MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 5

- А полная улица свидетелей? - парировал Долиш.

- Я готов подтвердить под Веритасерумом, что последние полчаса Поттер провёл со мной в «Трёх мётлах» и никуда не отлучался! - чётко выговорил Блейз.

- Ты сын Каролины и Агиса? - неожиданно спросил Грюм, разглядывая Блейза в упор.

- Д-да, - сбился Блейз. - А что?

- Ничего, - ответствовал Грюм. - Под Веритасерумом, говоришь?

- Да! - Блейз вздёрнул подбородок. - Тот, кто нападал, аппарировал пять минут назад!

- Чушь какая! - не преминул отреагировать Долиш, которого никто не спрашивал.

- Помолчи, Долиш, - прорычал Грюм. - Поттер, бежать не будешь?

- Куда? - искренне заинтересовался Гарри.

- Тогда Finite Incantatem и пойдём в замок, разбираться.

- В чём здесь разбираться! - Долиш ткнул носком ботинка Гарри в бок. - Этот маньяк совсем распоясался.

Вокруг рыдали, кричали, увещевали... жертв было много. И каждая из них готова была присягнуть, что на неё напал Гарри Поттер. Пусть даже им и объявят официально (что вряд ли произойдёт), что он ни при чём, они не поверят. Надо же им проклинать кого-то.

- Держись от него подальше, Долиш! - не выдержала Тонкс. - Какого хрена ты бьёшь задержанного?!

Гарри неуклюже поднялся на ноги - голова закружилась, и он вцепился в Кингсли, чтобы не упасть.

- А что ты его защищаешь, Тонкс? Кажется, ты с ним по разные стороны баррикад...

- Это ещё никем не доказано, - процедила Тонкс. - Доказано, наоборот, что прошлые нападения совершал двойник Поттера, а не он сам.

Долиш и Тонкс продолжали зло спорить, когда Кингсли, покачав головой, повёл Гарри следом за Грюмом.

Разбирательство вновь окончилось в пользу Гарри; замечательное Priori Incantatem плюс свидетельские показания Блейза (которого, впрочем, выслушали со всем тщанием и отправили прочь из кабинета, поблагодарив за сотрудничество) доказали, что нападение совершил кто-то другой (как будто Гарри сам этого не знал). Потом отбыли и авроры, дописав свой протокол или как называлась эта официальная бумажка. Гарри остался наедине с Дамблдором.

- Хочешь чаю, Гарри?

- Нет, спасибо, - благоразумно отказался Гарри, памятуя о подсунутом ему в прошлом году ушлым директором чае с Веритасерумом.

- Как хочешь, Гарри, - Дамблдор поднялся из-за стола и прошёлся взад-вперёд по кабинету. - Не знаешь ли ты что-нибудь о том, как этот неизвестный сторонник лорда Вольдеморта так успешно притворяется тобой?

Гарри пожал плечами.

- У меня только догадки, сэр. Скорее всего, это чары иллюзии, потому что волосы для Многосущного зелья взять было неоткуда... ну, насколько я знаю - неотк...

Гарри замолчал на полуслове. Дамблдор стремительно обернулся и буквально впился в Гарри взглядом.

- Ты что-то вспомнил?

- Д-да... - с запинкой сказал Гарри. - В прошлом году...

- Что тогда случилось?

«Я вообще удачливый». «Действительно удачливый?». «Да. А что?». «Можно прядь твоих волос?». «Можно. Но зачем?». «Там, где я родился, принято верить, что, делясь волосами, везучий человек делится и любовью своей судьбы. Так я могу отрезать прядь?». «Отрезай». «Caedo. Спасибо». «Не за что».

- Профессор Дамблдор, Вы можете выяснить, не примкнул ли к Вольдеморту один ученик Дурмстранга? - Гарри тщательно подбирал слова. - В прошлом году он был на последнем курсе, приезжал как кандидат в чемпионы Турнира...

- Имя?

- Поляков. Сергей Поляков. В прошлом году он отрезал прядь моих волос...

Слава Мерлину, Дамблдор не стал спрашивать, зачем Полякову понадобились волосы Гарри; по прошествии более года самому Гарри эта причина казалась смехотворной, особенно в свете нападений. Тогда у него были довольно длинные волосы - летом тётя Петуния не гнала его в парикмахерскую...

Директор углубился в разговоры через камин; Гарри тем временем ёрзал в неудобном, слишком большом кресле и кидал неприязненные взгляды на портреты бывших директоров, брюзжавшие что-то о безответственных дерзких мальчишках.

- Он стал Пожирателем Смерти в прошлом июле. Видимо, тогда и передал твои волосы лорду Вольдеморту.

- И в августе начались нападения... - закончил Гарри.

Как можно было быть таким идиотом, ну как?..

- Я попрошу тебя не раздавать впредь части своего тела направо и налево, Гарри, - отечески вещал Дамблдор, сев обратно за стол. - Как видишь, они имеют стратегическое значение...

- Я больше не буду, сэр, - мрачно сказал Гарри. Настолько детских фраз он не произносил лет с шести.

- Я верю тебе, Гарри, и верю в тебя, - кивнул Дамблдор.

- Я могу идти, сэр? - на душе у Гарри было препогано. Ему хотелось забиться в какой-нибудь угол с чашкой какао и книгой и не думать ни о Пожирателях, ни о собственной безграничной дурости.

- Конечно, можешь, Гарри.

Спустившись по лестнице, Гарри уловил за охраняемым горгульями выходом какие-то гневные вопли; он не сумел разобрать слов, но узнал голоса. Фред, Джордж и Блейз. «О нет...»

Гарри набрался храбрости и шагнул в коридор. Вопли сразу же смолкли; две пары синих глаз и одна пара чёрных - и все кипящие негодованием - уставились на него.

«Почему всё, за что я ни возьмусь, превращается либо в трагикомедию, либо в фарс?»

- Гарри! - возопили хором все трое. Гарри затравленно посмотрел на них.

Выяснять, что именно они успели не поделить («что» - потому что насчёт «кого» и так было ясно), у Гарри не было никакой охоты. Конечно, это было позорным малодушием, но он испытал истинное облегчение, когда крылышки янтарного феникса мягко толкнулись ему в ладонь. На Астрономической башне было холодно - до того самого момента, когда Гарри, разбежавшись, прыгнул и превратился в дракона. Изрядная часть Запретного леса лишилась сегодня верхушек крон - злой на самого себя Гарри выжигал их направленными струями, вымещая все свои ярость, стыд и страх. Последний относился к области объяснений с близнецами и Блейзом; Гарри не представлял себе, что он им скажет. Если вообще соберётся говорить.

Ему действительно хотелось никогда в жизни не отправляться в Хогвартс.

* * *

В субботу, через неделю после злополучного похода в Хогсмид, состоялся квиддичный матч между Слизерином и Хаффлпаффом. Эту неделю Гарри пережил с трудом.

В результате нападения восемь человек было убито, двадцать шесть страдали от обычных последствий Круциатуса и режущих заклятий, одному отсекло мизинец на правой руке. Школа погрузилась в состояние нервного, истерического страха, нерассуждающего, как у загнанной в угол крысы; так Гарри не боялись и не ненавидели ещё никогда. Бесполезно было объяснять кому-то, что это не он, а какая-то сволочь под действием Многосущного зелья; все, кроме членов Эй-Пи, не вняли тому простому факту, что авроры, вроде бы задержавшие преступника с поличным, отпустили его практически сразу. Все видели чёрные волосы, зелёные глаза, круглые очки, шрам на лбу, и ориентировались на то, что видели; коридоры пустели на три метра вокруг, когда по ним ходил Гарри. Он предпочитал не гадать, что было бы, не будь у него защиты эмпата - наверное, в тот же день, четырнадцатого, и умер бы от боли.