Валерий Моисеев - Каменный улей

– То есть, ты считаешь, что нас не сожгут? – с надеждой в голосе спросил Вовик.

– Нет, почему же? Сожгут непременно! Могу поспорить, что неподалеку от лагеря, посреди поля, уже вкопали в землю два столба и теперь старательно обкладывают их хворостом! – с большой убежденностью в голосе поспешил заверить его Кранц. – Стражу подкупить, несмотря на все мои старания так и не удалось. Теперь нам остается надеяться лишь на старого пьяницу Эльмателя.

После этих слов, Кранц нахлобучил свою остроконечную лекарскую шляпу, и, прислонившись к стене, скрестил руки на груди, после чего тут же беззаботно уснул. Вовик поразился выдержке Кранца, который накануне лютой казни, был способен вот так, за здорово живешь, храпеть, словно после веселой дружеской попойки.

Медленно прокручивая в уме все варианты предстоящих утром ужасов, и не переставая удивляться железным нервам старшего товарища, он начал клевать носом. И лишь под самое утро его, наконец, сморил тяжелый, беспокойный сон.

Грохот замка, в отпираемой двери разбудил приговоренных к смертной казни. В темницу вошли двое латников с мечами наголо.

– Отравители, поднимайтесь! Настало ваше последнее утро пребывания на этой грешной земле! – проговорил появившийся вслед за ними священник. – Исповедоваться не желаете?

– Сердечно тронут вашей добротой, святой отец! – презрительно фыркнул Кранц, поднимаясь с пола. – Но как-нибудь в другой раз!

– Иного ответа от такого закоренелого грешника я и не ожидал! – криво усмехнулся священник.

– Нам бы в туалет и умыться, если можно? – лязгая зубами, от охватившего его животного ужаса, перед лицом неминуемой смерти, попросил Вовик. – И хорошо бы еще позавтракать.

– Такой юный и уже такой порочный! – возмущенно воскликнул священник. – Юноша, из трех, перечисленных тобой последних желаний, я, пожалуй, удовлетворю одно. Не стесняйся, тебе дозволяется облегчиться прямо здесь! Приступай!

– Ну, как знаешь! – добродушно проворчал Кранц.

Демонстративно повернувшись лицом к священнику, он задрал спереди свой черный балахон, распустил на штанах гульфик и, вынув оттуда предмет своей гордости, принялся шумно справлять нужду прямо на пол. Священник с латниками едва успели отскочить в сторону, в противном случае их сапоги были бы основательно забрызганы, а репутация подмочена.

Вовик, в отличие от старого греховодника, тактично отвернулся к стене. Но, несмотря на то, что его мочевой пузырь был переполнен, у него ничего не получилось. Осознание того, что его затылок недоброжелательно мозолят три пары глаз, мешало ему выполнить намеченное.

– Если ты надеешься, с помощью сэкономленной тобой жидкости, затушить костер, на который нам предстоит взойти, – добродушно усмехнулся Кранц, – Вынужден тебя сильно огорчить – эта затея никуда не годится! Так, что, парень, делай то, что должен делать! Неудобно, люди ждут!

Как ни странно, последний аргумент произвел на капризный организм Вовика самое благоприятное впечатление. По истечении положенного времени, он почувствовал себя значительно лучше.

– Пошли, время поджимает, шуты гороховые! – поторопил их священник, осенив себя защитным знаком.

Когда приговоренных вывели из темницы, стало ясно, что предположения Кранца оказались в корне неверны. Ни о какой лесной поляне не было и речи. Место для аутодафе было подготовлено прямо на площадке посреди лагеря. Напротив входа в походный шатер герцога Муравского. Его светлость высказал пожелание лично засвидетельствовать мучительную смерть негодяев покушавшихся на его бесценную жизнь.

Увидев, что на, специально сколоченном для этой цели, помосте расположен лишь один столб, Кранц недовольно проворчал:

– Скупердяи, решили сэкономить на бревнах, не могли поставить два столба?

– Да, я решил, что так сподручнее будет, – ответил палач, зевая во всю свою огромную пасть. – Опять же, на один костер дров уйдет в два раза меньше.

Ткнув старого приятеля для острастки ладонью между лопаток, Эльматель громко крикнул:

– Пошевеливайся скотина неблагодарная, не то мозги вышибу!

Возле своего шатра, на походном троне, восседал сам герцог Муравский, в окружении полудюжины расфуфыренных дам. Лицо его было бледно, губы плотно сомкнуты, а глаза недобро прищурены.

– Да, по всему видать, не может мне простить его светлость надругательства над его герцогским задом посредством огромной и шершавой клистирной трубки, – съязвил Кранц, бросив взгляд в сторону своего сюзерена.

– Старый дурак! – прошипел ему в спину Элматель. – Даже сейчас не можешь угомониться!

– Колбу, о которой я тебе говорил, разыскал, ничего не напутал? – сварливо поинтересовался Кранц у палача, когда тот, принялся привязывать их с Вовиком к столбу.

Вовик уже практически простившийся с жизнью, сразу же навострил уши.

– Как ты просил, принес из твоей палатки ту, что с драконом! – пожав плечами, ответил Эльматель лекарю. – И заснул под хворост, чтобы огонь добрался до нее, прежде чем пламя начнет лизать вам пятки.

– Надеюсь, что это так и дракон, нарисованный на ней не красного цвета, – не унимался Кранц. – В противном случае от нас, и всех зевак, что пришли поглазеть на нашу казнь, останется всего лишь куча пепла. Включая и нашего милого герцога.

– Чего ты такой нервный? – недовольно покосился на него Эльматель продолжая навивать веревку вокруг приговоренных к казни, тщательно приматывая их к столбу.

– Будешь тут нервным, когда тебя собираются сжечь, словно распоследнего колдуна! – рассерженно фыркнул Кранц.

– Можно подумать, что ты не имеешь к колдовству никакого отношения! – буркнул Эльматель заканчивая приматывать лекаря и Вовика. – Не очень туго? Узлы не беспокоят? Конец веревки я вложу тебе в руку, достаточно будет потянуть и путы сами собой начнут разматываться.

Само собой разумеется, что весь этот разговор не слышал никто из многочисленных зевак, столпившихся в некотором отдалении от помоста.

– Ладно, старый колдун, все, что я мог, я сделал, – проворчал на прощание палач. – Все остальное зависти от тебя самого. Молись своим нечестивым, злым богам, чтобы все прошло, так как ты задумал.

– Спасибо за все, старый друг, и прощай! – ответил Кранц, нервно поведя шеей.

Проводив взглядом спускающегося с помоста палача, Вовик всхлипнул:

– Что действительно прощай? И нет никакой надежды на спасение? Ты же вроде говорил о какой-то колбе с драконом?

– Заткнись!– шикнул на него Кранц. – А то еще чего доброго сглазишь удачу! А она нам с тобой, ой как пригодится!

Тем временем, Эльматель принял из рук гвардейца чадящий факел и теперь стоял неподвижно, почтительно взирая на герцога. Его светлость должен был лично подать сигнал к началу казни. В его руке был зажат платок с кружевами, позаимствованный для этой цели у одной из придворных дам, делящих с герцогом трудности походной жизни и ложе.