Анна Гурова - Книга огня

Встречных, впрочем, было на удивление немного.

— Так в соборе же все! — объяснил магистрат. — Утренние службы у нас теперь долгие!

— Религиозное рвение одолело? — спросил Вальтер.

— Не то слово. Конец света же близится как-никак!

— А знаете, у нас та же история, — заметил Даниэль. — Храмы битком. Только сейчас понял. Народ теряет надежду на земных защитников и обращается к небесному…

— Погодите, — ухмыльнулся Вальтер. — Это только цветочки. Сперва молятся, а потом пойдут бить! А кого?

— Меня, — мрачно заметил Даниэль.

Ему вспомнился недавний разговор с Фьяммой на ту же тему.

«Вот увидишь, — хохоча, говорила она, — начнут с нас, алхимиков! Меня уже и сами ученые бьют, а фанатикам сам Змееборец велел! Ведьму сжечь! Драконов не достать, а ведьма — вот она!»

И провыла, как записная пророчица:

«Рухнут башни Каррены! Не драконы — сами люди их обрушат!»

Даниэль поежился и подумал:

«Избави нас Змееборец от человеческой глупости!»

Между каменных стен гуляло эхо, которое будил лязг оружия и звонкий шаг стражников. Фиоре был сплошь каменным городом. Куда ни кинь взгляд, везде наткнешься на серо-желтый известняк. Ни деревца не оживляло его суровую геометрию. Каменоломни поблизости от Фиоре имелись, а вот за лесом пришлось бы ехать аж до Винделики. За городскими стенами во все четыре стороны простиралась плоская, как стол, Равнина. Только на востоке поднимались невысокие холмы.

В просветах между домами мутно желтела река Альма, здесь, в верхнем течении, еще довольно узкая. А за ней — дальний высокий берег, где торчала видимая с любой точки, черная, обугленная башня, бывшая ратуша Сомбры. Под ней и вокруг нее все было черным-черно. Черный холм — на месте города. Магистрат, глядя на пепелище, болезненно поморщился.

— Хоть бы травкой поросло!

— Не порастет, — сказал Вальтер. — Ничто не растет там, где прошелся драконий огонь.

— Каждый раз смотрю и думаю — то же самое должно было случиться с нами! Если бы не Лука…

И магистрат снова начал рассказывать о драконе, который сперва-то напал именно на Фиоре, но получил волшебное пушечное ядро прямо в брюхо, свалился на Сомбру и со злости спалил ее начисто — и головешек не осталось.

— Мы тут горевали, как по своим. Ведь полгорода — родня…

Даниэль покосился на Вальтера. Каково ему сюда возвращаться — алхимику, не сумевшему защитить город, которому клялся служить? Но вид у Вальтера был вполне спокойный и даже беспечный.

— Лука-то как посмотрел, что драконы с Сомброй сделали, заплакал горько и у себя в кузнице заперся, — продолжал Теобальдо. — А на следующий день приносит нам горшок. Из горшка валит розовый дым. Вот, говорит, вам подарок от Змееборца — чтобы больше ужаса такого не повторялось. Туман накроет город невидимым куполом…

Даниэль невольно принюхался. Утренний воздух был чист и прозрачен. Но со стороны, с равнины, было прекрасно видно, что над Фиоре висит розовое облако. Главного алхимика Каррены крайне заинтересовал его состав.

— Мы ему: это еще что? А Лука: «Пока из горшка идет дым, ни один дракон в Фиоре не явится. И если дыхнет огнем с неба, так пожары сами погаснут». Это мы не проверяли. Однако больше драконы сюда не прилетали. Один раз видели, как пролетел мимо… К нам не завернул — стало быть, работает…

Магистрат и алхимики свернули в переулок, спускавшийся почти к самой реке. Переулок уперся в высокую стену, усаженную поверху битым стеклом. Над стеной зеленели кроны садовых деревьев и виднелась черепичная крыша. Даниэль с уважением оглядел могучую калитку, украшенную чугунным литьем.

— Неплохо в Фиоре живут кузнецы!

— Если в кузницу, так это надо с реки идти, другой дорогой, — объяснил магистрат. — А тут Лука сам с семьей живет. Он себе дом перестроил, как разбогател, — вон какой особняк отгрохал…

Теобальдо постучал в калитку. Вскоре изнутри лязгнул засов. В проеме возник, застилая свет, высокий силуэт хозяина.

— А, Теобальдо! Заходите, дружище… И вы, господа, проходите. Мы вас уже ждем…

Тут Лука увидел стражников и рявкнул:

— Нет-нет, эти пусть остаются! У нас не хватит тарелок! На самом деле, — доверительно прошептал он магистрату, — сегодня Монна приготовила жаркое — говядину с тмином и кориандром, которую я очень люблю… А там не очень большой кусок, и кому-то его не достанется… И, подозреваю, именно мне…

— Идите пока, посидите в теньке, — приказал Теобальдо стражникам. — Только за мной зайти не забудьте… Они подождут, мэтр!

Но Лука, запирая калитку, все равно смотрел на них так хмуро, словно ожидал, что они ворвутся и сметут жаркое прямо у него из-под носа.

Внутри оказалось неожиданно солнечно и зелено. Арка, оплетенная виноградом, вела во двор, полный цветов. Когда все вышли из-под нее на свет, Даниэль принялся с любопытством рассматривать легендарного чудо-кузнеца.

Лука, алхимик милостью Змееборца, выглядел чрезвычайно представительно — не таким Даниэль ожидал увидеть юродивого кузнеца. Высокий, мощный, осанистый, нарядный, как богатый купец. Волнистые рыжеватые волосы до плеч, борода, ясный, безмятежный взгляд. Немигающий.

— Чтоб меня пожрал Змей Бездны! — выпалил магистрат. — Мэтр, что вы сделали со своими глазами!

— Я провожу эксперимент, — исчерпывающе ответил Лука. — Живое в стихийное. Решил начать с глаз, а там посмотрим…

Даниэль вздрогнул: небесно-голубые глаза Луки были ненастоящими. Эмаль по металлу, нарисованы с большим мастерством, даже с ресницами. Лука обвел вошедших взглядом нарисованных глаз, а потом поднял заслонки и подмигнул магистрату собственными глазами — такими же голубыми и незамутненно-ясными.

Магистрат выдохнул.

— Я уж думал, что вы их…

— Подарил Змееборцу? — с детской улыбкой спросил чудо-кузнец.

— С вас станется!

— Я над этим думал, но Монна отговорила. Сказала, что Змееборцу все равно, а у меня трактат о естественной механике лежит непрочитанный, — Лука опустил заслонки. — Потом, когда дочитаю…

Внутренний двор был хорош — просторный, ухоженный, усаженный садовыми деревьями и кипарисами, украшенный статуями и благоухающий цветами. В центре журчал фонтанчик в виде дельфина. Даниэль залюбовался статуей, украшающей одну из клумб: два человека спасаются бегством.

— Великолепно! — почтительно вздохнул он. — Сколько динамизма! Как естественно передано выражение ужаса! Чья работа?

— Моя, — ответил Лука скромно, но с достоинством.

Вальтер нагнулся и пригляделся к статуе.

— Гм-м… Да, поразительное мастерство! Даже прорехи на башмаках видны. Такое ощущение, как будто живые люди превратились в камень…

— Ну почему же «как будто»? — безмятежно отозвался кузнец.