Токацин - Чёрная река

Раскалённый луч ударил у ног Речника, и его сапог задымился. Вслух помянув Вайнега, он бросил водяную завесу вперёд, и за поднявшимися клубами пара Кесса едва смогла расслышать, как с воплями разбегаются жители, как они ныряют в каналы и падают наземь. Небо потемнело, ветер дохнул смертельным холодом. Сгустки огня, оставив и жителей, и дома, стремительно срастались в огромный шар, но тщетно — серый ветер коснулся их, и пепел посыпался на мостовую. В небе разрастался воющий смерч, и звёзды со всех концов города летели к нему и гасли, не долетев.

— Глаза! — крикнул Фрисс, пригибая Кессу к земле, и сам упал следом. — Глаза береги!

Земля содрогнулась, страшный крик пронёсся по городу, и Кесса схватилась за уши. В голове звенело. Флона с испуганным рёвом встала на дыбы и кинулась в сторону, но стены остановили её. Кесса с опаской взглянула на небо и увидела хвост серой кометы, втягивающийся в один из домов на соседней улице — или, может, парой улиц дальше. Холод шёл на убыль, и жители на мостовой зашевелились. Кто-то поднялся сразу, кому-то помогли, несколько обгоревших тел так и остались недвижными, и хески склонились над ними, ища признаки жизни. Выкинутый из воды Фаллин-Ри бил хвостом по мостовой и выгибался всем телом, но никак не мог допрыгнуть до канала.

— Постой, — Фрисс свистом подозвал Флону и указал ей на середину туловища змея, сам же обхватил голову и с силой толкнул к воде. Фаллин-Ри, перевернувшись набок, плюхнулся в канал и забил по воде хвостом, окатив всю мостовую. Речник усмехнулся и повернулся к Кессе.

— Вот и всё, — он легонько хлопнул её по плечу. — Больше беспорядков не будет. Быстро же навёл порядок правитель Лолиты! Можем уезжать с чистой совестью.

— Этот серый ветер… Это он и был? — растерянно замигала Кесса. — Файлин… Он ведь почти божество, верно?

— Да, так, — кивнул Фрисс. — Тебя не обожгло? Вайнег! А я вот поджарился…

Он сел наземь и, морщась, стянул сапог и портянку. Пальцы ноги покраснели и опухли.

— Ох ты! — испуганно мигнула Кесса.

— Залить зелёным маслом, и всё будет в порядке, — Речник опустил ногу в канал и снова поморщился. — Зачем ты вылезла из Тени?

— Я обещала, что буду прикрывать тебе спину, — нахмурилась «Речница». — А ты то запираешь меня, то отсылаешь. Как я стану воином?!

— Эх-хе, — покачал головой Фрисс, зачёрпывая из склянки пахучее зелёное масло. — Так ты скорее станешь пригоршней углей.

…Город гудел, как огромный гонг, по широким улицам проносился рёв рогов и труб, все двери и ставни открывались, и колдовские огни расцветали в небе. Вода в каналах искрила и кружилась водоворотами, кошки выбрались на крыши и грелись на осеннем солнце, ярко разрисованные листы велата и резные вывески вновь повисли у домов, зазывая покупателей и гостей. «Дом проводников,» — гласила одна из них. «Все дороги Фалоны мы знаем.»

— По предгорьям и до самой границы? — покрутил пальцами грузный Ваймор в ожерелье из больших зазубренных зубов. — Дорога очень простая, заблудиться негде, но вот скальные змеи… Редкая неделя проходит, чтобы они не вылезли в предгорья.

— Скальные змеи? — нахмурился Речник. — Неприятные твари, слышал о них. Двухвостки с ними справляются?

— Раз на раз не приходится, — покачал головой Ваймор. — Можем дать вам охрану — анкехьо. У нас есть боевые ящеры — они уже сталкивались со змеями. Стоить это будет несколько больше, но вы же намерены перейти границу живыми?..

Времена пустых ворот и ушедшей с поста стражи миновали — теперь в коридоре внутри городских стен кипела толчея, и путники и повозки выстраивались вдоль обочины, дожидаясь своей очереди. Двухвостка миновала каменные створки, и Кесса облегчённо вздохнула и провела рукой по лбу.

— Речник Фрисс, а где наш проводник?

— Хаэ-эй! — крикнул Фриссгейн, выгоняя Двухвостку с дороги на утоптанную тропу. Навстречу ему поднимался, покачивая хвостом, бронированный шипастый ящер-анкехьо. Арнань в дорожной куртке сидел на его спине.

— Я Аллан, — кивнул он Фриссу. — Держитесь за мной в пяти шагах.

Двухвостка смерила чужого ящера угрюмым взглядом и громко фыркнула. Он презрительно покосился на неё и махнул хвостом. Кесса увидела неглубокие, но многочисленные рубцы на его броне, щербины на костяном наконечнике хвоста и раскрошенные шипы на боках.

— Змеи большие? — негромко спросил Фрисс.

— По осени — даже слишком, — отозвался Аллан. — Я поведу вас в обход, если повезёт, твари нас не почуют. С тех пор, как им закрыли путь к рудникам и пастбищам, они все сползлись к дорогам…

То, что было грядой серебристых облачков на горизонте, превратилось в пепельно-сизые громады, утопающие в тучах. Скала громоздилась на скалу, и где-то наверху, в дымке, зеленели клочки лугов, зажатые меж каменными зубцами. Иногда эхо приносило топот и рёв бесчисленных стад, раскатистый рык ящеров-анкехьо и крики ширококрылых стервятников. Дорога извивалась по склонам, врезаясь в них глубокой бороздой, ныряла в туннели и замирала у подвесных мостов. Кесса смотрела вниз — и видела дымящуюся пустошь, усыпанную валунами и изрезанную узкими оврагами, на дне которых клокотали ручьи. Пар валил от них, и удушливый запах серы и плавящегося камня поднимался в небо.

Скоро нашлись и попутчики — пастух, сгоняющий в низинные пастбища стадо молодых товегов, небольшой корабль на колёсах, нагруженный шерстью и шкурами, пешие гонцы — крепкие существа с блестящей алой шкурой и зубчатыми клешнями на хвостах. Кто-то спускался на равнину, кто-то сворачивал к горным лугам, но все были равно молчаливы и насторожены.

— Речник Фрисс, ты убивал когда-нибудь скальных змей? — спросила Кесса, когда солнце опустилось за горную цепь, и разлитый по небу пурпур начал угасать.

— Где же у нас ты видела горы? — поморщился Речник. — Боги пока что хранят нас от этих тварей. Если начнётся неладное, лезь на самый верх панциря, прячься за шипами. Эти змеи редко кусают — они давят, сбивают с ног, дробят кости.

— И их яд превращает в камень? Эмма говорила…

— Да, — нехотя кивнул Фрисс. — Поэтому они и не кусаются. Даже им не переварить кусок камня. Если она заденет тебя передним зубом или капнет слюной — это не страшно, яд у неё в глубине пасти. Держись за шипами! Флона тоже умеет давить и дробить кости, на это и надежда.

Длинный дом прилепился к скале у очередного моста, одну из стен ему заменила сама гора, и он с тех пор, как его построили, глубоко в неё врезался, — Кессе мерещилось, что она снова лежит в пещере на берегу Великой Реки. Стены, выстланные сухой травой и обшитые циновками, не сочились холодом. Кессе тепло было засыпать, положив голову на грудь Фриссгейна.

— Речник Фрисс… — сон не спешил прийти к ней. — А кто-нибудь рождался когда-нибудь в Кигээле? Бывает такое?