Кира Касс - Единственная

Если сейчас мимо пройдет полицейский, меня отправят в тюрьму. И как я тогда буду оправдываться перед королем? Чем ты объяснишь пулевое ранение, Америка?

Я побрела вперед, стараясь держаться в тени. Куда идти, я понятия не имела. И не была уверена, что стоило возвращаться во дворец. А даже если бы и стоило, я не знала, куда идти.

Боже, до чего же больно! В голове от боли все путалось. Я стояла в узком переулке между двумя многоквартирными домами. Из этого следовало, что я нахожусь не в самом благополучном районе. Обыкновенно тесниться в квартирах были вынуждены только Шестерки и Семерки.

Но больше идти все равно было некуда, так что я продолжила пробираться по слабоосвещенному переулку, прячась за рядами мусорных бачков. Стояла ночная прохлада, но день был по-анджелесски жарким, и от металлических бачков исходила вонь. Я боялась, что от этого запаха и боли меня вот-вот вырвет.

Я вытащила руку из рукава, стараясь не разбередить рану еще больше. Руки тряслись — то ли от страха, то ли от адреналина, а попытка согнуть локоть отозвалась адской болью. Я крепко закусила губу, чтобы не закричать, но приглушенный стон все равно вырвался у меня из груди.

— Что случилось? — послышался тоненький голосок.

Я подняла голову, пытаясь определить его источник. В темном закоулке блеснули два глаза.

— Кто здесь? — дрожащим голосом спросила я.

— Я тебя не обижу, — произнесла обладательница голоса, выходя на свет. — Мне сегодня тоже несладко пришлось.

Девушка, на вид лет пятнадцати, вышла из темноты и приблизилась ко мне, чтобы взглянуть на мою руку. При виде раны она ахнула.

— Тебе, наверное, очень больно, — сочувственно произнесла она.

— Меня подстрелили, — буркнула я, готовая расплакаться, так сильно дергала рана.

— Подстрелили?

Я кивнула.

Она опасливо поглядела на меня, как будто решала, не сбежать ли.

— Не знаю, кто ты такая и что натворила, но не советую тебе связываться с повстанцами.

— Что?

— Я на улицах совсем недавно, но знаю, что оружие есть только у повстанцев. Чем бы ты им ни насолила, не делай так больше.

За все время атак эта мысль ни разу не приходила мне в голову. Оружие полагалось иметь только солдатам и полицейским. Обойти этот запрет могли лишь повстанцы. Даже Август признался, что северяне были в массе своей безоружны. Интересно, а у него сегодня при себе было оружие?

— Как тебя зовут? — спросила девушка. — Я догадалась, что ты не парень.

— Мер, — ответила я.

— А меня Пейдж. Похоже, ты тоже в Восьмерках недавно. Одежда у тебя слишком чистая.

Она бережно повернула мою руку, глядя на кровоточащую рану, как будто могла мне чем-то помочь, хотя мы обе понимали, что это не так.

— Что-то вроде того, — уклончиво отозвалась я.

— В одиночку ты умрешь с голоду. Тебе есть куда пойти?

Я содрогнулась от накатившей боли.

— Вообще-то, нет.

Пейдж кивнула:

— Мы с папой жили вдвоем. Я была Четверкой. У нас был ресторан, но бабка составила завещание таким образом, что после папиной смерти он должен был достаться моей тетке, а не мне. Наверное, боялась, что тетка останется ни с чем. Ну а тетка меня просто ненавидит. Всегда ненавидела. Ресторан достался ей, а я к нему в придачу. Ей это не понравилось. Через две недели после папиной смерти она начала меня поколачивать. Мне приходилось воровать еду, потому что она заявила, что я пухну как на дрожжах, и отказалась меня кормить. Я хотела уйти жить к подруге, но тетка не оставила бы меня в покое, поэтому я просто сбежала из дома. Прихватила с собой кое-какие деньги, но их надолго бы не хватило. Тем более что на вторую же ночь меня все равно ограбили.

Пока Пейдж рассказывала о себе, я наблюдала за ней и видела, что она говорит правду. Под слоем грязи скрывалась девушка, привыкшая к хорошей жизни. Она изо всех сил старалась держаться. У нее не было другого выхода. Что еще ей оставалось?

— Только на этой неделе я прибилась к компании девушек. Мы работаем вместе, а заработки делим поровну. Если не слишком сильно задумываться, чем ты занимаешься, жить можно. Но все равно я потом пла́чу. Поэтому я тут и пряталась. Если увидят, что ты плачешь, жизнь у тетки раем покажется. Джей-Джей говорит, они просто пытаются закалить меня, и чем быстрее я пройду этот путь, тем лучше, но мне все равно тошно. В общем, ты симпатичная. Они с радостью возьмут тебя к себе.

Когда до меня дошло, что она имеет в виду, меня затошнило. Всего за несколько недель она потеряла отца, дом и саму себя.

И несмотря на все это, она сидела передо мной — девушкой, которую преследовала шайка повстанцев и общество которой не сулило ничего, кроме неприятностей, — и предлагала свою помощь.

— Врача мы тебе найти не сможем, но что-нибудь от боли тебе дадут. И швы наложат. У них есть один знакомый парень, который это умеет. Только потом тебе придется за это отработать.

Я сосредоточенно дышала. Хотя разговор помогал отвлечься от мыслей, прекратить боль он не мог.

— Ты не очень разговорчивая, да? — спросила Пейдж.

— С пулей в руке — не очень.

Она рассмеялась, и я, не удержавшись, тоже слабо усмехнулась. Пейдж еще немного посидела рядом со мной. Я была рада тому, что не одна.

— Если ты не захочешь пойти со мной, я не обижусь. Это опасно и довольно грустно.

— Я… Давай немного помолчим, ладно? — попросила я.

— Хорошо. Мне посидеть с тобой?

— Угу.

Она осталась. Не задавая ни единого вопроса, она сидела рядом со мной, тихо-тихо, как мышка. Мне казалось, прошла целая вечность, хотя на самом деле от силы минут двадцать. Боль мучила меня все сильнее и сильнее, и я уже начинала отчаиваться. Может, все-таки мне удастся показаться врачу. Разумеется, для этого нужно его найти. Дворец заплатит. Вот только я понятия не имела, как отыскать Максона.

И жив ли он вообще? И Аспен тоже?

Численное превосходство было не на их стороне, зато у них было оружие. Если повстанцы так быстро узнали меня, то наверняка должны были узнать и Максона? А если они его узнали, что с ним сделали?

Я сидела неподвижно, пытаясь совладать с тревогой. Сейчас мне нужно было думать о себе. Но что я буду делать, если Аспен погиб? А если Максон…

— Ш-ш-ш! — шикнула я, хотя Пейдж по-прежнему не издавала ни звука. — Ты это слышала?

Мы обе навострили уши.

— …Макс! — послышался чей-то крик. — Выходи, Мер, это Макс!

Идея воспользоваться этими именами наверняка принадлежала Аспену.

Я с трудом поднялась на ноги и кое-как доплелась до выхода из переулка. Пейдж последовала за мной. По улице на черепашьей скорости полз грузовик, из которого выглядывали три головы.

Я обернулась к своей новой знакомой:

— Пейдж, поедешь со мной?

— Куда?

— Обещаю, у тебя будет настоящая работа и еда и никто не посмеет даже пальцем тебя тронуть.