Анна Московкина - Колдун

Один совестливый мужик поднял покосившийся забор, другой помог построить хлев для коровы, которой расплатились с соседнего села. Корова была больная и тощая, но обретя собственное жилье и знахарский уход, пошла на поправку и стала давать молоко, а после случки отяжелела.

Рада тоже росла. Юркое дитя, постепенно превратилось в хорошенькую девочку, потом девушку. Селянские парни частенько стояли у ворот, зазывая Раду на посиделки. Мать ее отпускала, только наставляла не любиться ни с кем раньше времени.

Он оказался молодым чародеем веселым, лукавым, заехал к знахарке прикупить трав и показать слабую желудком лошадь. На спине по инесскому обыкновению висел меч, на поясе короткий топорик. Вместо плаща стеганая куртка, а каштановые волосы в тон осенним листьям на поникших от дождя деревьях.

Мать посмотрела лошадь, продала травы и колдун уехал. Чтобы вернуться лишь через два месяца.

– А ты все красивее. – Улыбнулся колдун. Девушка зарделась, но глаз не спрятала и озорно улыбнулась.

– Чего желаете, сударь?

– Хм… травок бы, да тебя в жены…

В жены Рада не пошла, но проговорила с колдуном всю ночь. В следующий раз он приехал летом. Раде как раз исполнилось шестнадцать, и к ней сватался молодой кузнец. Он был сиротой, и не боялся ни отцовского гнева, ни материнского проклятия. Кузнец, хороший и талантливый парень был забыт в миг, когда гость привязал лошадь к коновязи и вошел в дом.

– Хозяюшки? Сударыни? Не накормите с дороги скитальца? – Раде понадобилось собрать всю волю в кулак, чтобы не кинуться тому на шею и не завизжать от счастья. В этот раз он оставил лошадь у кузнеца, чтобы тот справил новые подковы и заказал наконечники для стрел. Несколько дней колдун жил у знахарки, болтая с Радой и помогая с накопившейся мужской работой. Спал он на сеновале, над сараем, нисколько не ропща на неудобства. Вот туда-то ночью и пришла беспокойная девица. Стянула рубашку через голову и легла рядом.

– Рада… Зачем ты пришла?

Она смотрела на него серыми серьезными глазами.

– Я здесь не останусь. Мое дело ходить от села к селу, от города к городу…

Девушка грустно улыбнулась и кивнула.

– Я не смогу быть тебя мужем… – Оправдывался он.

– Мне не нужен муж. – Сказала Рада, закрыв ему рот ладонью.

Он остался еще ненадолго, а потом уехал. Вернулся уже ближе к весне, посмотрел на свою дочку. Потом летом… привез невиданную доселе собаку и поправил просевшие стропила на крыше, подтесал покосившееся крыльцо. Так и пошло. Умерла мать, а Рада жила, как и она – одна с ребенком в доме за околицей. Вот только теперь селяне не пытались ее выселить, а смотрящий чародей заглядывал раз от раза, оставляя мешочек с деньгами. Дочка звала чародея папой, хоть и видела его четыре раза в год.

Так продолжалось до позапрошлого года. Дочке уже исполнилось пятнадцать, а чародей все так же исправно навещал свою селянскую семью, мало рассказывая о другой жизни. И впервые за семнадцать лет колдун пропал. Смотрящий, у которого можно было хоть что-то выспросить, бежал в Милрадицы. И некому было упасть в ноги. Раде казалось, что случилось что-то страшное, но страшное оказалось впереди. Там где в летнем лесу исчезла шестнадцатилетняя Наля – ее дочь. Близость Цитадели гнётом висела над селом, крестьяне повадились продавать зерно и урожай магам, а ее – полюбовницу инессца – постарались забыть как страшный сон. Если бы не огородик да две козы, померла бы с голоду. Но знахарка оказалась на редкость живучей. Она уже собирала пожитки – бежать за смотрящим колдуном, когда в ее дом постучалась парочка знакомых наемников. Оба были жуткими ребятами с изрубленными лицами и беззубыми улыбками, но платили исправно, когда она штопала им очередную дыру в шкуре да собирала в походы мази со снадобьями.

– Эй! Сударыня знахарка, тут молодчика одного в канаве подобрали, сказал, золотом заплатит, если до целителя донесем. Возьмешься?

– Чего бы не взяться. – Знахарка посмотрела на живой труп, в своих сенях. Заносите в дом.

– Ну мы того… пойдем. Вон у него кошелка на поясе, возьми себе сколько надо и давай ее сюда.

Рада отсчитала пять золотых, с таким добром и бежать смело можно. А осталось в кошеле значительно больше. Наемники попрощались, напоследок прикупив свой привычный набор на полученные деньги, а женщина осталась одна с больным, не решившим еще, на какой свет он собирается. И уж как два месяца она его выхаживает, пытаясь вытянуть из него смерть…

– Сам-то он ничего не говорил?

– Говорил. – Вздохнула знахарка.

– Я маг. Если вы это хотели узнать. Меня Ивен зовут.

В притихшей избе Айрин почудился звон мечей, грохот боевых заклинаний, свист силовых и стихийных сгустков силы и яростные крики сражающихся. На лавке за печкой, облокотившись на подушки, бледный и больной, сидел враг.

Но он не был злокозненным Фартом, не гремел проклятиями… Он просто сосредоточено смотрел на Майорина с Велимиром, понимая, что шансов у него нет. Никаких. Неровные черные пряди с седыми нитями, хотя магу едва ли исполнилось тридцать, а тонкие руки вряд ли ловко обращались с мечом, даже когда были налиты прежней силой. У мага было приятное миролюбивое лицо, с мягкими спокойными чертами.

– Она не знала, что я из Цитадели.

– Знала. – Заспорила знахарка. – Ты мне рассказал.

– Не сочиняй, Рада. Ничего ты не знала. Разве мог я раскрыться какой-то селянской бабе? Убивать будете? Или хотите вопросы задать? Предупреждаю, отвечать не буду.

С хлопком закрылся чей-то рот, Айрин напряженно смотрела на Ивена.

И совсем не видела в нем врага. Почему?

Враг должен нападать, полонить, быть опасен и страшен. Он должен быть противен, как был противен ей Фарт или его сын. Он должен вызывать дрожь, как Яриний, он должен пугать, как химеры.

Но враг не мог вызывать сочувствия.

– Как ты здесь оказался? – очень спокойно и холодно спросил Майорин. Его голос будто вернул девушке ощущение яви, она подошла поближе к колдуну, цепляясь за него взглядом, как за корешок в буйной речке, которая норовит снести тебя на острые камни.

– Сбежал.

– От кого?

– Из Лусора. От Хенрика Аарского, если вам интересно знать. Можете не пытаться брать меня в заложники. Хенрик решит, что я предатель, перебежавший на сторону Инессы.

– А ты не предатель?

– Нет. Я никто. – Маг поднял на собравшихся больные глаза, полные не выплеснутой ярости обреченного. И спокойно произнес: – Я ненавижу вас всех. Школу новой магии, Инессу, магов и колдунов. Я мертвец, мне осталось слишком мало, чтобы этим дорожить.

"Он хочет, чтобы мы его убили. – Айрин смотрела на мага, и острое чувство жалости затмевало все остальное. – Почему?".

– Сначала ты расскажешь нам про Цитадель.