Денис Юрин - Наследие орков

Сомнения и колебания - чувства типичные для человека, но чуждые моррону. "Когда не знаешь, что делать, - действуй!" - гласила одна из основных заповедей клана бессмертных.

- Оружие, живо! - выкрикнул Дарк, поворачиваясь к толпе обомлевших и перепуганных насмерть солдат.

- Держи! - раздалось в ответ, и в воздухе просвистел одноручный клиновидный топор.

Ловко подхватив оружие на лету за шершавое деревянное топорище, Дарк кинулся в бой. В запасе у него было всего несколько секунд, потом к неприятелю снова вернутся силы.

"Главное - действовать быстро, сбить с ног, положить врага на землю и нанести максимальный урон: отрубить конечности, искромсать тело. Варварство, вандализм, чудовищное, отвратительное зверство, но только тогда будет хоть какой-то шанс уйти, убежать далеко-далеко, пока чертов Конрад не восстановит полностью свое тело! Сколько ему потребуется: день, два?!"

К сожалению, новоявленный моррон возвращался к жизни гораздо быстрее, чем предполагал Дарк. Он удачно отбил первую атаку и сам перешел в наступление. Скорость реакции и сила ударов были еще больше, чем прежде, "до смерти". И вот барон беспомощно лежал на земле и истекал кровью. Его отрубленная рука, валяющаяся неподалеку, все еще шевелила кистью с крепко зажатым в ней топорищем.

- Ну что, Манфред, - прошептал Конрад, опускаясь перед телом на колени и приставляя к горлу острое лезвие клинка, - вот мы и поменялись местами. Надо отдать тебе должное, хорошо маскируешься, сразу не признал. Только когда сцепились… - Конрад на секунду замолк, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, - тогда и понял, но отступать уже поздно было, прости!

- Как… как ты узнал? - произнесли белеющие от потери крови губы Дарка.

- Приемы: варканский крест, укус скорпиона, тамбуэро, - произнес Конрад и почему-то рассмеялся, - их теперь никто не знает, забыты, только моррон мог…

- Ясно, - прервал его Дарк, чувствуя, что теряет сознание, и закрыл глаза. - Все равно ты скотина, Конрад!

- Конт, всеми отвергнутый Неприкаянный Конт, - поправил умирающего Конрад, стирая с глаз выступившие от нервного напряжения слезы. - Держи последний подарок, моррон, надеюсь, наши пути больше не пересекутся!

Конрад стянул с руки стальную перчатку и осторожно дотронулся изящной ладонью до лба поверженного противника. В месте соприкосновения тел пробежали голубые искры, Дарк глубоко вздохнул и затих.

За все в жизни нужно платить, и, к сожалению, далеко не всегда звонкой монетой. На этот раз моррону повезло: разбитый нос, пара порезов на макушке и с дюжину синяков по всему телу - не слишком большая цена за потерю бдительности и беспечное времяпрепровождение в мире грез. Могло быть и хуже, намного хуже…

Дарк не был задумчивым профессором, бьющимся над разрешением загадок бытия даже в свободное от работы время, или мечтателем, вечно витавшим в заоблачных высях иллюзорных фантазий, но накопившаяся усталость и нервное напряжение взяли свое. Он неожиданно погрузился в воспоминания, потерял бдительность и, как следствие, при выходе из здания вокзала тут же попал под колеса промчавшегося с явным превышением скорости энергомобиля.

"Не повезло!" - посетовал бы на судьбу кто другой, но Аламез ругал только себя и не пытался свалить вину на ротозея-водителя или на неблагоприятное стечение обстоятельств. По мнению умудренного многовековым опытом жизни юноши, случайности вообще были не чем иным, как маленькими частичками закономерности. Он устал, частые переезды с места на место, высокий темп жизни и, конечно же, события последних дней утомили его, а когда человек ослабел и рассеян, то всегда совершает глупые, непростительные ошибки.

"Сам виноват, расслабился", - едва слышно прошептал моррон, поднимаясь с холодного, покрытого тонкими слоями льда и грязи асфальта. В глазах двоилось и расплывалось, а непослушные ноги, как назло, расползались в разные стороны. Дважды он поскальзывался, падал и дважды пытался подняться заново, пока наконец-то телу не удалось приобрести искомое вертикальное положение.

Прохожие шли мимо, с опаской косясь на перепачканного с ног до головы кровью и грязью мужчину, робко проявляли интерес к происходящему, но не спешили на помощь. Так уж устроен мир: каждый сам по себе и сам за себя. Никто не хочет просто так помогать другим, взваливать на свои хрупкие плечи груз чужих тягот и невзгод, но в глубине души любой человек надеется, что если беда приключится именно с ним, окружающие тут же кинутся ему на помощь. Таков уж этот мир, мир замкнутых, ущербных индивидуумов, мнящих себя центром вселенной.

К счастью, за столетия жизни среди людей Дарк так и не сумел заразиться эгоистичной манией величия, отягченной гипертрофированно преувеличенной значимостью своей персоны, поэтому и не ожидал, что кто-нибудь из толпы спешивших в утренний час горожан поможет ему подняться на ноги.

"Собственно, ничего особенного не произошло. Ну, сбила человека машина, но ведь не насмерть же! Сам поднялся, отряхнулся, немного поохал, куда-то побрел, ничего интересного. А вот если бы мозги по мостовой разбрызгал или хоть руки переломал, вот тогда бы уж точно зеваки набежали. Все про дела неотложные позабыли бы, чтоб на такое зрелище полюбоваться…" - ворчал моррон по пути к ближайшей скамейке, где хотел немного отдышаться и остановить сочащуюся из затылка и носа кровь. На создание хрупкой иллюзии приличного внешнего вида Дарку не приходилось рассчитывать: свитер и джинсы в грязи, лицо и руки в крови. Однако он тешил себя слабой, почти призрачной надеждой, что сердобольные продавщицы из видневшегося прямо через дорогу магазина модной одежды все же позволят потрепанному голодранцу с побитой физией переступить порог их респектабельного заведения.

Вера в доброту человеческой души в очередной раз подверглась тяжкому испытанию, как только прихрамывающий на обе ноги беглец переступил порог дорогого салона одежды. Будь магазин чуть попроще, находился бы не в центре города, а где-нибудь в захолустье, среди исписанных похабными надписями стен домов и заборов, возможно, к его неординарному виду отнеслись бы терпимее. Однако у моррона не было времени, а главное, сил бегать по гуппертайльским кварталам в поисках убогой лавчонки, хозяева которой были бы непритязательны и привычны к любым покупателям, даже к таким потрепанным доходягам, как он.

Естественно, у продавцов дорогого магазина было свое представление о том, как должен выглядеть клиент. О недовольстве служащих его появлением красноречиво говорили беглые взгляды морщившихся от отвращения молоденьких красоток в униформе нежно-голубого цвета и та поспешность, с которой пара крепких охранников направились к двери, видимо желая наглядно и доходчиво изложить утреннему посетителю суть концепции фирмы по обслуживанию не очень платежеспособных клиентов.