Friyana - По другую сторону надежды

Драко нехорошо усмехнулся.

— В следующий раз, Поттер, когда он снова сюда пожалует, поинтересуйся у него, какого черта они арестовали твой банковский счет ДО того, как ты прошел освидетельствование, и даже ДО того, как с тобой вообще впервые поговорили.

Гарри остолбенел, в упор глядя на бледное искаженное лицо Малфоя.

— Что-что они сделали?.. — чуть слышно переспросил он — и тут же ухватился еще за одну мысль. — Так ты что, именно это в его голове услышал? До того, как я сюда вошел?

Малфой поморщился и, встав, направился к двери.

— Что я услышал — это не твое дело, Поттер, — раздраженно бросил он через плечо. — Что хотел сообщить, тем поделился. Делай выводы сам, какие хочешь…

Гарри, сорвавшись с места, в два шага догнал его и поймал за локоть. Драко остановился, глядя на него спокойными непроницаемыми глазами, и почему-то этот ледяной взгляд отрезвил, мгновенно сдув всю невесть откуда взявшуюся решимость.

— Спасибо, что пытался предупредить, — пробормотал Гарри, отпуская его руку. — И что поделился…

Малфой не уходил, и, подняв глаза, Гарри наткнулся на насмешливый взгляд.

— Тебе спасибо, — равнодушно сказал Драко.

— За что? — удивился Поттер.

— За то, что тоже ни разу не сказал «я». Ты просил оставить в покое «нас».

Потом Драко вышел, и Гарри остался с ощущением, что уж лучше бы Малфой ему врезал, чем тыкать в нос подобными оговорками.

* * *

Худо-бедно, но, как считал Драко, компромисс в итоге все же нашелся. Даже, можно сказать, относительно стабильно установился — если не считать того, что вся его суть заключалась в том, что они старательно избегали друг друга, от всей души благодаря размеры поместья, позволявшие не сталкиваться порой целыми днями.

Поттер вел себя, как психованный безмозглый придурок, и Драко временами недоумевал — как, вообще, они могли уживаться когда-то на одной территории? Каждый раз, молча стискивая зубы в ответ на очередную выходку гриффиндорца, Малфой мысленно считал до тысячи и уповал на Мерлина, что у Гарри хватит ума не делать больше глупостей, нежели они сейчас могли бы себе позволить. То есть, по-хорошему, не делать их вообще, что уже являлось, по сути, несбыточной мечтой — Поттер постоянно откалывал номера, за которые ну очень хотелось оттаскать его за вечно взлохмаченные волосы, или хотя бы просто вколотить в его упрямую башку простейшую истину.

А именно — что они оба висят на волоске над пропастью, и надо думать, думать и еще раз думать, а не срываться на каждый пустяк, как неуравновешенный подросток, вопя о личной свободе и каких-то несуществующих правах…

И это было даже не самым пакостным. Куда как хуже смотрелся факт, что все, абсолютно все будущее, да и сама жизнь Малфоя, как оказалось, теперь зависели целиком и полностью от действий взрывного, озлобленного и основательно издерганного Поттера. И это была именно та мысль, от которой хотелось выть раненым зверем, вцепившись в волосы и медленно сходя с ума, потому что даже просто зависеть от кого бы то ни было — редкостное скотство, а уж зависеть от Гарри… да еще и наблюдая при этом каждый день, как он все больше отрывается от реальности, уходя, проваливаясь все глубже в собственную ненависть…

По большому счету Поттер Драко не интересовал. От его пылающих отчаянной яростью глаз через минуту начинала трещать голова, и хотелось оказаться где угодно, лишь бы не видеть, не слышать, не чувствовать, как рядом с тобой кто-то варится в беспомощном отвращении к окружающему миру, да и к самому себе, наверное, если уж быть честным. Но — и это опять же швыряло Малфоя во вселенскую тоску — как выяснилось, деться от Поттера Драко уже никуда не мог.

Не то чтобы министерские газеты взвыли радостными идиотскими воплями на новость о возвращении Гарри. Не то чтобы каждый номер пестрел сальной статейкой… но они попадались. Аккуратные, тонко намекающие и напоминающие, перетряхивающие заново все покрывшиеся плесенью сплетни, эти статьи осторожно проскальзывали то здесь, то там, без лишних эмоций донося до читателей — господа, тут все не просто, но мы держим руку на пульсе и разбираемся. И разберемся, и очень скоро все, кому надо, окажутся там, где надо, потому что стихийный маг, который, как известно, никоим образом не человек — это всего лишь магическое существо, пусть агрессивное и обладающее силой, но, господа, раз уж мы даже драконов приручаем, неужто какой-то там Гарри Поттер… и далее по тексту.

Драко не нравился этот медленный прессинг. Честно говоря, сейчас бы он даже обрадовался скандальной чернухе на два разворота с громкими фактами, выводами и фотографиями, как бывало по осени. Потому что это означало бы, что министерские писаки сорвались на истерику и готовы к открытой войне.

Но истерики не было. Были негромкие рассуждения и замечания, публикация фактов — практически без передергиваний — и ни единой заметки, на которую можно было бы взъесться и встать в ответ на дыбы. Их просто медленно изводили, параллельно готовя почву для более серьезных выпадов, и бывший слизеринец в Малфое мог только беспомощно кусать губы и угрюмо напиваться перед сном в одиночку, закрывшись в собственной спальне в северных апартаментах поместья. Это был первый этап войны, и они с Поттером ее безоговорочно проигрывали. Им было нечем ответить, кроме как игнорированием происходящего и упрямым молчанием.

История с арестом банковского счета не замялась, вопреки ожиданиям Драко, а была преподнесена «Ежедневным пророком» как одно из решительных действий Министерства Магии, направленных на нейтрализацию потенциальных противников Магического Мира в рамках борьбы с нейтралами и остатками оппозиции. Их практически прямо назвали «бездушными наемниками, наживавшимися на войне», что повергло Малфоя в шок — он ожидал куда более осторожных действий по скользкому вопросу финансов. Реальность же оказалась суровее, жестче и беспощаднее — никто и не собирался стыдиться того, что на деньги бывших помощников Ордена Феникса наложена лапа Визенгамота. Более того — этим фактом спокойно ткнули в лицо Драко прямо с газетной страницы, демонстрируя полнейшее спокойствие по поводу возможных протестов. И это уже было более чем погано. Хуже некуда, если честно.

Малфой метался в четырех стенах, как загнанный в ловушку зверь, просчитывая различные варианты действий и тут же признаваясь сам себе — он ни черта не способен придумать такого, что Поттер согласился бы выполнить. Гарри существовал сам по себе, и плевать ему было на все, о чем вещали газеты — по крайней мере, Драко невольно начинал так думать, когда сталкивался с ним за обедом или в коридорах поместья. Попытки поговорить и добиться адекватной реакции дважды привели к взрыву бешеной ярости со стороны Поттера, и Драко смирился с тем, что все катится в тартарары, а ему остается лишь смотреть, как Гарри подталкивает ситуацию к еще более быстрому финалу, отказываясь прислушаться к голосу разума.