MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 5

- Не поэтому, - честно помотал головой Гарри.

- А... почему? - кажется, Блейз хотел услышать «Да я тебя не избегал, что ты выдумываешь...» Вот почему до Гарри никогда не доходит, в каких ситуациях нужно соврать для собственного и окружающих душевного спокойствия? Гриффиндорская честность, ха... вкупе со слизеринской наглостью даёт разрушительные осложнения на мозг, почки, печень, селезёнку и прочие внутренности - все, которые можно отбить, сотрясти и так далее по списку.

- Занят был, - сказал Гарри, решив, что ещё одна порция честности ничему не повредит. - Занятий много... не то, чтобы я специально тебя избегал... просто как-то не пересекались...

Блейз пытливо всмотрелся в лицо Гарри, словно ища там доказательства лицемерия.

- У тебя тёмные круги под глазами. Когда ты в последний раз спал нормально?

- Перед тем, как вернулся с рождественских каникул, - Гарри пришлось изрядно покопаться в памяти, чтобы вспомнить. - А что?

Блейз покачал головой.

- У тебя и так лучшие оценки на курсе, зачем ты так надрываешься? Плюнь ты на эти книги... зачем тебе, кстати, арифмантика, ты же на неё вроде не ходишь?

- Для общего развития, - сегодня у Гарри явно был день честности. - Плюс, без неё трудно в Рунах и в Прорицаниях, вечно у меня по два Нептуна на натальной карте или потеряю где-нибудь Венеру по ходу дела...

- Фигня эти Прорицания! Не мучайся из-за них...

- Легко тебе говорить... ты же пророк! Тебе долго думать не надо, куда Плутон подрисовать, - Гарри фыркнул. - А мне надо корпеть над расчётами...

- Так давай я тебе помогу, - предложил Блейз, поняв, что разлучить Гарри и «Малую энциклопедию арифмантики» - миссия практически невыполнимая. - Меньше времени потратишь.

- Поможешь? Ну ладно... - в некоторой растерянности сказал Гарри.

Блейз и в самом деле объяснял очень толково. И не обращая внимания на любопытные взгляды всех остальных, собравшихся позаниматься в теплой уютной (мадам Пинс и книги не терпели сырости) библиотеке промозглым зимним вечером. Гарри игнорирование общественного мнения далось с трудом, но для этого, видимо, надо было обладать врождённым аристократизмом, с которым Блейз разок заправил Гарри за ухо упавшую на лицо прядь и нарисовал рядом с длинными рядами формул лохматую очкастую рожицу с высунутым языком - при этом сохраняя такое выражение лица, словно на приёме у королевы обсуждал шансы Японии отобрать у России Курильские острова (летом в новостях об этом говорили; чего только не услышишь, валяясь в саду под окном).

* * *

Занятие Эй-Пи, последнее перед четырнадцатым февраля, началось скомканно. Похоже было на то, что члены Эй-Пи чувствовали себя связанными общей тайной, причастностью к чему-то значительному и важному, этаким бунтарским тайным обществом под носом у Амбридж - и оттого прониклись друг к другу большей приязнью, чем это обычно водится между друзьями и приятелями. Нет, оргий они устраивать не собирались (только этого Гарри не хватало), но понимали друг друга с полуслова, с одного подмигивания или кивка, улыбались друг другу при случайной встрече в коридоре, держались тесней в Большом зале; а девочки вообще завели привычку при каждой встрече в Выручай-комнате обниматься, как будто увиделись первый раз за несколько лет. Само по себе это не заключало в себе ничего плохого; собственно, с точки зрения Гарри, было даже хорошо, что куча разрозненных любопытствующих постепенно превращается в слаженный боевой отряд, это вполне может пригодиться им в грядущей войне...

Но многие решили пойти дальше «фронтового братства». Например, Гарри был уверен, что Майкл Корнер достанет для Джинни звезду с неба, если та попросит; Эрни МакМиллан смотрел на Сьюзен Боунс затуманенными глазами, а та краснела, словно Эрни мысленно вещал ей что-то неприличное. Рон и Гермиона норовили поцеловаться украдкой, пока Гарри смотрел на других занимающихся; Невилл, после побега Лестрейнджей посуровевший и начавший неистово заниматься, (лишняя запятая) с Ханной Аббот превращался в прежнего мямлящего, теряющегося и неуклюжего раззяву, хотя Гарри мог засвидетельствовать, что занятия в Эй-Пи выработали Невиллу координацию движений, толику уверенности в себе и умение сосредотачиваться на главном, а не на мелочах. Ли Джордан чем ближе к дню святого Валентина, тем больше проявлял интереса к проблеме существования морщерогих кизляков, и Луна Лавгуд, кажется, оценила этот интерес - хотя с Луной с единственной ничего нельзя было сказать наверняка. Колин и Деннис Криви, не к ночи будь сказано, сблизились ещё больше - и если бы на почве обожания друг друга, это Гарри перенёс бы без труда; но оба брата Криви обожали своего командира. Они преследовали Гарри влюблёнными взглядами и норовили говорить с ним безо всякого дела - только бы лишний раз произнести «Гарри» и послушать его голос; Гарри это не нравилось, но пресечь эту влюблённость он не мог, поскольку больше она никак не проявлялась. Ну а с близнецами Гарри всё было ясно ещё в начале второго курса.

И близость дня влюблённых действовала на всех последних самым плачевным образом; они пропускали заклятия, роняли палочки, промахивались, разнося обстановку комнаты в пух и прах; а кто-то, как Ли, вместо тренировки ухитрялся наколдовать по-быстренькому букет цветов и преподнести предмету своих чувств. Гарри считал это результатом самовнушения (ведь на самом деле это идиотское четырнадцатое число ничем особенным не отличается от других дней, чёрт бы его взял), но лучше бы у этого всеобщего помешательства были веские причины - тогда бы на это можно было повлиять как-нибудь.

Это занятие было для Гарри сущим кошмаром. Он сидел на подушке, обхватив колени, и мрачно наблюдал за якобы дуэлирующими парочками; в стенах оставались вмятины от Ступефаев, пара книг случайно были трансфигурированы в живых ежей и теперь ползали под ногами членов Эй-Пи, несколько мантий обгорело от прошедших косо заклятий, кого-то сбило с ног, и подниматься эти люди не спешили, мило беседуя со своим виноватым партнёром... «Сейчас комнату затопят гормоны», - мрачно предсказал Гарри.

Фред, защищаясь от нападающего Джорджа, вместо Protego, заглядевшись на белеющие в вырезе тёмной рубашки ключицы брата, произнёс Protelo и удлинил Джорджу левую руку до трёх метров. Всё бы ничего, если бы Фред сделал это специально, в порядке дуэли; но по испуганному лицу близнеца Гарри сразу понял, что это была оговорка, и на этом терпение Гарри лопнуло. Близнецов он не без оснований считал лучшими в Эй-Пи, надёжными, ловкими, отличными бойцами; и теперь даже они посходили с ума в преддверии дня всех влюблённых... «Гр-р!»

Гарри встал и сердито дунул в свисток. Все мгновенно прекратили заниматься тем, чем занимались; кто сидел на полу, спешно повскакивали на ноги.