Ина Голдин - Игра в классики на незнакомых планетах

У Шивон с собой был черновой вариант традуктора. Сама она не различила бы паники в голосе хейе, но традуктор сбивался и захлебывался. Они прыгали; друг его поскользнулся на камне, и острым краем ему пропороло броню. Хорошо, что рядом оказались динги – один и нашел Шивон.

Она вызвала с базы помощь; пока ждали, динги мелодично переговаривались между собой. Изредка кто-то из них обращался к раненому – короткими, простыми фразами, которые они выговаривали с трудом. Одна из подоспевших сестер-гагаринок оказалась хейе. Она вполне сносно говорила по-земному. Пока пострадавшего упаковывали в стерильную капсулу и укладывали в катер, сестра объяснила Шивон, что после такого ранения трудно оправиться. С поврежденной броней хейе не жилец, но повезло, что на помощь позвали вовремя, – может, удастся еще срастить.

Шивон кое-что не давало покоя.

– Разве динги не повредили ему? – спросила она у сестры. В зажегшихся фиолетовых глазах не было понимания. – Вы не заболеваете, когда слышите их речь? – Шивон старалась говорить четко. Простыми предложениями.

Сестре явно не хотелось отвечать. Шивон напряглась, как охотник перед броском, и сама себе удивилась – на кого она собирается бросаться? Какое ее дело?

Все знают, что сестры ордена Гагарина не лгут. Запрещено уставом. Промолчать гагаринка могла, но не стала.

– Вы, наверное, неправильно нас поняли. Или… или вы знаете лишь официальную версию. Никакого физического вреда их сигналы не приносят. Но некоторые чувствуют… угрозу, это правда.

– Какую угрозу?

– Мы не знаем языка дингов, – сказала сестра. – Они постоянно меняют свои сигналы, так что только сами могут разобрать. Когда мы воевали, они передавали так секретные сообщения. Мы слышим и не понимаем, и это страшно.

– Ты начинаешь принимать это близко к сердцу, – сказал ей Лоран. – Это не личное, ma puce, это наука.

– Ты понимаешь, – Шивон едва не кричала, – они врут нам в глаза! Нет никакой биологической обусловленности! И близко нет!

– Шивон, – сказал Лоран, – успокойся.

– Они не имеют права. Я понимаю, почему Галасоюз смотрит на это сквозь пальцы. Но они, черт возьми, не имеют права!

– Шивон, мы не на Земле.

– Это же геноцид, – сказала Шивон. – Галасоюз не может их принять на таких условиях.

Забрел Серегин, взглянул на Шивон, покачал головой и вызвал бар. Выставилась бутылка водки.

– Их язык все равно обречен, – сказал русский. – Запрещай – не запрещай. Он сложный, изучать его из наших никто не будет. И потом, если они желают говорить, пусть себе живут отдельно. Так нет, хотят в Союз. Хотят туда, где хорошо.

– Они ведь не просили их завоевывать, – тихо сказала Шивон. – Они хейе на свою землю не приглашали.

– Ты на водочку-то не налегай, девушка, – остерег Серегин. – Гляди, поплохеет…

– Не дождешься, – буркнула Шивон и подвинула к себе бутылку.

– А Союз плевать хотел на все их языки, вместе взятые. Это раз. Два – эта гагаринка все равно не повторит на публике того, что тебе сказала.

– Ради чего тут биться? – устало спросил Лоран. – Михаил прав. Твоих дингов на планете едва сотня наберется.

– Так почему бы их просто не перестрелять? Легче было бы. Экономнее.

Лоран уронил голову на руки:

– Господи Иисусе.

– Вот Его, – жестко сказала Шивон, – ты сюда не впутывай.

«Из Ирландии мы родом, много ненависти, мало места…»

В голове вертелась строчка из песни Шинейд О’Коннор, что все время крутили в пабе недалеко от дома.

С песней пришло воспоминание о том, как бежишь домой, по узкому переулку, и запах жареной картошки, рыбы и пива из открытой двери подсобки, и тяжелый запах дождя, идущий от темного, чуть горбящегося асфальта, и светлый, синий запах вечера, и тягучий голос Шинейд. От беспощадной резкости воспоминания она сложилась вдвое, будто от удара в живот.

Лоран нашел ее, встал рядом.

– Siobhan Ni Leod is ainm dom. Do rugadh me i mBeal Feirste, – сказала она куда-то мимо него.

– Будь здорова, – пожелал Лоран.

– Это две самые первые фразы, которые я выучила по-ирландски. «Меня зовут Шивон Ни Леоч, я родилась в Белфасте». Мы с сестрой ходили на ирландский. Дома на нем секретничали, чтобы родители не поняли. – Она фыркнула. – Отец еще хоть что-то знал, а мать – ни слова. Нас каждое лето отправляли на курсы, тогда это было модно. А потом… Потом Нулу убили, а я уехала. Я и это могу по-ирландски сказать.

– Ты все равно ничего не сумеешь сделать, – развел руками Лоран. – Да и не в нашем праве этим заниматься.

– Не в нашем праве? Лоран, мы лингвисты.

– Вот именно.

– А помнишь тот сигнал, у кларийцев, – я тебе говорила, как на вокзале?

Лоран кивнул:

– Attention a la fermeture des portes… [8] Осторожно, двери закрываются ( фр .).

– У дингов есть похожий. И означает почти то же самое.

Шивон вызвала Клару по межпланетке. Ей представлялся отчего-то длинный шнур, натянутый меж звезд, голоса, стремящиеся друг к другу по этому шнуру, чтобы после долгого пути – соединиться.

– Ты можешь переслать мне последние записи? – спросила она у О’Доннелла. – Последние, те, что мы делали?

– А зачем они тебе?

– Есть тут одна гипотеза, – сказала Шивон.

На Кларе с подозрением молчали.

– Кит! В конце концов, мы земляки или нет?

– Надеюсь, ты не будешь использовать их в каких-нибудь личных целях?

– Не беспокойся, – усмехнулась она. – Это не личное, это наука.

«Фердинанд де Соссюр» был самым красивым кораблем комиссии. Единственным – с огромной «застекленной» террасой, выходившей в открытый космос. Расписной горшок, куда стекались сливки лингвистического общества.

Устроители конгресса явно переборщили с подсветкой; Шивон слепило глаза, когда она с трибуны пыталась разглядеть сидящих в зале представителей Галасоюза.

«Ложь не терпит света», – эта мысль ее позабавила. Но ей казалось, что даже непогрешимые гагаринцы не стали бы обличать ее сейчас, если б знали.

Когда-то, в глубокой молодости, она думала, что подтасовка фактов – самый страшный грех, который может совершить ученый.

– Исходя из вышесказанного, – заговорила она, когда на экране погасла кардиограмма звуковой демонстрации, – мы с доктором Лораном Дюпре сделали вывод, что прослеживаются явные параллели между языками кларийцев и общности динг на планете Хейе. Партия добровольцев с Земли уже готова приступить к более глубокому сравнительному исследованию. В связи с этим мы обращаемся к уважаемому Ученому совету Галактического союза с просьбой признать язык общности динг культурным достоянием Галактики и дать ему статус охраняемого научного объекта.

Представители уважаемого Совета покровительственно улыбались.