Рената Еремеева - Когда Хранитель слеп (СИ)

– Да, ты мыслишь в верном направлении, – сказала Хартс, словно читая ее мысли, – в Дрэйморе будет вечно царствовать ночь! Но здесь, исполнятся твои самые заветные мечты! Я знаю, что ты всегда мечтала летать, но раньше это было неосуществимо. А теперь тебе даже крылья не понадобятся! – с этими словами правительница Дрэймора просто вытолкнула Луну с балкона, и мраморные перила почему-то не помешали этому. Они как будто растворились на мгновенье, и Луна упала сквозь них.

Черноокий юноша по инерции падал вниз всего лишь несколько секунд, а потом он взлетел, и это произошло само собой. Земля перестала приближаться, она стала отдаляться от него.

Луна не испытывала ликования от того, что ее мечта сбылась, но ее посетила счастливая мысль – улететь прочь от этой безумной ведьмы.

– Э, нет, – дыхнула Хартс ей в самое ухо, и Луна сразу же оказалась стоящей на балконе рядом с ней. – Ты сможешь летать куда угодно, но только в пределах Дрэймора. Не думай, что сможешь улететь от меня, – холодно сказала ей госпожа, но уже через секунду, сделав над собой усилие, весело произнесла. – На самом деле я очень великодушна, и хочу, чтобы ты оценил это. Зная, как ты страдаешь от разлуки с близкими, я решила сделать тебе еще один подарок. – Хартс торжественно извлекла из-за спины клетку с летучей мышью. – Узнаешь? Я решила одомашнить твоего грифона. Теперь ты можешь держать его прямо в своей комнате!

Луна только рот открыла от невозможности выразить все свое возмущение и протест.

– Я подумала, – любезно пояснила Хартс, – Что какой-то там грифон нам не повредит. Тем более в таком уменьшенном виде. Я, надеюсь, что ты теперь перестанешь грустить от одиночества?

Луна молча приняла из голубоватых рук клетку и, сквозь прутья глядя на сжавшегося от страха зверька, с сожалением вздохнула.

«Что ж ты не послушался, глупыш? Я же предупреждала тебя…» – говорил ее немой взгляд.

– Ты зря так расстраиваешься, – миролюбиво отозвалась Хартс. – Все можно пережить и ко всему привыкнуть. Я, например, смирилась с тем, что мне придется тысячелетия коротать в этом теле. И, наконец, третий подарок от меня! – Элерана лукаво улыбнулась. – Это для того, чтобы улучшить взаимопонимание между нами. Иногда ты сможешь превращаться… в зверя! Животная натура дает многочисленные преимущества. От этого обостряются слух, зрение, реакция, интуиция. Обостряются инстинкты, в том числе и половые. Надеюсь, что так тебе будет легче привыкнуть к нашим отношениям. Кроме того, это поможет тебе выполнять некоторые из моих поручений. С новыми возможностями ты испытаешь чувство необыкновенной свободы! Попробуем? Если Кара была черной пантерой, то тебя я сделаю… – Хартс усмехнулась, и опять знакомо вспыхнули ее зрачки, и Луна почувствовала, как она медленно и пружинисто опускается на четвереньки, как ее мышцы наливаются упругой силой. Перепонки в ушах завибрировали, принимая ранее неуловимые и прежде неслыханные звуки. Где-то вдалеке всколыхнулась листва, раздвигаемая мордой оленя, хрустнула сломанная ветка, и кошачьи ноздри затрепетали, учуяв запах плоти...

Отступив несколько шагов назад, колдунья залюбовалась своим творением – белым ягуаром с черным крапом. Приблизившись, она протянула руку, чтобы погладить его по шерстке, но он ощетинился и с кошачьим шипением оскалил клыки. – Это получилось совершенно безотчетно, Луна сама удивилась такой реакции: измученная пытками Хартс, к открытой агрессии она не была готова. Лицо черной жрицы сразу же стало холодным и желчным.

– Полагаю, у тебя хватит благоразумия не кидаться на меня с намерением загрызть… – сварливо сказала она. – Ты же знаешь, я умею укрощать строптивость! Я приказываю, Фэл, возвращайся обратно – это делается легко, стоит только подумать об этом. Ты обратил внимание, как я тебя назвала? Такой жгучий красавец, как ты, не может откликаться на девичье имя. Я думаю, тебе подойдет имя «Фалькон». Пойдем, я покажу тебе еще кое-что.

Хартс привела Луну в какое-то парадное помещение дворца. И хотя в окна с синими бархатными шторами заглядывал сумеречный день, в зале было темно. В полумраке белели ряды изящных беломраморных колонн. Хартс повела глазами, и тысячи свеч вспыхнули разом на многоярусных люстрах, ярко осветив пространство. В глубине зала под изображением коня Соула, раскинувшего крылья, находилось ступенчатое возвышение – похоже, это был тронный зал миэриты Ласки… Престол стоял там, где ему положено стоять, но странно было то, что он не пустовал… Луна, то есть Фалькон, вопросительно посмотрел на свою госпожу – по логике вещей на место поверженной Ласки должна была претендовать она – повелительница Тьмы. Но на троне, застыв, как изваяние, сидел молодой элект с пепельно-серыми волосами. Его потухшие желтые глаза неподвижно устремились в какие-то неведомые пространства.

«Судя по внешним признакам, он из Гаварны, из расы полуволков, – мысленно определил Фалькон. – Интересно, что он тут делает?».

– Это законная владычица Дрэймора. Это моя Кара! – сказала Хартс. – Я хотел весь мир повергнуть к ее ногам. Я думал, служить ей – это великое счастье! Она – моя Черная Королева, а я лишь преданный слуга!

Фалькон посмотрел на свою госпожу, как на сумасшедшую.

– Но ведь это Нафар – таэр Гринтайла! Я узнал его! Он мертв?

– Не совсем, он просто подавлен. Очень легко отнять душу, когда Соул ею больше не управляет. Не перебивай меня! Истинный властитель мира – Ксенон, а пока его нет, миром будет править его возлюбленная – Черная Королева Кара! Я хотел посадить ее на трон Ласки, но не мог это сделать открыто: Северина бы уничтожила ее! Поэтому я спрятал ее в телесную оболочку Нафара. Конечно, нам обоим было бы легче, если бы Кара в теле Нафара могла свободно передвигаться и действовать. Но Кара в розыске. А для того, чтобы Северина не уловила вибраций ее энергетического поля, мы были вынуждены обездвижить тело Нафара, он сросся с неподвижным троном воедино. Теперь мы вместе с Карой разрабатываем план по освобождению Ксенона…

И тут неживые глаза таэра вспыхнули, как изумруды, – зеленые русалочьи глаза, вынырнув из глубины, глянули с любопытством и со злым недовольством угасли.

– Вот как она выглядит сейчас, – со вздохом сказала Хартс. – Я думал, мне будет достаточно того, что Кара рядом… Раньше ее чары сводили меня с ума. Я был готов на любое безумство… А теперь все, что у меня осталось – только память о былой красоте, от которой огонь бежал по жилам! И сознание того, что скоро – очень скоро – я смогу вернуть ей все это, заставляет меня жить так, как я живу сейчас. В конце концов, мое женское тело – лишь временное убежище! И ради великой цели я готов смириться даже с тем, что моя прекрасная Кара стала вот этим, – и Хартс с омерзением указала на застывшего Нафара. – Но я же не дух, я не могу жить воспоминаниями, – с горечью произнесла она. Элерана обернулась и униженно посмотрела на Луну-Фалькона. – Пойми, мне нужен кто-то живой и теплый, тот, кто мне предан, кто бы мог утешить меня в трудные минуты… Вот я и подумала, увидев тебя, что ты сжалишься надо мной. Ты скоро привыкнешь к новому туловищу, если тебе… тяжело было в женском. Да и тело, что напротив, – говорила Хартс, указывая уже на себя, – Совсем не плохо, если приглядеться. Я думаю, мы сможем поладить…