и только о моем здоровье. Дом хороший. У Демало несколько домов в Новом Эдеме, он из одного в другой переезжает.

Марси Новый Эдем плохо знает. Мы где-то на юго-западе. Дом стоит посреди равнины. От дороги к нему тянется длинная тропка.

Демало вытащил меня из реки. Я пять дней не приходила в себя. Поначалу Марси боялась, что мне жить не хочется. Демало сюда редко приезжает. Похоже, в Новом Эдеме неспокойно стало, он ездит по секторам, разбирается с непорядками. Марси волнуется, что наши тайные замыслы раскрыты. Боится за товарищей.

Нерон тоже здесь. Марси научила его оконную защелку открывать. Он прилетает, как ему захочется. Следопыт тоже меня разыскал, из самой Звездной дорожки примчался. Днем он где-то прячется, а по ночам воет.

Мой брат и моя сестра лежат в могилах, бок о бок. Демало их похоронил, горки камней сверху сложил.

Марси мне все это рассказывает, а больше ничего не говорит. Ни про беременность. Ни про выкидыш. И вопросов не задает.

Я не разговариваю.

Я не плачу.

Белая.

Исхудалая.

Одни кости.

Просыпаюсь. За окном темно. В очаге огонь горит. На стене фонарь зажженный. Демало сидит на стуле у окна, смотрит на звездопад. В руке стакан с багровым вином.

Под окном волкодав воет. Следопыт.

— Время звездопада, — вздыхает Демало. — Суеверное дурачье. Решили, что звезды из-за тебя неспокойны. Из-за Ангела Смерти. — Он не поворачивает головы, хотя слышит, как я шевельнулась. Знает, что не сплю. — Проклятый волкодав всю ночь воет.

Я сажусь, откидываю одеяло. На мне надета длинная рубаха. Теплая. Мягкая.

Демало подходит к койке, протягивает мне руку. Я долго гляжу на нее. Потом вздыхаю, опираюсь на него и встаю. С трудом подхожу к стулу у очага.

Стол уставлен едой. Тарелки накрыты колпаками, чтобы съестное не остывало. Демало протягивает мне вилку.

— Ты проголодалась, наверное, — говорит он. — Поешь.

На тарелке яичница-болтунья. Я беру кусочек, жую.

Демало садится рядом, подтягивает колено к груди. Наливает мне вина. Смотрит, как я делаю глоток.

— Ты слишком худая. Слишком бледная, — говорит он. — День нашей свадьбы станет первым праздником Нового Эдема. Надо, чтобы ты хорошо выглядела. Я с Марси поговорю, она знает, что делать. — Он подносит стакан к огню, глядит на багровую жидкость. — Я искал самую искусную повитуху в Новом Эдеме и нашел ее в бараке рабов. С ума сойти. В домах детства рожениц полным-полно, нам повитухи нужны, как никогда.

Когда мы в дом детства вылазку делали, там половина коек пустовала.

— Пока ты прохлаждалась, я делом занимался, — продолжает Демало. — К свадьбе готовлюсь. Это будет великолепное событие. Роскошное. Запоминающееся. Я много чего задумал. О свадьбе будут песни слагать и легенды рассказывать. Она ознаменует начало Нового Эдема. Объединит всех. Мы воистину станем одной семьей. Исцелим землю.

Он берет меня за руку. Лицо усталое, но очень красивое. В огне очага кожа отливает золотом. Точно как у Томмо под солнцем.

— Я тебя ждал. Теперь ты моя. Назови меня по имени, — просит он.

— Сет, — говорю я.

Он притягивает меня к себе, обнимает.

— Нет, не так. Скажи его, как тогда говорила…

Тогда. Когда я ему отдалась. Гляжу в черные омуты глаз, шепчу его имя так, как он просит.

Он тянется меня поцеловать. Я отвожу голову. Он пальцем касается моего подбородка, поворачивает меня к себе. Его губы будто темная пустота. Его прикосновения дурманят. Жар тела обжигает огнем. Но мне холодно. Он замирает.

— Ты скупа на ласки, Саба, — говорит он. — Но сегодня я тебе это прощаю.

Он отодвигается, смотрит на меня. Я гляжу перед собой.

— Волосы отрастишь, — приказывает он. — Ешь. Я еду переводить не позволю.

Поднимаю вилку, заставляю себя съесть еще кусочек. Демало пьет вино, следит за мной.

— Мои бойцы твоих приятелей выследили, — говорит он. — Поймали. Тоже мне повстанцы. Три оборванца на свалке и безумная старуха. Мы нашли Управителей, которые вам помогали. С ними быстро разобрались. Вот и все, что осталось от твоей горсточки счастливцев, братьев, [2] У. Шекспир «Генрих V» (пер. Е. Бируковой). — вздыхает он. — Неудивительно, что ты сдаться решила. Нет, увидеться с ними я тебе пока не позволю. Они сидят взаперти. А после свадьбы я слово сдержу. Мне обиженная жена ни к чему. Как там говорят? Доброе дело — пустяк, а помнят про него долго. — Он поднимает стакан. — Ну что, твое здоровье!