Nocuus - Нежеланный

Не в силах сказать что-нибудь лестное и членораздельно, я вышел из кабинета. Джаспер всегда дозировал информацию, касающуюся его отречения от семьи Поттеров. Но мне всегда было интересно, почему некоторые ребята смотрят на него так пренебрежительно, хотя, в сущности, мы такие же чистокровные волшебники, как и они. Из библиотеки Хогвартса я узнал, что значит отречение и какой статус приобретает отреченный ребенок. Там не было сказано, лишь о причинах побуждающих волшебников так поступать со своими детьми. И вот я выяснил, наконец, причину, побудившую моего отца поступить так мерзко со своим сыном: Джаспер просто был слабым ребенком, будто это достойное основание для того, чтобы выкинуть своего старшего ребенка на улицу.

Зайдя в библиотеку, я нашел Джаспера и Рона за партией в шахматы. Они оба хмурились, смотря на немногочисленные фигурки на доске. Было понятно, что никто не хочет так просто проигрывать.

— Они уже около пятнадцати минут так сидят, — меланхолично пропела Луна, пройдя мимо меня с книгой. — Скажешь потом, кто победил.

Сев на диван к брату, я присмотрелся к шахматной доске: у Джаспера фигур было меньше, но Рон не выглядел торжествующим свою победу. Гипнотизировать шахматы мне не хотелось, поэтому взяв первую попавшуюся книгу, я углубился в чтение. Книга оказалась о сусликах, как только я это понял, а мне понадобилось для этого прочесть двадцать три страницы, отложил ее подальше.

— Ничья? — вымученно поинтересовался Рон.

— Отлично, — радостно согласился брат. Рон вышел из библиотеки, раздосадовано хмурясь.

— Мне кажется, вы все прячетесь от Гермионы, — усмехнулся Джас, убирая фигурки в коробку. Чуть улыбнувшись, я пожал плечами, не зная как спросить, знает ли он, почему был отречен. — Что ты такой хмурый, будто Себастьян, когда кто-то разбивает предметы из его любимым сервизов, — настроение у брата явно было хорошее и мне совершенно не хотелось его ему портить своими переживаниями.

— Какими бы не были законы, я никогда не поступлю так, — быстро выпалив это, я выбежал из библиотеки. Каким бы мой ребенок не родился, я никогда не поступлю с ним так, как поступил наш отец. Законы, традиции, обычаи — все это пустой звук, если ты любишь…. А любил ли он нас?!

* * *

Легко было догадаться, когда Гарри, наконец, решился и поговорил с отцом. К тому же это его признание. Может Джеймс и не хотел, чтобы Гарри походил на меня, но теперь он как раз всеми силами и будет стремиться к этому. Отец, выкинувший ребенка на улицу, явно не авторитет для мальчика, считавшего себя сиротой. В последний день каникул, перед нашей отправкой в школу, я все же зашел в кабинет, чтобы взглянуть на Джеймса. Мне хотелось позлорадствовать и все те оскорбления, что он вылил на мою голову, не смогли стереть с моего лица ухмылки. Ты, наконец, получил по заслугам, Джеймс Поттер.

Вернувшись в школу, мы с Гермионой начали присматривать за Джинни. У нее, конечно, это получалось намного лучше, чем у меня. Без постоянного общения с Реддлом через дневник его влияние стало ослабевать и малышка Уизли начала вспоминать, что творила. Это заставляло ее нервничать и чувствовать себя слишком неуверенной. Так что когда Джинни стала избегать Герми, я понял, что пришла моя очередь вмешаться.

Точно выяснив, в каких теплицах и когда будет заниматься первый курс Гриффиндора, я сбежал со своих занятий и прокрался в те теплицы. Может мантия-невидимка и скрывала меня от всех, но в довольно тесном пространстве теплицы быть незаметным все равно было сложно, поэтому я постарался сделать гадость как можно быстрее. Саженцы, которые ребята пересаживали, были довольно безобидными, если не считать того, что они плохо реагировали на кровь. Как только чувствовали ее аромат в воздухе, впрыскивали в поранившегося человека парализующие вещества. Именно поэтому все ребята работали в перчатках и очень осторожно. Но судьба улыбалась мне сегодня: Колин Криви размахивал своими ножницами рядом с Джинни, так что мне понадобилось совсем чуть-чуть изменить траекторию очередного взмаха, чтобы посадить на руке Джин порез. Плетей растения было очень много и если бы они все набросились на Джинни, то она бы не выжила, поэтому я позволил лишь одному растению впрыснуть свое вещество в порез, а остальные придержал, пока мадам Стебль не пришла на помощь. Отчитав Колина, профессор приказала всем сложить инвентарь и отправляться на другие занятия, а сама же понесла Джин в больничное крыло.

Вообще-то имей я возможность, долго находится с Джинни в одной комнате, на такие крайности идти бы не пришлось. Но у меня такой возможности не было, поэтому пришлось ее спровоцировать. Мадам Помфри использовала зелье, которое должно было снять парализующий эффект, но полностью оно должно было подействовать лишь через три часа. Три необходимым мне часа.

Когда целительница ушла, я наложил на Джинни заклятие сна и принялся подчищать и подправлять ее воспоминания. Разумеется, я не собирался стирать ее воспоминания о дневнике и том, что она сделала, подчинившись ему, мне было нужно лишь унять ее вину и отчужденность от остальных детей. Это было очень сложным и кропотливым занятием: одно мое неверное решение — одна стертая эмоция — и Джинни станет совершенно другим, не очень приятным человеком. Так что мне едва хватило тех трех часов.

Но наблюдая за Джин за ужином, я убедился, что все сделал правильно: она не старалась спрятаться ото всех, как раньше, но и не навязывалась. Она была простым уставшим подростком, немного чувствовавшим вину и отчужденность, но она открыто улыбалась Гермионе и братьям, так что все с ней будет хорошо к концу года.

— Только не говори мне, что тебя потянуло на маленьких девочек. Ты разобьешь мое сердце, — настороженно протянул Эммет, изучающе меня рассматривая.

— Я никогда не поступлю с тобой так жестоко, — усмехнувшись, я похлопал его по плечу.

— Это хорошо, а то меня немного пугает, что ты уже вот как полтора месяца присматриваешься к маленьким гриффиндоркам, — услышь кто-нибудь посторонний все реплики Эммета обращенные ко мне и у того человека сложилось бы обо мне очень плохое мнение.

— Знаешь, Эмм, меня немного пугает, что ты так пристально все это время наблюдал за мной, — чуть отодвинувшись от него, настороженно протянул я. Эммет широко улыбнулся и стал придвигаться ко мне.

— Между прочим, ни один Эммет заметил твой странный интерес, — оказавшись прижатым к ухмыляющемуся Натану, я огляделся по сторонам в поисках помощи.

— Знаешь у тебя такое забавное выражение лица, Джаспер, будто ты сейчас закричишь: «Помогите, насилуют», — рассмеялась Доминика, бросив в меня кусочек булочки.

— Ничего смешного, меня уже однажды застали врасплох, больше я повторения такого не хочу, — как вспомню, как Лукас ко мне приставал, так дурно и становится. Как только до этих трех придурков дошло, они захохотали так громко, что все слизеринцы стали с опаской на нас посматривать.