Андрей Прусаков - Путь чужака

— Глаза? Зачем тебе? — в ее голосе прозвучал интерес.

— Наверно, красивые. Серые? Или синие?

— Синих глаз не бывает.

— Бывают.

Она не стала спорить.

— Так, какие? — не унимался Стас. — Скажи.

— Зачем?

— Знаешь, говорят: глаза — зеркало души. А душа у тебя красивая.

— Хорошие слова, но что ты знаешь обо мне, чтобы так говорить?

Она неожиданно замолчала.

— Белогорка! — позвал он.

— Молчи, сюда идут! Молчи, если хочешь жить!

Он затих, услышал скрежет замка и шаги.

— Держи факел, — голос правительницы. Стас услышал потрескиванье и учуял дымок.

— Твое время вышло, Элор.

Элор? Белогорка — Элор? Стас прислушался.

— Я решила: к чему ждать и отдалять неизбежное? Ты умрешь сегодня…

Пауза. Стас всем сердцем ощутил, что чувствует узница.

— Что вдруг такая спешка? — промолвила Элор. Голос девушки был тих, но крепок, и Стас поразился ее самообладанию. После такой-то «новости»!

— Хм. Расскажу. Все равно весть не выйдет за пределы этой комнаты. Сюда едет Мортерн.

— Мортерн? — воскликнула узница, и Стас понял, что она знает этого человека. И не просто знает…

— Да. Твой жених Мортерн. Он едет к тебе, а встретит меня. Ха-ха. Думаю, он не заметит разницы. Ведь вы виделись с ним пять лет назад.

— И он ничего не знает…

— Разумеется. Кто же ему скажет? — Айрин хихикнула. — Он не узнает, какая из сестер встретит его в новой башне? Какая взойдет на ложе? Ведь другая скоро умрет.

— Айрин, ты стала чудовищем. Ты ведь не была такой! Очнись, сестра.

Они сестры!

— Откуда тебе знать, какой я всегда была? Ты думала только о себе! Хватит, мне не нужны проповеди. Я такая, какая есть. И буду делать, что желаю! Я рождена править, и я стану править!

— Но ты не любишь Мортерна!

— А говорят, что ты умна! — Айрин фыркнула. — В этой жизни надо использовать все, что дает судьба, и не думать, что скажут или подумают другие! Я знаю: ты выбирала Мортерна из многих, отец позволил тебе выбирать — он всегда любил тебя больше, чем ты того заслуживала! Выбрала ты, а владеть стану я! А ты — труп, тебя нет, тебя давно отпели в храме!

Айрин рассмеялась, но смех звучал фальшиво.

— Знаешь, Айрин, а ведь ты боишься меня! — вдруг сказала Элор.

— Я?

— Да, ты! Ты приходишь все чаще. И смотришь так, словно ищешь прощения!

— Я? Ты сошла с ума! Чего мне бояться? Мне, правительнице Ильдорна?

— Я настоящая правительница! — крикнула Элор. — По праву и по завещанию отца! А ты — ничтожная завистливая тварь! Думаешь, можно спрятать правду, прикрываться покровительством Кен-Данара? От людей ты спрячешь правду, но не от себя! Ты всегда будешь помнить, кто истинная королева, до самой смерти!

— Ну, так правь отсюда, если сможешь! Я ухожу, а ты жди палача! Мортерн приезжает на днях, и я не хочу, чтобы от тебя остался даже твой мерзкий запах!

Дверь щелкнула. Тишина.

— Элор! — позвал Стас. — Отзовись! Теперь я знаю все! Айрин — твоя сестра.

Белогорка не отзывалась.

— И что? — наконец, сказала она. — Это ничего не изменит. Теперь ты знаешь, что я не ставр. Наверно, ты ненавидишь меня за обман. Прости, Мечедар, мне было так одиноко…

— Ты что, Элор! Конечно же, прощаю. Я помогу тебе. Я вытащу тебя отсюда!

— Слишком поздно, Мечедар.

— Сейчас! — Стас схватил зубило и камень. Удар, еще удар.

— Что ты делаешь?

— Почему ты сразу не сказала, что ты человек? — Стас бил, и стальной клин медленно входил в зазор между кладкой.

— Ты бы не стал со мной говорить. Ты же ставр, а я аллери. Ты знаешь, аллери не любят ставров, а ставры…

— А я другой! — крикнул Стас. — Мы оба узники. Значит, мы друзья. Я вытащу тебя отсюда!

Белогорка замолчала, а он с удвоенной силой принялся выковыривать камни. Кладка была основательной, крепкой, но Стас не собирался отступать. Я же силен как бык! Я смогу! Я не жалкий человечишко, а ставр! Пальцы Мечедара скользнули в отверстие, подцепив край камня. Рывок — и камень вылетел из пола.

— Одно не пойму. Как она сделала, что все поверили в твою смерть?

— Она рассказала мне. Она смеялась. Нарядила в мое платье служанку и выбросила из окна башни на камни. Я была возле отца, ничего не знала и не слышала. Он умер на моих руках. Потом пришли Юргорн и Криммерд и привели меня сюда. Это тайное подземелье, лишь отец и мы о нем знали. После смерти отца и старшей дочери правителем становится младшая. Так Айрин стала править Ильдорном. Никто так ничего и не узнал.

Стас надеялся, что охрана не услышит. Каждый раз, проходя мимо башни, он видел, что стражники сидят на ступенях, играя в кости, и даже не подходят к дверям. Несколько замков, дверей и решеток надежно отгораживают пленников — как и куда им бежать?

— Я не знаю, сколько времени я здесь, — продолжала Элор. Она говорила все быстрее, словно торопилась, что не успеет. — Тут темно, и я не знаю, сколько времени прошло. Айрин не говорит, а мне кажется, что целая вечность! Но она часто приходит. Я думала, она образумится, говорила, что прощу ее, но Айрин только смеялась. Потом она стала приходить и пугать смертью. Часто. Говорила, что завтра или сегодня. Ей это нравилось, но я привыкла. Иногда мне кажется: и впрямь лучше умереть…

Ее рассказ прибавил сил и ярости. Теперь Стас знал, что надо делать. Даже имея ключи от решеток, он не станет бежать туда, где сидит охрана. Нет. Силой не прорваться, да и он — не воин. Большая удача, что из камеры Элор есть другой выход. А дальше просто. Стоит Элор появиться на людях — и тайна раскрыта!

— Что ты делаешь? Остановись, Мечедар, они убьют тебя! Ты ставр, и хочешь погибнуть за аллери? Я обречена, но ты еще можешь жить.

— Не убьют, — бормотал Стас, выковыривая следующий камень. — Не обречена.

В образовавшемся отверстии он увидел темноту. Пробил! Теперь еще чуть-чуть!

— Отойди, Белогорка, камни могут упасть вниз!

Мгновением позже он понял, что назвал Элор Белогоркой, но поправляться не стал. Стас уперся ногами в стенку, застонал от усилия и выворотил из пола целый кусок. Отсыревший цемент — или что здесь использовалось в качестве раствора? — долго не сопротивлялся. Только бы успеть! Стас вбивал клин, ударами камня расшатывал кладку и вынимал очередной кирпич. Несколько камней отвалились и упали вниз. Дело спорилось. Он уже не думал ни о шуме, ни о чем другом, пока дыра не расширилась настолько, что в нее мог пролезть ставр.

— Элор?

— Да? — ее голос был взволнован.

— Я сейчас спрыгну.

Он зачем-то оглядел свою камеру, словно покидал что-то родное, поймал себя на этой мысли и чуть не рассмеялся. Да что ему терять? В любом случае, придется идти до конца.

Стас осторожно просунул в дыру ноги, втиснул бедра. Не застрять бы! В последний миг схватил лежащее на полу зубило — и обрушился вниз.