Керстин Гир - Таймлесс. Сапфировая книга

Я заметила, что плачу, только когда граф дотронулся до моей щеки и мягким движением пальцем вытер слезу. Я вздрогнула, испугавшись от неожиданности.

Он улыбнулся мне и в его темно-карих глазах я заметила теплый блеск.

— Ты не должна этого стыдиться, — сказал он тихо. — Если бы этого не было, я бы был очень разочарован.

Я сама удивилась, когда улыбнулась в ответ (правда! как я могла?! это же он меня душил!).

— Что это за мелодия? — спросила я.

Граф пожал плечами.

— Не знаю. Думаю, что ее еще только сочинят.

Зал взорвался потрясающей овацией, когда Гидеон закончил. Он с улыбкой поклонился и успешно сумел избежать просьб исполнить что-то на «бис», но был менее успешен в отношение объятий прекрасной леди Лавинии. Она повисла на его руке, и у него не было выхода, кроме как притащить ее к нашему дивану.

— Разве он не потрясающий? — вскричала леди Лавиния. — Но когда я увидела эти руки, я знала, что они способны на что-то выдающееся!

— Могу поспорить, — пробормотала я.

Я бы с удовольствием встала с дивана, хотя бы для того, чтобы леди Лавиния не смотрела на меня сверху вниз, но я не могла. Алкоголь вывел из строя мои брюшные мышцы.

— Необыкновенный инструмент, маркиз, — сказал Гидеон графу и протянул ему скрипку.

— Страдивари. Сделанный мастером по моему заказу, — ответил граф мечтательным тоном. — Я бы хотел, чтобы ты ее получил, мой мальчик. Сегодняшний вечер — подходящий момент для праздничной передачи ее в твои руки.

Гидеон порозовел. От радости, как я предполагаю.

— Это… я не могу… — Он посмотрел в темные глаза графа, затем опустил взгляд и добавил: — Для меня это огромная честь, маркиз.

— Для меня это еще б о льшая честь, — произнес граф серьезно.

— Надо же! — пробормотала я. Похоже, эти двое действительно питают нежные чувства друг к другу.

— А вы тоже так же музыкальны, как ваш сводный брат, мисс Грей? — спросила леди Лавиния.

Скорее всего нет. Но во всяком случае не менее музыкальна, чем ты, — подумала я.

— Я только люблю петь, — сказал я.

Гидеон бросил на меня предупреждающий взгляд.

— Петь! — воскликнула леди Лавиния. — Как я и наша дорогая мисс Фэрфакс.

— Нет, — сказала я решительно. — Я не могу петь так высоко, как мисс Фэрфакс — (я же не летучая мышь!) — и у меня нет такого объема легких, как у вас. Но я люблю петь.

— Я думаю, мы достаточно музицировали сегодня вечером, — сказал Гидеон.

Леди Лавиния приняла обиженный вид.

— Конечно, все были бы в восторге, если бы вы еще раз удостоили нас чести, — быстро добавил Гидеон и бросил мне мрачный взгляд. Но я была настолько пьяна, что мне это было по барабану.

— Ты… замечательно играл, — сказала я. — Я расплакалась! Правда.

Он ухмыльнулся, как будто я произнесла шутку, и спрятал Страдивари в футляр.

Лорд Бромптон, пыхтя, добрался до нас с двумя бокалами пунша и уверил Гидеона в своем восторге от его виртуозности, а также посетовал, что бедный Аластер будет страшно огорчен, пропустить несомненную кульминацию этого вечера.

— Вы думаете, что Аластер сегодня еще появится? — спросил граф несколько несдержанно.

— Я убежден, — сказал лорд Бромптон и подал мне один из бокалов.

Я тут же сделала жадный глоток. Отличная была выпивка! Достаточно было только понюхать, и тебе было уже хорошо. Ты была готова схватить щетку для волос и начать прыгать на кровати, распевая Breaking free — вместе с Заком Эфроном или без него!

— Милорд, вы обязательно должны уговорить мисс Грей спеть сегодня для нас, — сказала леди Лавиния. — Она очень любит петь.

В ее голосе чувствовалась какая-то странная нотка, заставившая меня насторожиться. Что-то напомнило мне Шарлотту. Она хотя и выглядела иначе, но где-то в глубине под этим светло-зеленым платьем пряталась Шарлотта, я была уверена. Человек, готовый на все, чтобы кто-то, осознав свою посредственность, заметил его собственное великолепие и уникальность. Ага!

— Ну ладно, — сказала я и попробовала еще раз встать с дивана. На этот раз у меня получилось. Я даже осталась стоять. — Тогда я спою.

— Что? — сказал Гидеон и покачал головой. — Ни в коем случае она не будет петь… Я боюсь, что пунш…

— Мисс Грей, вы окажете огромную честь, если споете для нас, — сказал лорд Бромптон и так энергично подмигнул, что затряслись все го пятнадцать подбородков. — И если это заслуга пунша, тем лучше. Идем со мной. Я вас объявлю.

Гидеон крепко схватил меня за руку.

— Это плохая идея, — сказал он. — Лорд Бромптон, прошу вас… Моя сводная сестра еще никогда не пела на публике…

— Всегда наступает первый раз, — сказал лорд Бромптон и потащил меня дальше. — Тут же все свои. Не будьте занудой.

— Вот именно. Не будь занудой, — сказала я и сбросила руку Гидеона. — У тебя случайно нет с собой щетки для волос? Я лучше пою, если у меня в руке щетка для волос.

В лице Гидеона проглядывалось отчаяние.

— Ни в коем случае, сказал он и пошел за нами к спинету.

Я слышала, как позади нас, тихо смеялся граф.

— Гвен… — шипел Гидеон. — Немедленно прекрати.

— Пенелопа, — исправила я его, одним глотком опустошила бокал с пуншем и, пустой, отдала ему. — Как ты думаешь, понравится им Over the rainbow? Или, — я хихикнула, — лучше Hallelujah?

Гидеон застонал.

— Ты не сделаешь этого! Идем со мной отсюда.

— Нет, это слишком современно, да? Дай подумать… — Я мысленно прошлась по всему своему репертуару, пока лорд Бромптон представлял меня, не жалея красок.

Мистер Мерчант, щупальщик, присоединился к нам.

— Нужно ли даме компетентное сопровождение на спинете? — спросил он.

— Нет, даме нужно кое-что другое, — ответил Гидеон и уселся на банкетку возле спинета. — Пожалуйста, Гвен…

— Пен, я бы попросила, — сказала я. — Я знаю, что буду петь. Don't cry for me, Argentina. [41]Я знаю все слова, а мюзиклы, по сути, безвременны, ты так не считаешь? Но, может, они не знают, что такое Аргентина…

— Ты же не хочешь опозориться перед столькими людьми, не так ли?

Это была неплохая попытка заставить меня испугаться, но в данных обстоятельствах — совершенно напрасная.

— Послушай, — доверительно шепнула я. — Мне все эти люди неважны. Во-первых, они все умерли двести лет назад, а во-вторых, у них отличное настроение и они пьяны. Все, кроме тебя, разумеется.

Гидеон со стоном опустил лоб на руки, извлекая при этом локтями звуки из спинета.

— Знаете ли вы… может быть… Memory? Из Cats? [42]— спросила я мистера Мерчанта.

— О… сожалею… нет, — сказал мистер Мерчант.

— Нестрашно, я тогда спою à capella, [43]— уверенно сказала я и повернулась к публике. — Песня называется Memory и рассказывает о… кошке, страдающей от любви. Но, по сути, подходит и людям. В самом широком смысле.