Гай Юлий Орловский - Ричард Длинные Руки - принц-регент

Отец Леклерк точно так же скользнул по мне взглядом, правда, сочувствующим, возразил:

— За ворота… это слишком. Просто ограничить в передвижении по Храму. Все-таки ношение меча в нашем Храме не такое уж и страшное нарушение.

Отец Аширвуд сказал жестко:

— Брат паладин ни разу еще не был на общей молитве! Нет, один раз был, когда только явился. Думаю, просто из любопытства.

— И вообще никто не видел, — добавил отец Мальбрах, — чтобы он читал молитву. Или крестился!

Отец Фростер все это время молчал и к чему-то прислушивался, вздрогнул, покачал головой, я видел, как его брови приподнялись в изумлении, затем он поднял голову и посмотрел на меня в упор.

— Думаю, — произнес он жестким голосом, напомнившим мне удары молота по наковальне, — я добавлю на чашу весов нечто, что разом заставит умолкнуть всех сомневающихся и сочувствующих брату паладину…

Все повернули к нему головы, аббат сказал сердито:

— Не тяните, времени у нас в обрез.

— У меня только один вопрос к брату паладину, — спросил отец Фростер. — Скажите… как вы добрались из подземелья сейчас?

Я напрягся, в голове заметались суматошные мысли, ответил сдержанно:

— Успешно.

— Это мы видим, — заметил он. — Меня интересует, вы добрались, как понимаю… очень быстро?

— Да, — ответил я скромно, — я очень спешил.

— Вы поднимались, — спросил он, повышая голос, — как люди или как… мерзкая богопротивная тварь, подлежащая уничтожению?

Лица и выражения глаз у всех быстро менялись, я ощутил, что враждебно смотрят даже те, кого я считал сторонниками. А Леклерк покачал головой, вздохнул и отвел глаза в сторону.

— Я очень спешил, — ответил я виновато, — потому и нарушил строжайший запрет… Очень важные и тревожные вести!

Отец Фростер проговорил жестким командным голосом:

— Никакие новости не могут быть оправданием! Отец Бенедарий, на основании устава я требую…

Неожиданно поднялся во весь рост Кроссбрин, метнул на меня острый взгляд, который показался мне весьма странным.

— Отец Бенедарий, я чувствую себя виноватым, что осмелился прервать отца Фростера, которого безмерно уважаю, но есть и у меня новости, которые я получил только что. Они касаются непосредственно…

Все в молчании смотрели, как он задумался, подбирая слова, отец Фростер даже сказал в нетерпении:

— Отец Кроссбрин, ночью будет время спать!

— Спасибо за напоминание, — ответил Кроссбрин так же медленно, — а то я все в ночных бдениях, в то время как вы и днем вечно спите… Я хотел сказать, что вынужден уронить песчинку на чашу весов брата паладина.

Отец Фростер поморщился.

— У вас какие-то новые данные?

— Да, — ответил отец Кроссбрин. — Братья Альдарен и Райнек под присмотром отца Аширвуда продолжают собирать по моему поручению все сведения о брате паладине… Многие из них весьма удивительные, но нас не касаются, потому умолчим. А вот в королевстве Гиксия только что закончился съезд верховных лордов, а также наиболее влиятельных герцогов, графов и баронов, что представляют какую-то силу. Там вспыхнула было гражданская война за трон… между законным сыном короля Себастьяном и другими претендентами, но лорды после ряда кровавых боев пришли к компромиссному решению, оно позволит избежать кровавых распрей, что ввергнет их всех в нищету…

Фростер прервал в нетерпении:

— Разве это имеет отношение к разбираемому вопросу?

— Имеет, — ответил Кроссбрин с явной неохотой, — хотя я вас понимаю, отец Фростер. Я тоже предпочел бы, чтобы не имело.

— Какое? — потребовал отец Фростер, в то время как остальные молча переводили взгляды с одного на другого.

— Абсолютным большинством голосом, — сказал Кроссбрин, бросив в мою сторону взгляд, полный неприязни, — съезд лордов решил не отдавать трон ни одному из претендентов, в том числе и наследнику, тот слишком молод, заносчив и глуп, а избрать будущим королем младшего сына умершего короля, которому сейчас семь лет…

Отец Фростер сказал зло:

— И при чем тут далекое королевство…

Кроссбрин прервал, повысив голос:

— А на все время достижения необходимого возраста, когда тот сможет сесть на трон и править, принцем-регентом будет некий грандпринц Ричард, которого мы знаем здесь как брата паладина!.. Это говорит о том, что у брата паладина, оказывается, репутация миротворца и строгого блюстителя законов, кто бы подумал!.. Лорды королевства, где брат паладин, возможно, и не бывал или же проехал там краешком, предпочитают вручить всю верховную власть в королевстве ему, а не законному наследнику или кому-то из своих лордов, кого знают! Разве это не говорит о громадном доверии к этому человеку, что сейчас стоит перед нами, ожидая нашего суда?

Все молчали, ошарашенные, в полной тишине отец Леклерк проговорил озадаченно и с явным облегчением:

— Это не просто доверие… Это огромное доверие. И оно само по себе не берется ниоткуда…

Отец Ансельм пробормотал:

— Если только эти сведения верны…

Кроссбрин оскорбленно вскинулся.

— Отец Ансельм!

Отец Ансельм сказал примирительно:

— Простите, вырвалось, больно все неожиданно… Еще раз простите, отец Кроссбрин. Я знаю, сколь надежны ваши методы… потому с полным уважением и доверием к вам песчинку своего немощного голоса тоже кладу на чашу весов брата паладина… вот уж не подумал бы, что так сделаю!

Я с трудом перевел дыхание, ощущение еще то, словно голым окунули в ледяную воду, подержали над огнем, а теперь отпустили и сообщили милостиво, что вообще-то ничего против меня не имеют.

Аббат Бенедарий, как мне показалось, улыбнулся одними глазами и сказал слабым голосом:

— Тогда продолжим…

Я еще не собрался ни с силами, ни с мыслями, но инициативу нужно хватать, пока не ухватил кто другой, а то хрен отдаст, так что сделал шаг вперед, расправив упрямые плечи, и сказал напористо:

— Отец Бенедарий, темные твари доламывают нашу защиту! Могут ворваться… уже сегодня. Это не я вам говорю, ибо хто я — мыслящий тростник, как сказано в Писании, это говорят отцы Ромуальд и Велезариус! Промедление смерти подобно, как сказано там же в Священном Писании. Надо весьма и достаточно круто уже сейчас, а не после дождичка!.. Хотя тут дождичка, наверное, и не как-то вот, хотя и зря.

Аббат наклонил голову, ответил, ни на кого не глядя:

— Отец Ансельм и отец Кроссбрин, останьтесь. Остальные свободны.

Голос престарелого настоятеля прозвучал жестко и повелительно, монахи любого уровня и так все ходят смиренно, опустив головы и держа кисти рук в рукавах на груди, а сейчас вообще вышли не толпой, а стадом овец.

Я, выйдя со всеми, быстро подошел к отцу Муассаку.

— А можно что-то еще о тех тварях?

Он ответил упавшим голосом: