Валерий Моисеев - Каменный улей

Вовик очнулся от крайне болезненного пинка.

– Вставай, скотина грязная! – проревел над ухом грубый голос, после чего на него обрушился водопад ледяной воды.

Вовик открыл глаза и в ужасе отпрянул в сторону. Руки его были стянуты в запястьях грубой пеньковой веревкой. Он поднял голову. Над ним стоял огромный краснолицый мужик. Его единственный глаз свирепо сверлил Вовика, в руках он держал пустую деревянную бадью, из которой тоненькой струйкой стекала вода.

– Я что неясно выразился? – свирепо проорал одноглазый и пнул Вовика по почкам.

Вскрикнув от острой боли, тот вскочил на ноги, но тут же свалился обратно на земляной пол, покрытый тонким слоем гнилой соломы. Посмотрев на ноги, Вовик только сейчас заметил, что они были связаны.

Одноглазый презрительно сплюнул на него:

– Что мозгляк, плохо быть овцой? Перерезать бы тебе горло тупым ножиком, чтобы подольше мучился, да деньги нужны!

После этого он, натужно кряхтя, нагнулся и перерезал веревку на ногах Вовика. При этом он так сопел и смердел, что Вовика чуть не вывернуло наизнанку от ужаса и отвращения. Поднявшись на ноги, он заскрипел зубами от боли. Все его тело ныло, так, словно по нему прошелся копытами табун лошадей. В голове всплыли обрывки из событий прошлой ночи и Вовик болезненно застонал. Это же надо было так нажраться! Потом еще эта драка!

Машинально он потрогал шею, которая болезненно саднила. Внезапно молнией ожгло ощущение того, как он задыхается и не может сделать ни единого вздоха, а шею его все сильнее стягивает веревочная петля. Потом ощущение полета куда-то вверх, страшная боль в легких лишенных воздуха. Затем непроглядная темень, на смену которой пришла звенящая пустота.

Куда же он попал? Вовик осмотрелся. Он находился в каком-то каменном сарае, сложенном из грубых нетесаных камней. Неровные стены когда-то беленные, сейчас были покрыты толстым слоем копоти и жира. Низкий потолок из кривых деревянных жердей, снизу подпирали толстые растрескавшиеся бревна. Небольшое оконце неправильной формы было забрано массивной кованой решеткой, из него вовнутрь зачумленного помещения лился тусклый свет.

Кроме одноглазого и Вовика в сарае находилось еще с полдюжины людей разного возраста. Все они выглядели крайне испуганными. Одежда на них была очень грязная и местами разорвана. Во всклокоченных волосах застряла солома. Вовик оглядел себя, и обнаружил, что сам он выглядит ничуть не лучше остальных. Бомж бомжем!

Тут раздался душераздирающий скрип массивной деревянной двери, проворачивающейся на ржавых петлях. В сарай вошел огромный толстяк, своими размерами превышающий даже такого детину каким был одноглазый. В руках он нес бухту толстой веревки.

– Почему веревка? А где цепи и кандалы? – недовольно покосился на него одноглазый.

– Последний комплект ушел с утренней партией рабов, – гаркнул на него толстяк. – Если тебе очень неймется, можешь сбегать на рынок и принести!

Одноглазый ничего не ответив, принялся привязывать обитателей сарая к принесенной веревке. Толстяк помогал ему, проверяя надежность узлов.

– А ну, пошли! – проревел одноглазый и пинками погнал людей объединенных, словно альпинисты, в общую связку, к выходу.

Двигаясь к двери, Вовик лихорадочно соображал. То место, куда он попал, совсем не походило на отделение полиции. Правда сам он там никогда не был, но по рассказам бывалых друзей и знакомых примерно представлял себе, как должно выглядеть это заведение.

И еще одна вещь не давала ему покоя. Он ни разу не слышал, чтобы в полиции служили одноглазые полицейские. Вдобавок ко всему, одетые в маскарадные костюмы средневековых горожан. Которые, судя по количеству потраченной на них кожи, стоили немалых денег.

– Извините, вы случайно не знаете, где мы находимся? – спросил он понуро бредущего впереди пожилого дядьку, связанного с ним одной веревкой. – Это что какие-то ролевые игры, типа исторической реконструкции?

В это время они выбрались из сарая наружу, и вопрос Вовика повис в воздухе. Собственно, на него уже не было нужды отвечать. Все и так было яснее ясного. Они стояли на улице типичного средневекового города, словно срисованной с картинок из учебника истории. Для того чтобы воссоздать такое нужны были очень большие деньги. Сомнительно, чтобы нашелся спятивший олигарх, который мог бы позволить себе блажь отстроить средневековый город и наводнить его толпами статистов, разодетых самым причудливым образом.

– Допустим, что здесь идет съемка фильма про короля Артура, – уныло пробормотал через плечо, идущий впереди дядька, которому Вовик минуту назад задал вопрос. – Но, молодой человек, как вы думаете, зачем кому-то понадобилось воссоздавать эту отвратительную вонь? Взгляните, тут же кругом горы нечистот!

Вовик невольно закашлялся, действительно запах буквально валил с ног. В следующее мгновение он в ужасе отскочил в сторону, пропуская какую-то диковинную не то кошку, не то собаку с длинным розовым хвостом, лишенным какой бы то ни было растительности. Наглая тварь, перебегая улицу, едва не сбила его с ног.

– Крысы! – обернувшись, коротко прокомментировал это событие его спутник. – А с ними чума, холера и прочие инфекции. Так что, мы определенно в средневековье!

– Но почему? – в голос взвыл Вовик, возмущенный до глубины души, за что тут, же получил от идущего сзади толстяка удар суковатой палкой по хребту.

– Не разговаривать! – проревел он. – Я бы на твоем месте поберег силы, задохлик! До рынка еще топать и топать!

– До какого рынка? – поинтересовался любознательный Вовик.

– До невольничьего, какого же еще? – криво усмехнулся толстяк. – Ты кто? Ты раб, причем, плохой раб! Болтливый и наглый, а самое главное очень дохлый! Так что недолго тебе мучиться, потому как долго ты не протянешь! По мне, так тебя проще было удавить прямо там в сарае, а не тащить на рынок. Тем более что за тебя много не дадут. В лучшем случае, четверть бронзовой пуговицы.

– А как я здесь оказался? – не унимался Вовик.

– Ну как здесь ваш брат, оказывается? – расхохотался колыхаясь, словно желе всем телом толстяк. – Обычно и оказался! Выдернули тебя черные гопники через хитрую прорубь, как рыбу, и вся недолга! Ладно, хватит болтать! Шире шаг, ушлепки!

Вовик тяжело дышал. От непривычно долгой ходьбы он весь взмок. Вдобавок ко всему, у него начало колоть в боку. Двигаться со связанными руками, оказывается, было крайне неудобно.

Народ, во множестве бывший на узких улочках, расступался перед одноглазым который, предостерегающе подняв суковатую палку, время от времени протяжно кричал:

– А ну, поберегись!

Во взглядах горожан, обращенных на процессию невольников, Вовик не увидел ни капли сочувствия. Лишь одна досада на то, что их побеспокоили и пренебрежение, граничащее с откровенным презрением. Это больно кольнуло его самолюбие. Никогда еще он не был в шкуре отверженного всеми презираемого парии. Которого, вдобавок ко всему, в ближайшее время должны были продать за бесценок.