Андрей Прусаков - Путь чужака

Несмотря на предупреждения Стаса, слух о выходке фаворита Мечедара оказался известен королеве. Элор стала расспрашивать, Стас отмалчивался и не говорил. Он не хотел огорчать любимую, но королева была настойчива, женским чутьем чувствуя, что нашумевшее дело как-то связано с ней. Слово за слово, и она вытянула правду. Кровь ударила Стасу в голову, когда он вспоминал те слова.

— Я едва не убил их обоих, — произнес он.

— Жаль, что едва!

Изумленный Стас взглянул на Элор и не узнал: лицо королевы было чернее тучи, глаза пылали ненавистью.

— Я прикажу повесить этих ублюдков! Найди их и передай палачам!

— Я плохо помню, где это было, — ответил Стас. Он кривил душой, изо всех сил желая, чтобы Элор остыла. Ему страшно видеть ее такой. — Я плохо знаю город. Я и так покалечил одного из них.

— Стас, я слишком добра! Айрин была жестока, ее не любили и боялись, но никто не смел так говорить о королеве! Я повешу мерзавцев на площади и заткну поганые рты!

— А ведь я не хотел, чтобы ты стала королевой! — нехотя признался Стас. — Никогда не хотел, потому что знал и чувствовал, что так все и будет.

— Почему же ты помогал мне?

— Я хотел, чтобы ты была счастлива. А теперь вижу, что со мной тебе трудно быть счастливой.

Они замолчали. Такой тягучей, отчаянной тишины Стас не слышал никогда.

— Что? — наконец, произнесла она. — Что ты задумал?

— Мне лучше уйти. Хотя бы на время. Чтобы злые языки…

— Я вырву их!

— И настроишь народ против себя. Я хочу, чтобы тебя любили, а не боялись.

— Я — королева! Я делаю, как хочу и что хочу. Кто глуп, тот пусть меня боится. Кто умен — поймет, что наступают другие времена.

Тупик, подумал он. Что же нам делать?

— Я ведь не уйду насовсем, Элор. И ты всегда будешь со мной. Вот здесь, — он приложил огромную ладонь к сердцу. Элор схватила его ладонь:

— Не уходи. Хочешь, прощу их всех?

— Дело не в них, — сказал Стас. — Тебе нужен трон. А мне нужна ты. Но ты не можешь оставить все и уйти со мной!

— Я вернулась туда, где рождена. Рождена, чтобы править — а ты хочешь, чтобы я ушла?

Он не знал, что ответить. Все, что они пережили, все вело к этой цели. К трону. Отказаться от того, к чему так стремились — и впрямь глупо. Но она не понимала многого. Он не мог оставаться во дворце. Когда в спину шепчут и показывают пальцами, когда видишь кривые ухмылки и представляешь, что говорят о тебе и Элор. Хотелось пустить кровь и порвать дурные рты! Он сдерживал себя изо всех сил. Нельзя. И так его неразумный поступок едва не разрушил хрупкий союз людей и ставров. А может, мы строили замок на песке?

— Я думала об этом, когда Мирхем не дал благословения, — сказала Элор. — Но не знала, что жрецы настолько обнаглеют. Я знаю: это они мутят народ.

Если я уйду и вернусь в клан, ей станет легче, подумалось Стасу. Исчезнут разговоры и сплетни. Но дальше? Встречаться тайком, как воры? Элор не допустит такого, и он не хочет. Мир объявляет нам войну, подумал он, тогда к черту этот мир! Мы двое — это мир! Наш мир.

Его взгляд встретился с глазами девушки. Элор улыбнулась:

— Выход есть, Стас. Наша свадьба.

Он остолбенел. Об этом он не смел и мечтать.

— Да, наша свадьба, — повторила она. — Элор и Мечедара. Королевы Ильдорна и вождя Железного Рога.

— Ты понимаешь, что…

— Понимаю, Стас. Пусть будет, как в твоей сказке. Это наша судьба, Стас.

— Не люблю это слово, — пробормотал он.

Все правильно. Единственный верный ход. И, действительно, как в сказке. Он не верил ушам. Как она решилась, как смогла? И что скажут люди? Стас чувствовал, как краснеет от гнева на самого себя. Трус! Какое тебе дело? Пусть говорят! Ты совершил невозможное, а теперь боишься говорунов! Но какова Элор! Вот так, по-королевски: не развязать — так разрубить!

— Я согласен, моя королева, — улыбаясь, сказал он и полез целоваться.

— Не откуси мне нос, чудовище, — засмеялась Элор.

— Голошкур, закрой двери.

Верный адъютант мигом прикрыл дверь тронного зала и понимающе осклабился.

— Дурак! С другой стороны.

Известие о свадьбе поразило всех без исключения. Год бурлил, как кипящий котел. Не было ни дома, ни угла, где бы не говорили об этом. Ставры восприняли слух спокойно и даже весело. Но их терпимость и добродушное отношение к предстоящему событию казались аллери ничем иным, как подтверждением животной похоти и грубой простоты. И если на разврат королевы еще можно закрыть глаза, то свадьба с инородцем-ставром! Аллери не хотели короля-ставра, и многие кричали, что уйдут в соседние королевства, чем станут служить ставру.

Объявив о свадьбе, отступать было нельзя. Замечая недовольство подданных, Элор лишь сжимала зубы, говоря:

— Ничтожества! Им не дано понять…

— Чтобы понять, им надо быть нами, — сказал Стас.

— Это так, — сказала она. — Как я решила — так и будет!

Стас опасался бунта. По его приказу верные ставры охраняли покои королевы, оружейную и сам дворец. Но присягнувшие Элор воины и слуги во дворце не выказывали недовольства. Им хорошо платили, и они служили со всем рвением, понимая: случись что с королевой — и им несдобровать.

Был пойман еще один жрец. Не решаясь появляться в Ильдорне, он подстрекал жителей пригородных поселений к восстанию против «распутной королевы». Его схватили не ставры, а королевский патруль, и Стас был рад этому. Значит, не все еще потеряно.

Подстрекателя доставили во дворец, и Элор пожелала лично взглянуть на него.

— У меня слово для тебя, королева, — сказал жрец. Сопровождавший королеву Стас заметил в его глазах огоньки безумия. Фанатик, подумал он, надо за ним присмотреть.

— От Мирхема. Наедине.

— Нет! — отрезал Стас. — Скажешь свое слово здесь и сейчас!

Элор вопросительно взглянула на него и перевела взгляд на пленника.

— Говори!

— Я скажу то, что ты знаешь сама. Ты спишь со ставром, ты опозорила трон Ильдорна, ты надругалась над святынями и нашими богами…

— Что? — Элор встала с трона и подошла к посланнику. — Надругалась? Я?

— Ты творишь мерзость, ты не королева!

Стоящие у трона ставры зарычали. Они обожали свою королеву. Мечедар протянул руку, успокаивая их. Он видел: Элор хочет сказать.

— Жалкий червяк! Знаешь ли ты, что такое любовь, жрец?

— Я люблю бога и готов умереть за него!

— Нельзя любить бога, не зная любви! Знал ли ты любовь, жрец, отвечай? — повторила Элор. Голос ее дрожал.

— Нет, — ответил, как плюнул, посланник.

— Тогда как смеешь осуждать, когда не знаешь? — она выхватила кинжал, и Стас не смог помешать ей. Острие клинка уперлось жрецу в грудь. Фанатик сжал губы и молчал. Сталь пронзила одежду, кровь струилась по балахону жреца, но он стоял, не отступая. Все в зале с ужасом смотрели на это. Элор ослабила натиск: