Валерий Моисеев - Каменный улей

– Ну, проходи, мил человек, гостем будешь! – по-людоедски усмехнулся, обнажив кривые, растущие невпопад зубы, хозяин пыточной. – Устраивайся поудобнее, а я пока огонек раздую, чтобы тебе не так зябко было.

С этими словами, Эльматель подошел к огромному кузнечному горну и принялся мехами раздувать тлеющие в глубине угли.

– Садись, маленький негодяй! – послышался из темного угла тихий смешок, тут же перешедший в кашель.

Вовик, подслеповато щурясь, вгляделся в темноту и обнаружил, что кроме них с Эльмателем в пыточной есть еще кто-то.

– Я – Цист дознаватель! – зажимая рот платком, покрытом капельками крови и продолжая неистово кашлять, пролаял человек в черной инквизиторской сутане, выходя на свет.

Его изможденное, костистое лицо было обтянуто тонкой, прозрачной кожей, цвета бледной поганки. Закончив кашлять, Цист аккуратно свернул и спрятал окровавленный платок в недра своей необъятной сутаны. Тяжело ступая, дознаватель прошел к большому деревянному столу, заваленному листами пергамента и свитками. Опершись о столешницу длинными костлявыми руками, он вперил взгляд глубоко ввалившихся горящих лихорадочным блеском глаз в Вовика. Вдосталь насладившись произведенным эффектом, он сделал широкий жест рукой в сторону массивного пыточного кресла:

– Прошу!

Вовик с ужасом покосился на грубо сколоченный деревянный стул с непомерно высокой спинкой, снабженной разъемным металлическим обручем, на уровне шеи. На подлокотниках ужасного устройства были закреплены широкие кожаные ремни с массивными пряжками, для удерживания рук пытаемого. Опустившись в кресло, Вовик обнаружил, что вся древесина подлокотников покрыта, глубоко въевшимися, бурыми пятнами. Сердцем он прекрасно понимал, что это была засохшая кровь предшественников, но разум его упорно не хотел в это верить.

Тем временем, невесть откуда взявшийся служка-монах плюхнулся на лавку, подле дознавателя Циста. Пододвинув к себе чернильницу с торчащим в ней гусиным пером, он широко зевнул, после чего, взял чистый лист пергамента и приготовился вести записи по ходу допроса.

– Итак, начнем благословясь! – Цист осенил себя охранительным знаком, после чего тяжело кряхтя, опустился на лавку. – Пиши! Дознание в отношение бульдожского шпиона по имени… Как твое имя, негодяй?

– Лотар, – хрипло ответил Вовик. – А в чем меня обвиняют?

Цист строго посмотрел на него и укоризненно погрозил пальцем:

– Я бы на твоем месте не особо торопил события. Если только, ты не спешишь испытать на своей шкуре непревзойденное мастерство Эльмателя.

– Ваша честь, вы льстите мне! – зашелся заливистым смехом палач, со звоном раскладывая свой инструмент на мерцающие в темноте раскаленные угли кузнечного горна.

– Итак, продолжим! – дознаватель Цист строго постучал костяшкой пальца по столешнице, призывая не в меру развеселившегося, палача к порядку. – Дознание в отношение бульдожского шпиона по имени Лотар. Написал?

Служка энергично закивал головой, старательно выписывая буквы пером по пергаменту. При этом он самозабвенно вывалил язык наружу и синхронно повторял им все движения вслед за кончиком пера.

– Который вкупе с государственным изменником лекарем Кранцем пытался отравить его сиятельство герцога Муравского.

– Я никого не пытался отравить, тем более герцога! – возмутился Вовик, вскакивая с пыточного кресла.

– Обвиняемый, сейчас же займите место! – нетерпеливо прикрикнул на него Цист. – Вам слово еще никто не давал! А ты Эльматель, пристегни его покрепче, чтобы он не рыпался раньше времени. Я так понимаю, что этот юный негодяй не расположен к сотрудничеству со следствием.

Палач, мурлыкая себе под нос, какую-то легкомысленную песенку неторопливо подошел к Вовику. Склонившись над ним, он сноровисто пристегнул ремнем к подлокотнику, сначала одну его руку, а затем другую.

– Ваша честь, за шею пристегнуть или обождать? – лениво поинтересовался он у дознавателя.

– Обожди, – остановил его нетерпеливым жестом Цист. – Итак, пытался отравить герцога Муравского, выполняя преступную волю своего хозяина, гнусного герцога Бульдожского, чьим наймитом он и является. В ходе дознания, обвиняемый свою вину полностью признал.

– Ничего я не признал, тем более, что мне и признаваться-то не в чем! – возмущенно выкрикнул Вовик.

– Эльматель приступай, но помалу. Не нужно, чтобы мерзавец раньше времени сошел с ума от боли! У нас впереди длинный разговор, потом еще предстоит очная ставка с Кранцем.

– Так он жив? – радостно воскликнул Вовик.

– Я бы на твоем месте особо не веселился! – иронично хмыкнул Цист. – Потому, что лекарь во всем обвиняет тебя, а сам он здесь вроде как не причем! Палач, приступай! А то у меня уже голова разболелась от болтовни этого мелкого бульдожского ублюдка!

Эльматель согласно кивнул и нацепил толстые кожаные рукавицы, чтобы не обжечься. Взявшись за ручки шипцов, чья раскаленная докрасна рабочая поверхность напоминала расплющенный лягушачий палец, он уверенно шагнул к Вовику.

Склонившись над ним, он одними губами прошептал:

– Ори!

После этого, он протянул свой ужасный инструмент к руке Вовика. Тот, забившись в истерике, с ужасом смотрел, как раскаленные щипцы тянутся к его указательному пальцу. Не дожидаясь, когда его руку пронзит дикая боль, Вовик страшно закричал. В воздухе явственно запахло горелым мясом, а из-под раскаленных щипцов вырвалось облачко белый дым. После чего глаза Вовика сами собой закатились, и он потерял сознание.

– Слабенький, какой оказался отравитель-то! – разочарованно проворчал палач и неодобрительно покачал головой.

– Ну чего ты встал, как вкопанный? – нетерпеливо воскликнул Цист, уже вошедший в раж. – Плесни на него водой, и продолжай!

Эльматель отложил свои ужасные щипцы в сторону и, выйдя из пыточной, вскоре вернулся с деревянной бадьей полной воды. Подойдя к Вовику, который до сих пор пребывал в полной отключке, он опрокинул содержимое ведра ему прямо на голову. Ледяная колодезная вода мигом привела Вовика в чувство.

Отплевываясь от обрушившегося на его бедную отбитую голову водопада, он в ужасе скосил глаза на свой, подвергнутой ужасной пытке раскаленными щипцами, палец. Сказать, что его вид напугал его – было все равно, что не сказать ничего. Указательный палец превратился в расплющенную кровоточащую лепешку. Взвыв от ужаса, Вовик задергался, но ремни надежно держали его прикованным к стулу.

В это время над ним вновь выросла рыжая громада палача.

– Ори, что есть мочи! – также одними губами проговорил он, для верности подмигнув ничего не понимающему Вовику.

Тот не заставил упрашивать себя дважды и принялся выть, так словно с него живьем снимали кожу. В какой-то момент, он неожиданно понял, что его изуродованный пыткой палец совершенно не чувствует боли. Может быть, в нем были повреждены нервные окончания? Но по шкодливой физиономии Эльмателя, Вовик понял, что никакого повреждения не было вовсе.