Анна Московкина - Колдун

"… сильнее…". Разве?

Девушка плотнее вжалась в стену. Голову разрывало, горячие волны подкатывали к горлу.

Айрин всхлипнула. Тоненько, жалобно.

Слезы, бегущие по щекам, обжигали.

Сила рвалась наружу. Айрин приложила руку к стене. Если чуть-чуть… Выпустить хотя бы немного, это же никому не навредит…

… Только ей.

… Сильнее?

… Один раз пойдешь у него на поводу, второй, третий… Но если чуть-чуть…

Камень под пальцами начал нагреваться. Задрожал керамический кувшин на столе, со звяканьем заскакала по полу ложка.

… чуть-чуть… совсем немного, только чтобы перестала так болеть голова…

Кувшин лопнул. Вода брызнула во все стороны.

Исток был сильнее. Жадное ни с чем несравнимое желание заполнить силой всю округу… Сила воды, ломающей плотины… Река свободная от оков!

Исток не терпит преград и не знает покоя.

Стекла звенели… Айрин упала на колени, закрыла глаза.

Я попытаюсь… тебя остановить…

Окно разлетелось мелкой блестящей пылью.

Я сильнее своего истока! Сильнее!! Я и есть исток!

Она крепко зажмурилась, плотно сжала зубы, сомкнула руки замком, будто стараясь запереть невидимые пути.

За спиной что-то упало. Хруст ломающегося дерева.

Желудок подкатил к горлу, во рту появился мерзкий вкус блевотины.

Под закрытыми веками всполохами плясали солнечные зайчики… Все было иначе… Когда-то давно в прошлой жизни…

Она шла по дороге, вившейся по полю, раскатанной тележными колесами. Босые ступни щекотала молодая короткая травка, майское солнце ласково грело обнаженные руки и непокрытую голову. Перекинутые через плечо связанные за тесемки боты болтались из стороны в сторону.

Айрин блаженно улыбалась, откидывая назад длинные распущенные волосы.

– Эй, девка! – крикнул парень гнавший хворостиной запряженную в плуг лошадь. – Молочка не поднесешь?

– Нет, молочка! Хочешь крапивы? – хихикнула Айрин.

– Ведьма! – донеслось с поля. Девушка засмеялась – эти слова ей показались лестными.

Сегодня она и была лесной ведьмой. Сказочным существом, идущим через поле, срезая дорогу из Инессы в Илнесс.

– Эй! Айрин! – крикнул парень. – Айрин!

– Айрин!!! – тяжелая злая рука хлестала ее по лицу.

Она открыла веки, тупая боль навалилась с новой силой, будто сжимая череп в тисках.

Кровать вбило в стену, раздробив спинку. Столик без одной ноги лежал перевернутый и жалкий, в очаге полыхал огонь, дров не было – горел воздух.

У колдуна по лбу и носу бежала кровь, будто он упал лицом в мелкую щебенку.

– Я не смогла… – прошептала она. – Напрасно ты меня учил…

– Бестолочь, – мужчина привалился к стене. – Я всегда говорил, что ты бестолочь.

Айрин встала на четвереньки, ее вырвало.

– Пошли отсюда. – Колдун тяжело вздохнул, поднялся и рывком поставил девушку на ноги. – Пойдем.

Айрин сделал шаг, второй… Колени подгибались, ноги, будто лишенные костей, гнулись во все стороны. Майорин встряхнул ее и, подбив ладонью колени, взял на руки.

– Так будет проще. – Пояснил он.

Майорин уныло посмотрел на городские стены, глядящие снаружи неприступной крепостью. Вот и все. Прощай, весёлая Вирица.

Прощайте громогласные торговки на центральном рынке.

Прощайте зоркие стражи и ловкие воры.

Прощайте широкие мостовые и узкие грязные переулки.

Прощайте богатые дворцы и разваливающиеся халупы.

Доведется ли увидеть тебя еще, родимый город? Пройтись по крепостной стене, постоять под старым вязом на Монетной улице? Или суждено сгинуть далеко от тебя в холодных северных землях под стенами Цитадели?

Майорин тряхнул головой, но наваждение не проходило. Без малого тридцать лет назад он стоял вот так же, и так же прощался. Время не щадит и долгожителей, стирая память, сглаживая зазубрины, оставленные на лезвии жизни мечом судьбы. Кое-что забывается, да не все, как видно.

Ему тогда только минуло восемнадцать, и уезжал он с других ворот. Вот только так же, как и сегодня, совсем не надеялся вернуться. И все же довелось.

Довелось спустя десять лет въехать в эти самые ворота, на пегой инесской лошаденке и представится колдуном. Им он и остался. Купил себе домик, а на дворец только глядел украдкой. Но вернулся.

Вот она – наивная наглая надежда, впивающаяся в разум. Один раз получилось, вдруг и второй повезёт? Ведь не зря называет себя сильным колдуном, гордится своим умом и хитростью. Может и пройдёт беда стороной, пожалеет любимца, не отдаст на заклание смерти?

Золотой звонко полетел на мостовую. Его подберет какой-нибудь нищий и порадуется негаданной удаче. И пропьет.

Колдун бы и мешок разбросал, если б знал, что поможет.

– Чего застыл? Никак плакать собрался? – менестрель подтянул ворот повыше, пряча покрасневший нос.

– А как тут не плакать, вот почто ты мне сдался?

– Ну, тут даже я не знаю, как ответить… – пробурчал Валья.

– Впервые в жизни. – Майорин чуть тронул лошадь пятками, выходя вперед, менестрелев мерин тут же пристроился следом.

Менестреля он взял по глупости и жалеть об этом начал с первого мига. Валья еще сам не верил свалившемуся на него счастью, от того молчал и тихо трусил следом, даже не мурлыча под нос никакой привязчивой мелодии, вопреки обыкновению.

И вечером в трактире Валья сидел тихо, будто напуганная мышь, жался в углу. Не спорил, не ругался, не рвался петь и совсем не пил, соблюдая поставленное Майорином условие: не привлекать внимания.

Молчал менестрель целых три дня, пока они ехали через холмы, поросшие лиственным лесом, бесшумным и заледеневшим.

Но после Урмалы менестреля прорвало. Ему было обидно, что они проехали стороной огромный трактир.

– Тебя там слишком хорошо знают. – Ответил Майорин, разжигая очаг в промерзшей землянке.

– Как и тебя. – Валья пристроился к огоньку, вытягивая онемевшие от холода ладони. – Ты прячешься, Майорин? Или прячешь меня?

Майорин не ответил.

– А может прячешься от себя… Уж больно неприятно осознавать, что твой брат выставил тебя из столицы.

Полено легло в огонь.

– Это не твое дело.

– К тебе с чем не подойди все дело только твое и только в тебе. – Хмыкнул менестрель. – Ты, верно, думаешь, что других совсем не касается, что с тобой происходит.

– Не касается. Достань крупу.

– Удобно столь же, сколько ложно. Но ты взял меня с собой из-за Айрин – она попросила. На меня тебе плевать, а вот на нее нет. Верно? И все же она уехала.

– Хватит брехать. – Голос у колдуна был спокойный, ровный и тихий. Он поболтал котелок, заставляя снег тонуть талой воде.