Ник Перумов - Дочь некроманта

Он так и не нашел их. Они опоздали, безнадежно опоздали, беглецы успели скрыться, и взять их след он уже не сумел. Оно и понятно — не зря же пробудилась к жизни сила той бедняжки, которой он овладел прямо на улице!.. Конечно, она не могла управлять ею, но неосознанное желание — бежать, бежать как можно дальше, чтобы только скрыться от того ужаса, что неотступно должен был преследовать ее с того самого вечера, — это самое желание вполне могло исполнить за нее всю работу. И теперь нечего было даже надеяться на магию. И уж, конечно, они не будут настолько глупы, чтобы просто переехать в другой город. Скорее всего они забились в какую-нибудь глухомань, наложив на обитателей этих мест заклятье забвения. Недаром лазутчики, которых он разослал во все стороны от Зачарованного леса до Утеса Чародеев и от Темной реки до рубежей Царства Синь-И, так и вернулись ни с чем. Ему служили не за совесть, а за страх — однако страху он доверял гораздо больше, чем совести.

Ничего. Никаких следов, намеков или хотя бы догадок. Имущество распродано, все, до последней нитки, по которой он смог бы проследить владельца хоть до берегов самого Утонувшего Краба. Ничего не скажешь, орешек оказался куда тверже, чем он полагал. Ничем не мог помочь даже Ночной Народ — верный его спутник, тот самый вампир, у которого не было даже имени, расспрашивал всех своих сородичей, что встречались на пути, — опять же ничего.

Одно только хорошо — беглецам не пришло в голову отдаться под защиту того же Волшебного Двора. С Меганой он, быть может, еще бы и справился, но тогда бы от Зачарованного леса до Утеса Чародеев на сотни и сотни лиг протянулась выжженная пустыня — вместо цветущего княжества, других мелких королевств, вместо селений поури и гоблинов, вместо всего того, ради чего он и затеял все предприятие.

Почему они не бросились к Мегане? Ответ был прост — стыд. Стыдно уважаемому чародею, с каким-никаким, а дипломом Ордоса, признавать, что его дочь беременна, не будучи в браке. А рассказу о нападении вампира скорее всего не поверят — решат, мол, выдумал, чтобы скрыть позор.

И они решили спрятаться. Конечно, не исключено, что они поняли, кто родился у них, каким внуком осчастливлен чародей по имени Велиом; но если они поняли, тогда уж точно должны были броситься к Мегане или даже к самому милорду ректору Ордоса.

Но они этого не сделали. Среди тех, кто служил Волшебному Двору, всегда находились недовольные — слуги, с которыми обошлись чересчур строго, к примеру; у него не было недостачи в прознатчиках, и все их донесения, совершенно независимо друг от друга, утверждали одно и то же: Велиом, его дочь Дариана и его внук, чье имя так и не удалось разузнать, во владениях Меганы не появлялись.

Что остается? Синь-И? Едва ли. Слишком далеко, да и не стоит чародею с запада появляться в тамошних пределах. Волшебников, живущих на восходном краю исполинского материка, не стоит недооценивать, пришельца они распознают быстро, и тогда ему несдобровать. А о способности Велиома отразить их натиск он, надо сказать, был крайне низкого мнения.

Но если они не переплыли море и не уехали на восток, то где же они? В какой богами и Спасителем забытой дыре прячутся? Время идет, заклятия совершают свою работу, и нет уже во всем Эвиале такой силы, что смогла бы повернуть вспять или хотя бы замедлить ее.

Он с раздражением поддернул левый рукав старой куртки — чуть пониже локтя по коже расползалось уродливого вида бугристое фиолетовое пятно. Из его середины торчал небольшой отросточек, неприятно извивавшийся и тычущийся в разные стороны, словно слепой щенок.

Пока еще слепой щенок.

Волшебник с трудом подавил неотвязное желание тотчас же, немедленно, отрубить себе левую руку по самое плечо. Другое дело, что это ничему уже не поможет. Страшны наложенные им заклятья и еще более страшна их отдача. Он перекрыл путь Зверю — но что теперь будет с ним, не знает никто.

И только его сын мог бы помочь ему.

Сын, которого он никак не может найти.

Дверь таверны распахнулась, на пороге неслышно возникла серая тень в долгополом алом плаще.

Трактирщик сунулся было наперерез — и, охнув, осел на пол при виде пары длинных игольчатых клыков, сверкнувших в тусклом свете факела.

Волшебник поднялся навстречу вампиру. Тот решился явиться сюда, пренебрег опасностью — в Княж-городе хватало сильных чародеев, не гнушавшихся выйти ночью с неурочным дозором; значит, случилось нечто из ряда вон.

— Садись и говори, — сказал он упырю.

— Мастер, — вампир задыхался, похоже, он добирался сюда по воздуху, перекинувшись в летучую мышь — трюк еще более опасный там, где было много сведущих в магии и ненавидящих Ночной Народ. — Мастер, пришли новые вести. Пятиречье, мастер, там разгромлено гнездо — разгромлено дочиста, никто не уцелел. Разгромлено при помощи сильной магии. Я проверил — там не появлялось никого ни с Волшебного Двора, ни из Белого Совета.

— Как это стало известно? — отрывисто спросил волшебник, голос его дрогнул.

— Огры, мастер, там было несколько огров. Их собратья за горами почувствовали их смерть и дали знать остальным.

— Как ты узнал?

— Эфраим, мастер, он принес вести.

Эфраим. Странствующий вампир, наверное, самый старый из ныне живущих. Очень, очень, очень осторожный, способный месяцами обходиться без человеческой крови — и только поэтому, наверное, доживший до своих лет. Ему, пожалуй, можно доверять.

— Хорошо, — сказал чародей. — Место известно?

— Нет, мастер, — вампир покачал головой. — Огры из-за Зубьих гор не знали точно, где находится гнездо. Самое большее, чего удалось добиться, — это в Пятиречье.

— Интересно, там ведь ходили наши, — задумчиво уронил волшебник.

— Истинно так, мастер, — значит, изгои прикрылись заклятьем. Значит, их можно обнаружить.

Вампир рассуждал совершенно правильно. Жаль только, что в данном случае это совершенно неисполнимо.

Волшебник со вздохом покачал головой.

— Если это так, Велиом оказался куда хитрее, чем я от него ожидал. Или же у него нашлись толковые советчики. Если они в Пятиречье и мои лазутчики ничего о них не знают — значит, они под прикрытием заклятья забвения. А его я не распознаю при всем желании, после того что мы с тобой сделали, — он выразительно потряс левой рукой, на которой свила гнездо отвратительная и чужая фиолетовая тварь.

Вампир мелко закивал.

— Да, да, мастер, я все понимаю, мастер.

— А раз понимаешь, подгони брауни, пусть уложат наши вещи, а то эти лентяи до утра провозятся. Мы выступаем немедленно. Придется ехать всю ночь.

— В Пятиречье, мастер?

— И как это ты только догадался, хотел бы я знать? — раздраженно бросил волшебник, запахиваясь в плащ и делая шаг к порогу.