Дуглас Хьюлик - Свой среди воров

Перезвон стих.

– Я сама этим займусь, – ответила женщина издалека. – Ищи Ларриоса и книгу.

Шаги возобновились. Затем я услышал, что и мужчина пошел прочь. Вскоре остались только капель и крысиный писк.

– Как ты узнал? – спросил я, берясь за решетку. Та прочно сидела на месте и не шелохнулась.

– О чем? – спросил Деган.

– Не беси меня.

Он подошел ближе.

– Я ничего не «знал». Я подозревал.

Я вынул из-за голенища нож и начал крошить раствор вокруг решетки.

– Черта с два! – сказал я. – Ты меня чуть по стене не размазал из-за этого якобы предчувствия.

– Тебе невдомек, что я готов был размазать тебя из-за меньшего.

– Ха-ха, – отозвался я.

Света, наверное, хватало, так как Деган вытащил из-за пояса ножик и стал помогать.

– Я решил, что нас будут искать, – проговорил он чуть погодя. – В конце концов, они знали, что мы ушли по канализации, а людей у них хватит, чтобы расставить везде.

Известковая крошка сыпалась мне в лицо, и я встряхнул головой.

– Но когда мы их услышали, – напомнил я, – ты не мог знать, что разговор шел о лавке Федима.

– Это казалось вероятным. Ты сам сказал, что товара там не было.

– Херня, – отозвался я.

Деган вытер с лица пыль, потом продолжил работу.

Я долго сверлил его взглядом.

– Значит, не скажешь?

Он толкнул решетку.

– Похоже, с этого края свободнее. А с твоего?

– Деган… – начал я.

– Мне показалось, что я узнал голос, – вдруг сказал он.

– И?.. – подстегнул я.

– И не ошибся.

– И?

– И больше я ничего не могу сказать.

Я опустил руку.

– В смысле? Что значит – не можешь?

Деган тоже опустил нож и обернулся ко мне в свете, который сочился сквозь канализационную решетку.

– Не могу. Хотел бы, но не могу.

– Не можешь или не скажешь?

– Не могу, – ответил Деган. – Если бы дело было только за дружбой, я бы сказал, но…

Он вернулся к своему занятию.

Я долго рассматривал его в полоске звездного света.

– Это как-то связано с Деганами? – спросил я.

Деган продолжал трудиться.

Я сглотнул.

– Дело в этой чертовой Клятве?

Скрежет стих. Деган понурил голову. После этого он мог и дальше молчать.

– Ну охренеть теперь! – сказал я.

Когда мы выбрались из канализации, улица была безлюдна. От женщины и мужчины, беседу которых мы подслушали, не осталось следа. Полоска ночного неба чернела в соседстве с янтарно-медными крышами, какими их показывало ночное зрение. Стояла луна – значит, еще не поздно.

Деган сделал глубокий вдох:

– До чего свежий воздух в Десяти Путях – кто бы мог подумать!

Я не ответил. Случившееся в туннеле не укладывалось в голове.

Клятва. Если Деган сослался на Клятву, имея дело со мной, то там, внизу, что-то изменилось. Что-то, вытекавшее из подслушанной беседы, касавшееся меня, его и Десяти Путей. И он ничего не объяснил, потому что был Деганом, равно как и не мог сказать, что из-за этого менялось.

Знай я его хуже… Но я знал хорошо. Я не понимал, что изменилось, но был уверен: он скажет, если дело коснется моей жизни и смерти. Мне приходилось верить, иначе все теряло смысл. Нужно довериться жизнью хотя бы одному человеку, так как без этого жить незачем. Деган всегда оправдывал мое доверие, и я поступал с ним так же.

Про Клятву Деган сказал мне одно: даже если бы я захотел ее дать, он бы ее не принял. Меня это устроило, благо я и не хотел – только не над трупом Дилера и при засаде в Десяти Путях. Если уж испытывать дружбу, то ставки должны быть намного выше.

Я последовал примеру Дегана и глубоко вдохнул ночные запахи – весьма недурные.

– Ладно, – сказал я, вернувшись мыслями к подслушанной беседе. – Что скажешь о книге, которую они ищут? Или об этом тоже нельзя?

– Ничего – и можно, – отозвался Деган. – Что бы это ни была за книга, кому-то она нужна позарез. Достаточно, чтобы направить к Федиму десяток Резунов.

– Возможно, они боялись, что у него ее кто-нибудь отберет.

– Об этом я не подумал, – поджал губы Деган. – Ты думаешь, что убийца тоже пришел за книгой?

– Хочешь сказать, что этот кто-то прибыл, ничего не нашел и с досады мочканул Федима? Не исключено. Но так мы мало что выясним. С другой стороны, в Круге полно придурков, которые сначала режут, а потом думают. – Я покачал головой. – Я думал, что Федима показательно пришили те, кто на него наезжал. Теперь я в этом не уверен. Здесь сошлось много дорожек, и это напоминает мне вот о чем…

Я завел руку за спину и вытащил футляр, добытый из тайника Федима в шахте. Чуть длиннее моей руки и такой же ширины, прямоугольный, с плоским дном и скругленной крышкой.

– Что это?

– У Федима нашел.

– Думаешь, это и есть товар, за которым приходил Ларриос?

– По-моему, это то, на что Ларриос хотел обменять книгу.

– А у него было книга?

– У него что-то лежало в сумке, и он не горел желанием показывать, что там такое. Возможно, книга. А может, и нет. – Я помахал футляром. – В любом случае я уверен, что этим с ним хотели расплатиться.

Деган посмотрел на футляр, потом на меня.

– Ну и чего ты ждешь?

Я положил ладонь на застежку и поднес ящичек ближе к глазам. Деган подался, заглядывая через плечо. Футляр был в грязи и слизи, но я различил палисандровую обшивку по краям и инкрустацию слоновой костью на крышке.

– Нет, – вдруг сказал я и спрятал его обратно за пояс. – Нет, это подождет, пока не выберемся из Десяти Путей. Нас еще могут искать.

Деган выпрямился и смерил меня взглядом:

– Это из-за Клятвы? Мстишь?

Но я уже пошел дальше, чтобы он не заметил ухмылки.

– Ни в коем случае!

– Да-да. Лучше молись, чтобы мы еще дюжину Резунов не встретили.

Мы двинулись прочь из Десяти Путей, настороженно озираясь. Если нас и искали, то не нашли. Что до местных лихих людей, то мы выглядели и пахли, как Черпальщики, и с нами не связывались. Золотарей не трясут.

Вернувшись на территорию Никко, мы обнаружили, что нас чурались не только члены Круга, но и Светляки. И даже городская стража куда-то свалила, стоило нам появиться.

– Хороший способ отвадить Крушаков, – заметил я, кивнув на очередной убегавший патруль в красных кушаках.

– Не. По запаху в два счета найдут.

Деган рассеянно почесал ногу. Одежда подсохла, и под ней свербело.

– К Мориарти? – предложил он.

– А что нам остается?

Деган издал смешок.

– Встретимся на месте.

Мы расстались. Я пошел домой за сменой белья.

Долгий вечер у Мориарти манил меня, подобно нескромной фантазии, когда я свернул на Уступчатую улицу. Горячая ванна – чтобы смыть грязь; холодная купальня – чтобы встряхнуться и вернуться в сравнительно нормальное состояние; дальше – теплая, дабы снова почувствовать себя человеком. А после, может быть, дойдет и до девочек Мориарти…