Сурен Цормудян - Кровь королей

Фатис Кергелен стоял в императорской опочивальне и смотрел в широкое окно, как стражники проносят по улице головы на остриях пик. Вот голова молодого сквайра Кристана Брекенриджа. Рядом голова Никки. Следом – голова императорского ниччара Вимгарина Залманарри. Три головы его ближайших помощников.

Их проносили напоказ, прежде чем водрузить над воротами императорского дворца в назидание другим.

– Что же ты так хмур, любезный Фатис? – негромко спросил Термилон, который сидел за письменным столом и тщательно вычитывал бумаги покойного императора.

Принцу Термилону было тридцать четыре года. Он, как и его брат-близнец Сангин, был старшим сыном Шерегеша Двенадцатого. Когда они появились на свет, самому императору едва исполнилось шестнадцать. Принц не имел обыкновения брить голову, ее покрывали короткие, но густые темные волосы. Лицо украшала аккуратная бородка с усами. Парик он использовал только в случаях, предписанных церемониалом. Он был одет в белую тунику и черную тогу с красным узором.

– Как же мне не хмуриться, когда вся империя погружена в траур? – отозвался Кергелен.

– Брось, Фатис. Уж предо мной изображать предписанную скорбь по этому болвану не надо.

– Все же он был ваш отец, мой господин.

– А Далила была моей матерью. И что он с ней сделал, когда она подрастеряла былую красоту? По́лно. Мы оба приблизили его смерть. Так что говори, что тревожит тебя на самом деле.

– Количество крови, которую пришлось пролить ради нашего замысла, ваше высочество. Простите, быть может, мне уже надлежит обращаться к вам как к императору?

– Не будь всадником, бегущим впереди собственной лошади.

– Я раб и не имею права ездить на лошади, – улыбнулся евнух.

– Ну а я еще не император. И не стоит забывать, что мой милый братец Сангин в равной степени притязает на трон.

– Весьма некстати, – покачал головой Фатис, – что повитухи, принимавшие роды, отчего-то давно умерли, а записи о том, кто же из вас первым появился на свет, не удалось найти среди бумаг усопшего.

– Не смотри на меня так, раб. Это не моих рук дело.

– Кому же это выгодно?

– Тому из братьев, кто родился позже, – медленно проговорил Термилон и поднял взгляд на евнуха. – Из этого следует, что старше я, а не он. Проклятье, зачем отец держал в тайне, кто наследует первым?!

– Полагаю, чтобы внести соперничество, ваше высочество. Это вполне в духе покойного государя. И может статься, что повитух устранил он же.

– Ты намекаешь, что я могу и не быть старшим наследником?

– Я лишь говорю, мой господин, что доказательств вашего первородства мало даже для нас самих, не то что для императорского совета.

– Твои слова, как всегда, разят в самую суть, Фатис, – вздохнул принц. – Однако в ближайшие дни многие участники совета лишатся головы. В том числе и твой хозяин, пхекеш. Так что готовься сменить висящий у тебя на шее бэйрек.

– И чье же имя будет выбито на новой табличке? – широко раскрыл глаза Фатис.

– Мое. Я стану твоим хозяином.

– Весьма лестно, ваше высочество. Смиренный раб о большем не смеет и мечтать. Однако жаль будет расставаться с родовым именем нынешнего хозяина.

– Можешь зваться, как и прежде, – Кергелен. Да хоть какое имя себе возьми. Мне важна лишь твоя преданность.

– Был ли повод усомниться в ней хоть раз, мой господин? – Раб изобразил обиду.

– Не замечал.

– Потому что такого никогда не было!

– Ну, будет тебе, – рассмеялся принц. – Не разыгрывай оскорбленные чувства верного пса.

– За что же мой нынешний хозяин лишится головы?

– Тебе прекрасно известен ответ. Заговор, приведший к гибели богоподобного императора. За то же, за что обезглавлен ниччар Залманарри. Стража исчезла в самый неподходящий момент. Шнурок тревоги был перерезан. В итоге злодеев упустили. Все эти наши проделки помогут нам избавиться от неугодных.

– Не поторопились ли вы его убить? Я имею в виду Залманарри. Может, стоило сначала допросить?

– Ты о покушении на варварского принца? Твоих доводов мне достаточно. Ты ведь сам видел, что арбалеты готовил лично Залманарри. И мы оба знаем историю моего далекого предка, императора Чирингина Второго, который оказался в пасти пешего дракона именно из-за лопнувшей тетивы. Недотепа пробыл на престоле всего неделю. И всю неделю он тащился в земли пеших драконов, чтобы так тупо издохнуть. С тех пор минуло двести лет, и история позабылась в народе, ибо негоже выставлять напоказ глупость правителя. Но мы ее знаем. И ее знал ниччар. Вот он и решил так же устранить варвара. Да только молодой принц оказался проворным.

– И чья же рука вела Залманарри?

– Это ясно, как погожий день. Ниччар исполнял волю поганца Сангина. Они всегда были неразлейвода. Разве что до мужеложства не доходило, – скривился Термилон. – Даже их жены – родные сестры. И мы оба знаем, что Сангин жаждал отдать сестру Паснию одному из артаксатийских триумвиров, а отец желал породниться с северянами и выдать ее за Леона Пегасийского.

– Не слишком ли жестокий способ помешать замыслу отца?

– О, это в духе Сангина. Помню, в детстве был у нас пес. Пес весьма похотливый. Он частенько вставал на задние лапы, упирался передними в брата и, высунув язык, терся причинным местом о Сангина. Сангин решил отучить пса от мерзкой привычки. И отрубил псу задние лапы, чтобы он больше на них не вставал. У меня много подобных воспоминаний. Брат не склонен проявлять милосердие.

– А когда проявляли его вы, мой господин? – прищурился евнух.

– Например, сейчас, когда выслушиваю дерзости от раба, – усмехнулся тассирийский принц.

– Прошу простить великодушно, ваше высочество.

Фатис отвесил низкий поклон.

– Да ладно, – отмахнулся Термилон. – Так это тебя голова Залманарри так обеспокоила?

– Отделенные от туловища головы никого не могут оставить равнодушным, мой господин. Особенно если это человеческие головы. Но я оплакиваю не ниччара. Грусть на меня наводит гибель пегасийского мальчишки Кристана и Никки. Зачем убили их?

– А зачем юнец бросился на моих людей? – нахмурился тассирийский принц. – Что им оставалось? Дать ему изрубить себя на куски?!

– Он бы не бросился, не пусти ваши люди стрелу в Никки.

– Никки – наша рабыня! Ей вообще нечего было там делать! К тому же мы все равно подсунули им только двух коней. Четверо бы убежали, но пятеро…

– Ушли лишь трое…

– Проклятье! Нельзя вытащить занозу без крови! А отец был огромной занозой. И отчего ты вдруг принялся причитать по убитым? Ведь все прошло так, как мы и задумывали. Более того, это ты меня торопил, хотя я считал, что рано устранять императора, пока нет доказательств моего первородства.

– Мой господин, я настаивал поспешить потому, что стало ясно, как серьезно ваш брат настроен убить иноземного принца Леона. А Леон был нам нужен, чтобы убить императора. В мой замысел не входила смерть оруженосца, смерть Никки, смерть Инары. Я предлагал, воспользовавшись страстью Леона и Инары, подстроить их бегство и в то же самое время отравить Шерегеша, а после обвинить в убийстве императора неразумных влюбленных. Итог был бы тот же, но без крови, ваше высочество.