Владимир Корн - Небесный странник

Когда седобородый привлек к себе внимание, все вокруг волшебным образом переменилось. Замерли, перестав топтаться с ноги на ногу, Руд и его помощники. Мелвин вытянул в его сторону шею так, что стал похож на гуся. Даже леди Эйленора сменила свою вечную полупрезрительную гримаску на выражение чуть ли не собачьей преданности. Она и сама стала похожа на тех поджарых охотничьих собак, что содержат благородные господа целыми сворами.

— Вы все видели сами, господин Сорингер, — негромко начал седобородый. — Мы в двух шагах от тайны, чей возраст — тысячелетия. Вы ведь хотели бы к ней прикоснуться?

«Вот чего бы я точно сейчас хотел, так это прикоснуться щекой к подушке в своей каюте», — подумал я, но кивнул утвердительно, от меня не убудет.

Седобородый встал, подошел к входным дверям, сложил каким-то особым образом пальцы, так, что они стали похожи на трехпалые кисти провинившихся окудников, и прикоснулся к небольшой выпуклости на стене. Миг, и все светильники в комнате погасли, оставив нас в кромешной мгле. Еще миг, и в комнате снова стало светло.

«Ловко у него получается», — решил я и попытался сложить пальцы так же. Увы, складываться они упрямо не хотели, и потому я сразу оставил это занятие.

— Если бы вы знали, господин Сорингер, сколько времени нам понадобилось, чтобы понять даже такие элементарные вещи, — продолжил он. — Ведь приложи руку просто так, и ничего не произойдет.

И действительно, после того как он приложил руку к выпуклости самым обычным образом, хотя бы один светильник мигнул.

— Но вся проблема в другом. Открыть некоторые двери могут только люди, в которых течет кровь Древних. То есть госпожа Соланж сможет это сделать, а вот вы или я — нет.

Я взглянул на Николь, по-прежнему безучастно сидящую на стуле.

— Надеюсь, вам нужна не сама кровь, чтобы их открыть?

Рассказывали мне о таких, пытающихся вызвать кровью подземных демонов. Правда, они самой обыкновенной кровью обходятся, и подходит им любая, даже свиная.

Седобородый гулко расхохотался.

— Надеюсь, Сорингер, вы несерьезно, — напоследок хмыкнув и заодно смахнув пальцем набежавшую от смеха слезу с ресниц, с улыбкой сказал он. После чего поднялся на ноги и заявил: — Итак, господа, нет смысла тянуть дальше, пора приступать!

— А самой Николь ничего не будет угрожать? — поинтересовался я.

— Нет, ну что вы, Люкануэль, — заверил меня седобородый господин, взглянув сначала на леди Эйленору, а затем и на саму Николь. — Абсолютно ничего.

Мы всей компанией вернулись в холл, где не так давно я сквозь окна любовался на недоступные сокровища Древних.

Не доходя до дверей, ведущих к этим сокровищам, все замерли.

— Госпожа Соланж, вы же не откажете нам в любезности?.. — негромко произнес седобородый, жестом указывая на дверь.

— Я попробую, господин… — ответила ему Николь на пределе слышимости.

Когда девушка впервые нарушила тишину, я вздрогнул — слишком уж долго она молчала в последнее время. Да и голос ее очень отличался от мне привычного.

— Можете называть меня господином Энжуриасом, — немедленно откликнулся тот.

— Я попробую, господин Энжуриас — все тем же безжизненным голосом ответила ему Николь. — Что для этого нужно сделать?

— Ничего сложного, леди. Всего лишь приложить ладонь к двери посередине. Видите, там гладкое пятно. Так вот, именно туда и прикладывайте. И ничего не бойтесь.

Приглядевшись к двери, я обнаружил, что она почти полностью покрыта узором. Не каким-нибудь растительным, или геометрическим, или любым другим, но совершенно мне непонятным. Линии, начинавшиеся от краев двери, сходились в ее центре, но не до конца, оставляя посередине гладкое овальное пятно.

— Смелее, госпожа Соланж! — добавил Энжуриас, видя нерешительность девушки. — Клянусь, с вами ничего не произойдет.

Что-то я не очень верил, несмотря на все его заверения. Не знаю почему, но мне показалось, что все не так просто, как выглядит на первый взгляд — подошел, приложил ладонь к дверям, и если в тебе есть хоть капля крови Древних, они гостеприимно распахнутся. Уж очень непонятными взглядами обменивались все эти господа. Но когда я постарался подойти к Николь поближе, на пути у меня возникла спина Рудга.

— Вам тоже не следует беспокоиться, Сорингер, — заверил меня Мелвин голосом, полным доброжелательности. Но на этот раз мне показалось, что ее явно больше, чем необходимо, поэтому я решительно отодвинул Рудга в сторону. Если они действительно не хотят Николь ничего плохого, то потерпят, если же нет, то… Не знаю, что я сделаю в таком случае, но обязательно что-нибудь придумаю.

Николь приложила ладонь к двери и несколько мгновений ничего не происходило. Затем внутри двери что-то щелкнуло, скрипнуло, и она легко ушла в сторону, полностью скрывшись в стене и освободив проход.

Едва дверь открылась, я взял Николь за руку и отвел ее в сторону. В конце концов, она сделала, то, что от нее хотели, но мало ли какие опасности ждут нас впереди? Так что пусть первыми заходят они сами.

Наслышаны мы о всяческих ловушках, встречающихся в руинах Древних и до сей поры продолжающих работать, а здесь совсем не руины. Так что я и Николь вперед всех не пущу, и сам первым не пойду. Мне по-прежнему не нравились как сама ситуация, так и то, что происходило вокруг нее.

В конце концов, так ли уж редки люди, в чьих жилах течет кровь Древних? Встречался я с одним, о ком утверждали, что он именно такой. С виду мужик как мужик, ничего в нем особенного. Разве что жульничал он в кости очень ловко, на чем в конце концов и погорел — его зарезали прямо на моих глазах. Причем у него и кровь с виду текла самая обыкновенная, и дергался он не дольше других. А тут, смотрите-ка — достаточно ладонь приложить, и дверь сама открывается, даже толкать ее нет необходимости.

Одним словом, не может Николь оказаться на Гаруде первой из тех, в ком кровь течет Древних. А это наталкивает на разные мысли. Да и выглядит девушка так, как будто бы не в себе.

Между тем и остальные в распахнувшиеся двери входить не спешили. Наконец, повинуясь требовательному жесту седобородого Энжуриаса, вперед шагнул Руд. Он постоял немного в дверях, а затем издал удивленный свист. Хоть любопытство и считается пороком, но попробуй от него отвяжись, и я заглянул внутрь.

Сразу за дверьми начинался широкий коридор. Он тянулся на несколько десятков шагов в глубину и упирался в двустворчатую дверь, не в пример большую, чем та, что Николь несколько мгновений назад открыла прикосновением. Самое подходящее название для этой двери — врата, настолько они выглядели огромными.

Дверей в коридоре хватало и без врат — по правую сторону их оказалось целых четыре. С другой стороны дверей не было совсем, зато там имелось целых три окна, и сквозь них пробивался свет.