Елена Минькина - Хозяин шара

— Сененмут, ты уже построил Дом Вечности?

Сененмут вздрогнул от этого вопроса, но постарался скрыть обиду.

— Да, учитель, гробница готова, — смиренно отозвался он.

Аменхотеп нахмурился:

— Сколько тебе лет, Сененмут?

— Почти сорок.

Легкая улыбка тронула бледные губы Аменхотепа.

— И ты считаешь, пора отправиться на поля Иалу? Ты знаешь, что только Амон может определить твой срок пребывания здесь, среди нас? Непочтительный сын, ты не боишься наказания?

Сененмут со злостью подумал: «Ничто на свете не может изменить моего решения закончить земную жизнь». Пряча глаза от учителя, он произнес:

— Все в руках Амона.

В храме повисла тяжелая тишина, нарушаемая только прерывистым дыханием Сененмута. Он терпеливо ждал, когда наконец жрец оставит его в покое. Но Аменхотеп и не думал заканчивать беседу. Он порывисто встал с трона и быстрым шагом подошел к Сененмуту.

— Посмотри на меня. Мне шестьдесят, я глубокий старик, но я еще не собираюсь туда.

«Конечно, чего тебе собираться, — подумал Сененмут. — Твоя дочь Хатси принесла тебе двух очаровательных внуков. Вот и сейчас их смех доносится до моих ушей. Видно, пришли навестить деда».

— Ну, чего молчишь, Сененмут? — В голосе Аменхотепа прозвучало участие.

Вдруг горячие слезы жалости к себе полились из глаз Сененмута. Жгучий стыд пронзил его. Но теперь ему все равно, пусть учитель оставит его в покое. Аменхотеп обнял Сененмута, прижал к себе.

— Пойдем со мной, Сененмут. Обещаю, вскоре твоя жизнь изменится к лучшему. Надо только отказаться от мысли о смерти.

Сененмут шел за верховным жрецом, ничего не видя вокруг. После неприятного разговора с учителем горько было на сердце. Сененмут старался подавить в себе это чувство и принять равнодушный вид. Только что он прошел еще через одно унижение — он уже плачет как женщина. Хорошо, что это случилось перед старым другом, тот никому не расскажет.

Аменхотеп смотрел на Сененмута с жалостью, мысленно горюя: «Что время и переживания творят с человеком… Из здорового красавца Сененмут превратился в сморщенную мумию».

Аменхотеп вел Сененмута по длинному коридору храма к потайной двери. Здесь он надежно спрячет друга от Миноса и его слуги. Здесь они его не достанут. И если то, о чем рассказала Халли, правда, он сможет вернуть Сененмута к жизни. Но сообщить напрямую обо всем нельзя: во-первых, он дал слово Халли, а во-вторых, Сененмута эта новость убьет, сейчас он очень ослаб.

Внезапно перед ними возник слуга. Низко поклонился и молча передал Аменхотепу свиток. Тот пробежал по нему глазами, и его лицо озарилось радостью. «Амон не оставил нас. Какая радость! Теперь тебе нет смысла умирать, но спрятать тебя все-таки придется». Но вслух Аменхотеп ничего не сказал. Молчал и Сененмут. Его вообще ничего не интересовало. «Куда он ведет меня? — вяло думал он. — Разве это что-то изменит? Решение принято, и я не отступлюсь. Пожил, намучился, хватит. Куда ведет меня старый истукан? Еще и радуется. Я и без него знаю о своем грехе. Лучше бы на меня накинулась черная болезнь и увела на поля Иалу. Но нет, блаженных полей мне не достигнуть! Разве смогу я на суде Осириса отречься от черных помыслов? Да, я хочу смерти. Пусть это самый великий грех перед Амоном, но мое время пришло, глупый жрец».

Аменхотеп подвел его к статуе воина, нажал на потайной рычажок, и стена отодвинулась. Они нырнули в узкий проем, и тотчас проем у них за спиной закрылся. Они очутились в кромешной тьме. Но Аменхотеп хорошо знал дорогу. Пройдя метров десять, они наткнулись на вторую дверь. Странное ощущение охватило Сененмута — холодок в груди и легкое покалывание, непонятный страх змейкой проникал в сердце. Аменхотеп открыл дверь. Как он ее открыл, для Сененмута осталось загадкой. Они очутились в небольшом помещении. В полу был устроен каменный бассейн, доверху наполненный водой. Жрец и Сененмут совершили омовение.

— Сейчас мы войдем в святилище, поэтому необходимо обмыть наши тела от земного праха и нечистых желаний.

Только сейчас Сененмут заметил еще одну дверь. Неужели он, Сененмут, простой смертный, попадет в сердце храма Амона? Только единицы удостаивались такой высокой чести.

Шепча молитвы, верховный жрец взломал печать на двери святилища и переступил его порог. Взволнованный, шагнул вперед и Сененмут. Но это еще не святилище, это помещение было только преддверием. Аменхотеп опустился на колени и нажал на не видимый глазу выступ на каменной плите пола. Плита отодвинулась, и их взору предстал обширный зал с искусно выполненными статуями богов. В самом центре Сененмут увидел статую бога Амона-Ра — владыки богов. По правую руку от него восседала его супруга Мут, а по левую — их сын Хонсу.

— Посмотри, Сененмут, — тихо сказал Аменхотеп, — на эту прекрасную фиванскую триаду. Я вывез ее из Фив, подарок великого фараона. Время летит как птица, гонимая ветром, и удержать его даже великим богам не под силу. День сменяется ночью, так было всегда. Человек стремится остановить время, но старость, отвратительная слуга вечности, приходит неумолимо к каждому. И даже боги подвержены течению времени, они рождаются и умирают, когда люди перестают их помнить. Я собирал этих богов по всей нашей земле, чтобы потомки как можно дольше помнили их. Мне хочется продлить им жизнь…

Сененмут почти не слышал учителя. Он уставился на сына Амона и Мут — Хонсу. Он считался богом Луны, прогоняющим злые силы. Его всегда изображали мальчиком. Сейчас он насмешливо смотрел на Сененмута. «Сейчас мой сын был бы таким же», — подумал Сененмут.

Аменхотеп почувствовал, что Сененмут не слушает его. Он увидел, что тот с горечью смотрит на мальчика.

— Сененмут! — воскликнул Аменхотеп. — Ты не умрешь, у тебя будет наследник!

Сененмут с трудом оторвал взгляд от статуи мальчика и с горечью произнес:

— Это очень жестоко, Аменхотеп, а ведь я считал тебя самым близким другом!

— Присядь, Сененмут. Я знаю, что радость тоже может убивать, а я этого не хочу. Ты слишком слаб, потому я так тщательно готовлю тебя к ней.

— Радость? Я уже забыл, что это такое.

Аменхотеп сделал вид, будто не слышал этих слов.

— А ты случайно не помнишь, когда Минос появился в Кемете?

— Отлично помню. Я встретил его возле храма Бэсу. Он помог мне вынести из храма мою любимую жену, которая умерла от моей руки.

— Не от твоей, Сененмут, она умерла от укуса змеи, — нетерпеливо перебил Аменхотеп.

— Какая разница. Минос был рядом, он принял драгоценное тело и позвал моих слуг. За эту услугу в тот же день ты подарил ему часть земель Кемета.

— Да, Сененмут. И с этого дня в Кемет пришли беды: заболел наш фараон Тутмос Второй, и это притом, что наследник еще не родился. Слава Амону, сейчас его жена беременна. Но родится ли мальчик? А если нет? Кто будет править страной, когда фараон умрет?