Валерий Моисеев - Каменный улей

– Ну и хрен бы с ним! Шрамы украшают мужчину! – недовольно пробормотал противник Вовика, но, все же нехотя опустил нетерпеливо сжатые кулаки.

Вовик, трясущимися от волнения руками, снял очки, и бережно передал их приятелю, у которого руки тряслись не меньше чем у него. После этого опять пришлось ждать, когда секундная стрелка доползет до двенадцати на часах секунданта противной стороны.

Когда это, наконец, случилось, всем стало ясно, что второй и третий раунды не понадобятся. Через несколько секунд после начала боя, Вовик был безжалостно смят, и опрокинут. Он лежал на грязном кафельном полу, плохо вымытого туалета, и болезненно извивался, исправно получая неторопливые, методичные удары ногами соперника. Левый глаз его, между тем, стремительно заплывал и уверенно наливался кровью.

Неожиданно обиженный ухажер перестал охаживать Вовика ногами, и тяжело дыша, нагнулся к нему и заботливо спросил:

– Ну, ты как там, живой еще? Если чего, скажешь, когда хватит, ладно?

– Ладно! То есть, хватит! – заголосил Вовик, видя, что собеседник уже занес ногу для очередного пинка, с намерением продолжить свое увлекательное занятие.

Вовику отчего-то верилось, что его оппонент может заниматься этим часами. Причем без малейшего вреда для своего организма, в отличие от его собственного. Между тем, парень, история не сохранила его имени, а услужливая память Вовика тут же вычеркнула его из своих анналов, тактично опустил занесенную для удара ногу.

Склонившись над поверженным Вовиком, парень сочувственно спросил:

– То есть, если я правильно тебя понял, ты хочешь попросить у меня извинения за то, что послал меня куда подальше?

Вовик понявший, что в ближайшие несколько секунд его бить не будут, настороженно приоткрыл крепко зажмуренные глаза:

– Признаю, что был неправ и прошу прощения!

Парень, молча, подал ему руку и помог подняться с пола. Секундант Вовика молча, вернул другу очки. Ему было очень стыдно за то, что тот не смог оказать никакого сопротивления. Отведя Вовика в сторону, он принялся его энергично отряхивать.

Потом, все-таки не выдержав, зло пробормотал:

– Ты прямо, как Александр Сергеевич Пушкин!

– Это почему? – машинально спросил Вовик, стоявший возле зеркала.

Болезненно морщась, он трогал пальцами заплывший левый глаз, который из темно-синего начал уверенно превращаться в черный.

– Да, ты такой же, как и он, – в сердцах сказал секундант, – Хреновый дуэлянт оказался!

– Да, не хило мне этот Дантес окуляр подшиб! – расстроено пробормотал Вовик.

– Ты глаз под кран с холодной водой сунь и там подержи, – посоветовал ему один из парней секундировавших его противнику. – А то он у тебя весь заплывет!

Терпеливо дождавшись, когда Вовик закончит водные процедуры с подбитым глазом, победитель тактично спросил:

– Ну, теперь надеюсь, ты закончил?

– Да, вроде того, – кинул на него неприязненный взгляд Вовик. – А что на повестке дня есть еще что-то?

– А ты сам-то как думаешь? Теперь мы с тобой пойдем обратно на танцпол, и ты там при моей девушке извинишься передо мной, – просто и буднично сказал парень. – И на этом мы будем считать наш небольшой инцидент полностью исчерпанным.

– Это что же получается? Ты мне глаз выбил, отпинал, потом протер мной пол в туалете! Уборщицам здесь можно неделю не убираться! И теперь я за это у тебя должен прощения просить? – ядовито поинтересовался Вовик, при этом его рубиново-красный налитый кровью глаз начал разгораться изнутри нехорошим терминаторским светом.

– Может нам с тобой еще один раунд провести стоит? – вежливо поинтересовался парень.

– Не стоит! – неприязненно буркнул Вовик. – Пойдем к твоей телке я извиняться буду!

– Не к телке, а к девушке! – строго поправил его парень.– Она, между прочим, девушка, а не парнокопытная скотина, если ты этого еще не заметил!

– Да, неужели? Ну, ладно! – подозрительно легко согласился Вовик.

После этого, он неожиданно не то, что для парня, но даже для себя, непринужденно вписал ему ногой точно в промежность.

– Ах, ты …! – начал щедро делиться ощущениями парень, но уже в следующее мгновение согнулся в три погибели и крайне болезненно застонал.

Все присутствующие обалдели от прыти, с которой Вовик проделал свой демарш, и стояли столбиками, словно напуганные суслики. Но Вовику этого было мало и он, отнюдь не собирался останавливаться на достигнутом. Окинув нехорошим взглядом секундантов противной стороны, он убедился, что те пребывают в ступоре от его наглости. После этого он врезал кулаком в лицо согбенного противника. А потом еще и еще раз, до тех самых пор пока друзья избиваемого парня не бросились на него скопом.

Вовику удалось продержаться на ногах около двадцати секунд. После этого он рухнул под градом, обрушившихся на него со всех сторон, ударов и потерял сознание.

Пробуждение Вовика было кошмарным. Он открыл уцелевший глаз и недоуменно повертел гудящей, словно колокол, головой. Со всех сторон его обступали какие-то кусты и деревья.

Вовик смутно помнил, как его волочили по асфальту. Потом он с трудом поднялся на ноги и долго брел, то и дело спотыкаясь. Стояли плотные сумерки. Вокруг клубился влажный серый туман. Он не мог вспомнить, как забрел в это место. Постанывая от боли во всем теле, он сел. Хмель успел полностью выветриться, и теперь каждое движение причиняло ему боль.

Неожиданно перед ним всплыли побелевшие от боли глаза противника. Вовик злорадно ухмыльнулся и тут же вскрикнув, приложил руку к разбитым губам.

– Куда же это меня занесло? – пробормотал он, поднимаясь на ноги и удивленно озираясь.

То, что он сначала принял за лес, оказалось каким-то заброшенным садом. Сквозь клочья тумана просвечивала ржавая садовая ограда. Раздвигая влажные ветки деревьев, Вовик двинулся вперед. Внезапно впереди проступили контуры двухэтажного дома. Судя по архитектуре и замшелому красному кирпичу, из которого было сложено здание – это был старинный особняк. Приблизившись, Вовик обнаружил, что окна в доме отсутствуют, а рамы давно сгнили. Он тщетно напрягал память, но никак не мог вспомнить, чтобы у них в городе было подобное строение.

Завернув за угол, он направился к, зияющему темнотой, центральному входу. Дверь в нем отсутствовала. Мельком бросив взгляд вверх, на балкон, огороженный растрескавшимися алебастровыми балясинами, он шагнул к дверному проему.

Если бы Вовик был, хоть чуточку внимательнее он разглядел бы мелькнувшую на балконе тень. Вслед за этим ему на голову упала веревочная петля и затянулась на шее. В следующее мгновение Вовик уже беспомощно барахтался в воздухе. Он царапал ногтями врезавшуюся ему в шею грубую волосяную веревку, тщетно пытаясь ослабить петлю. Последнее что уловило его угасающее сознание, был отвратительный смешок, больше похожий на хрюканье, раздавшийся у него над головой.