Робин Маккинли - Красавица

– Не знаю, – ответила я печально.

– Не знаешь? – начала Мелинда возмущенно, затем посмотрела на мое лицо и осеклась. – Ладно-ладно, молчу. Это ваше семейное дело, не буду лезть. Ты о чем-то умалчиваешь, но это и правильно, я ведь вам не родня. Я люблю тебя, милая, поэтому поспешу откланяться – хотела бы я побыть с тобой подольше, да не стану отнимать тебя у родных, раз ты так скоро уезжаешь.

При всей моей любви к Мелинде ее прямолинейные вопросы вызывали у меня замешательство, поэтому уход хозяйки «Грифона» я приняла с облегчением. Единственной отрадой было видеть ее вдвоем с отцом (они перекинулись парой слов в сторонке, когда Мелинда уже попрощалась с остальными). На лицах у обоих блуждали глуповатые улыбки, о которых ни отец, ни Мелинда, разумеется, не ведали. Я заметила, что Хоуп тоже пристально за ними наблюдает, и сестра, перехватив мой взгляд, улыбнулась мне одним уголком губ. Отвернувшись, мы обе проследовали на кухню к Грейс, с серьезным видом обсуждая окраску пряжи.

Впрочем, после того как Джон растрезвонил всем о замечательных кузнечных мехах – с латунными заклепками! – которые я привезла из города, Мелинда и остальные несколько потеплели к моей злокозненной тетушке. Жер обнаружил новые мехи, невесть откуда взявшиеся на месте прежних, на следующее утро после моего приезда и едва сумел придумать правдоподобную историю для Джона, который через считаные секунды возник на пороге. Джон клялся, что, хоть они и больше старых раза в два, управляться с ними во столько же раз легче.

Гладкая светлая тропа, приведшая меня через лес к родному порогу, исчезла. Как раз в то утро, когда Жеру перепал неожиданный подарок, я пошла прогуляться вдоль опушки. Отыскала отпечатки копыт Доброхота, там, где он перемахнул через неровные заросли тернистого кустарника у самой кромки, но дальше начинался глухой лес. Камни, листва, земля, усыпанная сосновыми иглами, – никакой тропы, никаких копыт, никаких признаков того, что вчера через эту поросль проламывался богатырский конь.

Так я и стояла, вглядываясь в следы копыт, словно в древние руны, пока не пришли первые на тот день заказчики к отцу и Жервену и не обнаружили, что заблудшая овца вернулась в стадо. Дом сразу наполнился гостями, они шли и на следующий день, и через день – я и думать не думала, что в Синей Горе живет столько народу. Всех взбудоражило мое таинственное появление из ниоткуда, к тому же многие помнили богатырскую силу Доброхота, поэтому приходили сказать нам доброе слово и заодно отведать нашего сидра.

На третий день перед самым уходом мистера Лори прибежала Молли, неся в качестве предлога большую банку обожаемых мной маринованных огурцов от Мелинды, а на самом деле, чтобы расспросить меня о городской жизни.

– Похоже, эта тетушка тебя на чердаке запирает. Ты вообще ничего не видела! – досадовала Молли.

– Понимаешь, я в основном сижу за книгами, – оправдалась я.

Молли недоверчиво покачала головой, но тут отец с Жервеном пригласили выпить чаю гостей, пришедших к ним за советом. Лишь после ужина, когда вымыли посуду и зажгли свечи, у нас с родными нашлось время спокойно сесть и поговорить без посторонних. Весь день, с того момента как ушел священник, у меня перед глазами стоял Робби – узкое лицо, озаренное беззаботной улыбкой. Таким я помнила его до отплытия, когда он только готовился уйти в море, чтобы заработать состояние и стать достойным руки Грейс.

Мы расселись вокруг камина с разной мелкой починкой, как встарь, до судьбоносного отцовского путешествия. Я взялась латать упряжь – вопреки горячим протестам родных, не желавших загружать гостью работой. Приятно было снова заняться уютным домашним делом, хотя руки уже успели отвыкнуть и пальцы двигались не так проворно, как раньше.

«Все как прежде, все по-старому», – успокаивала я себя, глядя на привычную обстановку.

Хотелось проникнуться уютом и покоем, чтобы забрать их побольше с собой.

Хоуп довела до конца шов на платье, оторвала меня от починки упряжи и, поставив вместо портновского манекена, принялась закалывать на мне зеленый хлопковый отрез.

– Ну зачем я тебе сдалась? – увещевала я, неуклюже задирая руки, пока Хоуп драпировала ткань по корсажу. – У меня и формы совсем не те.

Хоуп осторожно улыбнулась с полным ртом булавок.

– Еще как те. Всего-то и надо будет подол подшить. Там что, на весь твой громадный замок ни одного зеркала? Неужели ты сама ничего не замечаешь?

– Она еще девчонкой ничего вокруг не замечала, кроме книг и лошадей, – качнула золотистой головой Грейс, склоняясь над рубашкой, которую шила для Ричарда.

– Некрасивой девчонкой, – напомнила я.

– Опять за старое? И не крутись, глупышка, я ведь быстрее закончу, если ты постоишь смирно.

– Булавки колются.

– Стой спокойно, не будут колоться, – невозмутимо проговорила Хоуп. – И все-таки неужели ты не замечала, что вырастаешь из старых платьев и нужны новые?

– Нет. О гардеробе заботятся Лидия и Бесси, и как-то платья всегда сами собой оказываются впору.

– Ух ты! Жаль, одежда близнецов так не умеет.

– Угу, – промычала Грейс, откусывая нитку.

– Сама в себе не замечала никаких изменений… Не поверю! – заявила Хоуп, становясь на колени, чтобы подколоть подол юбки.

– Я посмотрела на седло Доброхота, когда приехала, – припомнила я в угоду сестре. – Ремни в стременах заменили на новые сразу же по прибытии в замок, и сейчас они отпущены на три дырки длиннее, чем тогда. Хотя я сама вроде пряжки не перестегивала.

– Что я говорила? – кивнула Грейс, начиная новый шов. – Кому еще, кроме нашей Красавицы, придет в голову измерять рост по длине стремян?

Все рассмеялись.

– Ох, боже, – ахнула Хоуп. – Потеряла булавку! Завтра ее найдет пятка Ричарда. Все, страдалица, можешь снимать.

– Как? – жалобно протянула я.

Освободившись с помощью Хоуп от платья, я уселась на каменную приступку камина, у ног Грейс, где стояла моя кружка с сидром. Как же не хотелось нарушать уютную тишину…

– Я… Я приехала – именно сейчас – не только чтобы повидаться.

Все оторвались от работы и посмотрели на меня. Тишина пошла трещинами. Я уткнулась взглядом в кружку:

– Никак не решалась вам сказать, откладывала, откладывала… Это касается Грейс.

Старшая сестра опустила недошитую рубашонку и, сложив руки на коленях, посмотрела на меня. Во взгляде мелькнула тревога.

– Что такое?

Не представляя, как подготовить почву, я выпалила на одном дыхании:

– Робби вернулся домой. Пришвартовался в городском доке утром, в день моего приезда сюда. Я прискакала сообщить тебе, чтобы ты не выходила за мистера Лори, пока не увидишь Робби.

Услышав имя Робби, Грейс ахнула и всплеснула руками, которые я поспешила взять в свои.