Валерий Моисеев - Каменный улей

– Ваша щедрость будет угодна Божественной Чистоте и высоко оценена мною лично, – смиренно кивнул Магистр и начал подниматься вверх по ступеням, рука об руку с герцогом Нурсом, с таким видом, словно они были единомышленниками и, вдобавок, лучшими друзьями.

Кранц, пребывавший на протяжении всего этого разговора, в полуобморочном состоянии, облегченно вздохнул и сполз вниз по стене, опустившись на корточки. Ему удалось предотвратить казавшейся неизбежной катастрофу. Герцог Нурс, лишний раз, продемонстрировав свой блестящий ум и качества лидера, сумел грамотно разрулить ситуацию, казавшуюся совершенно безнадежной.

То, что Магистр был прекрасно осведомлен о смерти Эвжена, говорило о многом. Во-первых, каторжник не совершал самоубийство, а был убит. Во-вторых, в ближайшем окружении герцога Нурса был шпион Ордена чистоплюев. И хорошо, если только один.

Кранц поспешил обратно в тюремную камеру. Там в петле, по-прежнему висел Эвжен-лжемозгоклюй. Не сомневаясь в том, что герцог одобрил бы его действия, лекарь послал за Вовиком и Циссой, велев срочно препроводить их к нему в подземелье.

Теперь, после всего случившегося, Кранц всерьез опасался за жизнь молодых людей. С этого момента он дал себе слово, постоянно держать их возле себя. Ставки были слишком высоки. По сравнению с ними, жизнь какого-то ученика лекаря и девчонки из Гильдии Убийц ровно ничего не значили для тех сил, которые принимали в этой игре участие. Но для Кранца они значили многое. И если бы с ними, что-нибудь случилось, он бы никогда себе этого не простил.

После того, как герцог Нурс благополучно спровадил Его Святейшество Магистра восвояси, он собрал экстренный совет. Кроме самого герцога, там присутствовали – барон Кавеньяк, Кранц, Вовик и Цисса.

На присутствии двух последних персонажей настоял Кранц. Нурс был очень против этого, да и Кавеньяку эта затея была не по душе, но после долгих уговоров, герцог сдался и скрепя сердце согласился. В пользу этого решения его склонил аргумент Кранца по поводу того, что во дворце, пока шпион не пойман и не изобличен, верить нельзя абсолютно никому. Вовик и Цисса не входили в число подозреваемых, так как появились во дворце, уже после убийства Евжена, и поэтому, вполне могли быть использованы для выполнения секретных поручений.

Нурс пребывал в самом отвратительном расположении духа. Вместо того чтобы наполнить свою казну золотом Ордена, на что он очень рассчитывал, ему пришлось ополовинить ее, отдав свое собственное золото Магистру на постройку нового храма.

Хмуро оглядев собравшихся, он задал вопрос, ответа на который не было ни у кого:

– Как такое могло случиться?

– Кузен! – прокашлявшись, взял слово Кавеньяк. – Перед тем, как отправиться в опочивальню, я спустился в подземелье, где в моем присутствии главный тюремщик, собственноручно отпер дверь в камеру, где содержался катаржанин. И я лично удостоверился, что он пребывает в полном здравии. После этого дверь была заперта и я удалился. Была уже далеко за полночь, так как, вскоре после этого, часы на башне пробили два раза.

– Быть может, во всем виноват старший тюремщик и это он повесил Эвжена? – спросил Нурс.

– Его уже допрашивают с пристрастием, несколько часов кряду! – заверил барон. – И если он виноват, то непременно сознается!

– Вряд ли, это сделал тюремщик, – заметил Кранц. – Он невысок ростом, настоящий коротышка. Вдобавок ко всему, еще и чрезвычайно толстый. У него не хватило бы роста для того, чтобы привязать веревку к оконной решетке, которая расположена под самым потолком.

– Если только он не принес с собой лестницу, – возразил Кавеньяк.

– Возможно, – легко согласился Кранц. – Но даже с лестницей он никогда не смог бы подтянуть тело Эвжена так высоко. Каторжник был достаточно тяжел, а коротышка тюремщик не производит впечатления силача.

Вовик и Цисса благоразумно помалкивали, тем более что никто не спрашивал их мнения.

– Итак, подведем итог! – сказал Нурс, устало потирая свой высокий аристократический лоб, обрамленный золотыми кудрями. – На текущий момент, нам хронически не хватает фактов. Такое положение вещей недопустимо и его нужно срочно изменить! Поэтому, вас, кузен, я попрошу продолжить допрос старшего тюремщика. Необходимо выяснить, все, что ему известно. Ты, Кранц, отправляешься в камеру, к повешенному каторжнику, и там, на месте, с помощью своей науки, пытаешься выяснить, что же там произошло? Да, кузен, еще нужно будет превратить нашего парня и девчонку в прислугу.

Вовик с Циссой изумленно переглянулись.

Заметив их недоумение, Нурс усмехнулся:

– Для вас тоже будет задание! Ты, Лотар, пообщаешься с мужской частью прислуги и послушаешь, что они говорят о сегодняшнем визите Магистра Ордена. Девушка, как там тебя, никак не запомню твоего имени?

– Цисса, ваша светлость, – скромно потупив глаза, Цисса сделала реверанс.

– На тебе, Цисса, вся женская часть прислуги. Меня интересуют все женские сплетни, включая то – кто с кем и сколько раз спал и вся прочая любовная дребедень! – пристально посмотрел на нее Нурс. – Я знаю, что ты из Гильдии Убийц, а вы и таракана не прихлопните без аванса. Если для тебя это имеет большое значение – можешь считать, что я тебя нанял! Служи мне честно, детка, и ты не останешься внакладе.

– Слушаюсь, Ваша Светлость, – Цисса грациозно присела и поклонилась

– Все присутствующие приглашены на обед, который состоится в малом зале дворца в три часа пополудни, – объявил, поднимаясь со своего места, герцог Нурс. – В ходе обеда я выслушаю ваши доклады, о том, что вам удалось узнать.

В условленное время все собрались за столом в малом зале. В связи с тем, что герцогство было на грани войны, еда и напитки были представлены весьма скромно. Впрочем, на Вовика и Циссу, не привыкшим к подобного рода застольям, сервировка стола и множество изысканных яств произвели неизгладимое впечатление.

Чего стоил, например, один только паштет из соловьиных языков. Нет, Вовик даже не притронулся к этому блюду. Воображение тут же услужливо нарисовало ему, то огромное количество крошечных пичуг, которые были безжалостно умерщвлены, только лишь для того, чтобы доставить гастрономическое удовольствие герцогу и его гостям. В отличие от него, Цисса, чье сознание не было отягощено таким понятием, как сентиментальность, без особых церемоний и должного почтения к бедным соловьям, уплетала паштет за обе щеки.

Отпустив многочисленную челядь, прислуживающую за столом, Нурс отер рот накрахмаленной салфеткой, и небрежно отбросив ее в сторону, пристально оглядел сидящих за столом:

– Итак, что вам удалось выяснить?

В соответствии с дворцовой субординацией, первым начал докладывать барон Кавеньяк.