Денис Чекалов - Пламя клинка

Он яростно зарычал.

Прежде чем я успел отскочить, хищник бросился на меня. Я уклонился в последний миг.

Чешуйчаный бок чудовища мелькнул в паре дюймов от моего лица. Еще немного — и острые шипы морлихора выдрали бы мне оба глаза.

Тяжелая лапа, с загнутыми когтями, распорола мне грудь. Ледяное пламя охватило меня, я рухнул и только чудом не покатился вниз, к подножию громады камней.

Морлихор уже был там и с тихим рычанием ждал, пока я упаду прямо на его клыки. Поняв, что этого не случится, он в тихой ярости стегнул по стене хвостами.

— Страх сильнее разума, — глухо произнес монстр.

Я поднялся.

Грудь горела огнем.

Магическая броня спасает от повреждений, но не от боли.

— Страх его слуга, — отозвался я.

В моей руке появился молоток гнома.

Я прикрутил навершие к рукояти и взмахнул.

Хищник бросился ко мне.

Рваные осколки камней летели из-под его когтей. Я наотмашь ударил монстра магическим молотом.

Острый тяжелый клюв, отлитый из пульсирующего метеорита, пробил череп чудовищу, и обрывки мозга хлынули на гранитные плиты пола.

Я размахнулся снова.

Острие молота врезалось в толстую, шипастую шею монстра, ломая первый из двух его позвоночников. Тело чудовища содрогнулось в страшной агонии.

Хвост забился об пол.

В ту же секунду треснула рукоять волшебного молота, и алое, сверкающее навершие ударилось об пол.

Морлихор обрушился на меня и сбил с ног.

Его когтистые лапы пригвоздили меня к земле. Хищная пасть оскалилась тремя рядами клыков. Алые зрачки огнями впились в меня, разрывая душу на части.

— Разум ничто! — прорычал морлихор. — Он бессилен!

Я схватил его за голову.

Кровь и кусочки вражьего мозга текли по моей правой руке.

Напрягая мускулы, я резко рванул чудовище.

Хрустнула сломанная шея.

Он захрипел.

Четыре алых зрачка расширились и лопнули, растекаясь бурлящей кровью. Я отбросил хищника прочь и поднялся.

Его тело корчилось на полу.

Длинные лапы дергались, и кровавая пена хлестала клочьями из оскаленной пасти.

Гномы мало кого пускают в свои ковальни.

Я говорю, конечно, не о тех придорожных кузнях, где умелый мастер за пару квадратных шекелей с пробитой середкой починит вам разодранную кольчугу, продаст новый гладиус взамен того, что вы швырнули в кусты, убегая от болотного огнедыша, с тем чтобы потом рассказывать всем, как меч сломался в неравной битве с чудовищем, или подкует вам все четыре копыта, ежели вы кентавр.

Истинная гномья ковальня совсем другая, их строят в высоких башнях или глубоко под землей, стальные толстые двери надежно заперты защитными заклинаниями, а хозяин никогда не возьмет работу со стороны.

Кузня Торвальда полыхала огнем берилловых горнов в самом сердце Малахитовой крепости. Стены ее были увешаны тусклыми адамантовыми щитами, и, приглядевшись, вы могли различить, как мелькают в них искаженные лица ратников.

Рядом блестели огромные мечи — цвайхендеры, двойные секиры и тяжелые моргенштерны, на высоких подставках переливались серебряные кольчуги и латы, скованные из драконьей крови, а шлемы — кабаньи, саллады, бацинеты — тянулись на длинных полках сверкающей чередой.

Сам Торвальд стоял у раскаленного горна, сжимая в руках тяжелый кузнечный молот, и алые всполохи чертили рваные тени на его суровом лице.

— Знаете, отчего мы, гномы, живем так долго? — спросил инженер, не обернувшись ко мне.

— Потому что не в долг, — отозвался я.

— Здесь лучшее магическое оружие, которое можно найти по эту сторону Малахитового хребта. Многие из клинков я выковал сам. Берите любой, и будем в расчете.

— Знаю, что гномы ценят мечи дороже собственной жизни, — заметил я. — И не могу принять такого подарка.

Торвальд нахмурил брови, он не хотел ходить в должниках.

— Тогда возьмите доспех или щит-павезу.

— Мне все это не нужно, — ответил я. — Возможно, настанет день, и вы тоже сможете мне помочь.

Гном отложил магический молот, и стало ясно, он будет молиться всем подгорным богам, чтобы этот день не наступил никогда.

— Как вы меня нашли? — спросил гном.

— Узнал дорогу у стражников.

— Не здесь, в подземелье. Как вы подоспели так быстро?

Я мог бы ему ответить.

Сказать о следящем камне, что я незаметно подбросил ему в карман. О сферах телепортации, их мне подарил Руфус и объяснил, какая куда ведет.

И когда морлихор напал на гнома и его големов, я сразу же об этом узнал.

Бежать на помощь, по узким коридорам коллектора было делом нелепым. Я не знал, куда ведет какой коридор, и мог легко заблудиться.

Зато я помнил, что Торвальд ушел накладывать руны, и было легко понять, он где-то под главной рыночной площадью. Нам оставалось только перелететь туда и спрыгнуть в одну из ям, прорытых зломыслом.

Все это я мог подробно рассказать Торвальду, но не стал, а просто ответил:

— Просто мне повезло.

Морлихоры живут обычно на средних ярусах и пожирают тех, кого изгнали из верхних. С каждым убитым чешуя твари становится толще, а магия — изощренней.

Самые сильные спускаются в нижние тоннели и убивают всех, даже крестопауков и зломыслов.

Город, под которым живет Старейшина Морлихоров, обречен на скорую гибель, ибо, пожрав всех на последних ярусах, тот будет подниматься все выше, пока не вырвется на улицы детинца, разрывая людей на части и круша здания.

— Лучше скажите, как вы? — добавил я. — Не рано ли вам приступать к работе?

— Глупости, — буркнул Торвальд. — Он едва меня зацепил. Просто размягчился я с вами, люди, слабым стал, таким же, как вы. Гному не к лицу бежать с поля боя только потому, что он получил по шапке.

— Вы вовсе не бежали, — ответил я. — Только глупец мог бы поверить в обратное. Вам надо было вернуться и чинить големов. Как дела у них?

— Хорошо, — отозвался Торвальд, и его каменное лицо впервые смягчилось.

Я понял, своих механических помощников он ценит гораздо выше, чем людей и даже других гномов.

— Идемте, — сказал инженер, — я вам покажу кое-что.

Мы подошли к огромной доменной печи, сложенной из черепов драколичей. Темный смолистый дым клубился над ее жерлом, и раскаленные искры взлетали к далекому потолку.

— Здесь плавится адамантий, — пояснил гном. — Скарбники хотели и сами, но такую работу я никому не могу доверить.

Он похлопал по костяной стене открытой ладонью. Я предусмотрительно держался подальше. Гномья домна никогда не тронет своего хозяина, а вот всем остальным лучше не рисковать.

— Каждый месяц мы отсылаем в столицу партию слитков, — добавил Торвальд, и в голосе его звучало усталое сожаление.

Горько ему было отдавать такое сокровище, но гном понимал, что это цена за независимость Малахита.