Larka - Алмазный венец севера

Третью седмицу он снова и снова истязал себя в невыносимой и в то же время сладостной работе. Доверенный ему большой платунг, три сотни загорелых и горластых головорезов лишь вчера оказались одеты вместо стандартной пехотной брони в хоть какое-то подобие хороших доспехов. Да и вооружены куда как лучше. Да, да — каждый день Ларка изощрялся, вот этими руками превращая оловянистый медный сплав в чёрную, звонкую и мало уступающую железу прочностью бронзу. Завидев такое дело и получив приказ строго-настрого о том молчать, солдаты и сержанты тренировались с удвоенным рвением.

Три опытных ротмистра гоняли каждый свою сотню почти как пресловутых эльфовых коз. Причём не в шагистике — а во всяких предусмотренных или не очень боевым наставлением упражнениях. Но что особо понравилось платунгу… полковник Блентхейм едва не наорал на их поручика, когда тот отказался надеть настойчиво предложенную и даже настоятельно рекомендованную стальную кольчугу (собственной работы, кстати — весьма одобренной гномом). А облёкся в точно таким же манером, как и остальные, переделанную из стандартного офицерского комплекта бронзовую броню.

В общем, солдаты поглядывали теперь на командира и своё оснащение с плохо скрытой радостью, а соседние платунги со столь же тщётно маскируемой завистью. Но лично майор Морис посмотрел на всё это дело благожелательно, хоть и заметил по окончании инспекции — если его отныне лучший второй платунг не порвёт все какие ни попадутся грёбаные и ахнутые паладинские задницы аки тузик тряпку, то он будет крепко разочарован и даже оскорблён в лучших чувствах.

И вот теперь, отоспавшийся, отдохнувший и даже чуть заскучавший после вчерашнего Ларка, в полном соответствии со всеми предостережениями о вреде праздности, утворил шалость. Даже можно сказать — дерзость, хотя бронза и осталась во владении хозяйки.

— Oh, my god… she's just me… — удивительно, куда только и исчез резкий, повелительный голос знатной дамы, обратившись в расстроганное и нежное воркование. От изумления та даже сбилась на имевшее некоторое хождение в здешних горах наречие эльфов.

Ларка встал, предупредил потянувшуюся было ближе леди Оуверрон, что голыми руками лучше не трогать, и услужливо подал ей салфетку. Только сейчас он и опустил глаза к своей мягко светящейся в сумраке работе.

Небольшая статуэтка и в самом деле изображала задумавшуюся о своём хозяйку замка — но боги! Каким образом она оказалась едва ли не лучше оригинала, как в ней чувствовалась живая, трепетная и в то же время непостижимая душа… а эта полупрозрачная накидка? Как может грубая бронза быть таковой, не знал и утворивший это маленькое чудо мастер, однако именно так оно и обстояло на самом деле.

Леди осторожно протёрла глаза. А потом набросила на ладони салфетку горного льна и осторожно, едва дыша взяла это в руки словно величайшую драгоценность.

Статуэтка вблизи оригинала ярко просияла неземным блеском — а по комнате неслышно и в то же время ощутимо пронеслось чьё-то небесное присутствие. Несколько мгновений оно реяло незримым memento mori, прежде чем нехотя вернуться в бронзу.

— Никто и никогда не убедит меня, что это сделали вы. Такое не умели даже древние. Разве что Феанор, и то… Но за кражу двух подсвечников с вас, господин офицер, причитается! — стоило признать, леди Оуверрон оказалась ещё той, старой закалки — и в себя пришла довольно быстро.

Улыбнувшийся Ларка на глазок прикинул стоимость тех двух дрянных светильников. Высыпал на стол несколько серебрушек из обретавшегося на поясе кошеля. Подумав, он добавил ещё парочку и решительно отодвинул горсть монет от себя.

Леди со снисходительной усмешкой осмотрела женственный, соблазнительный изгиб талии своей маленькой копии и покачала головой.

— Вы чуть польстили, молодой человек, заметив во мне кроме чародейки и знатной леди ещё и женщину, — а всё же, карие глаза её смеялись под пристальным и, казалось, от этих слов чуть нахмурившимся взором статуэтки. — Однако и впрямь, развлечь меня вам удалось вполне…

Глаза её мягко и влажно мерцали, то оказалось заметно даже при ярком свете волшебного шара.

— Фири, негодник, а ну иди сюда, — негромко шепнули губы леди Оуверрон после того, как она осторожно вернула тяжеловатую для неё статуэтку на стол.

Почти сразу сквозь вязаный половичок снизу просочился земляной дух. Несколько удивлённая и уязвлённая тем обстоятельством, что какому-то офицеришке тот поклонился первому — а уж только потом и ей — леди поинтересовалась у своего слуги, из чего сделано вот это маленькое чудо?

Дух смешно икнул, подпрыгнул на месте и поспешно спрятал за спину протянувшиеся было вперёд бестелесные лапки.

— Ух ты! Бронза, ваша милость… а, ну да, как раз те два ратагайских подсвечника, что ещё от старого лорда остались.

Поджав губы в деланной сердитости, леди Оуверрон жестом отослала прочь откровенно держащегося подальше от стола духа и вздохнула.

— Даю голову на отсечение, это не магия. Я бы почувствовала за пару лиг малейшие трепыхания, уж учена жизнью и умудрена весьма…

Из-за окна уже чуть ли не явственно доносилась слышная лишь чувствующему вкрадчивая походка чародейки-ночи, а леди всё никак не могла ни на что решиться. Её взгляд вновь и вновь ласкал статуэтку, и лишь голос поручика оторвал хозяйку от зачарованного созерцания.

— Кстати, леди — гляньте пристально, не сыщется ли где клейма мастера? — отчего-то Ларке не хотелось брать в ладони свою уже законченную работу. С рук долой — из сердца вон.

Леди пристально осмотрела со всех сторон статуэтку, а потом левая бровь её в таком возмущении поползла вверх, что в другое время чуть уставший и вовсе не чуть довольный парень даже и позабавился бы. Женщина легко повернулась в талии почти наоборот и осторожно взглянула на свою… гм-м, пятую точку.

— Право, словно тавро на кобыле, — неделикатно фыркнув, заметила она и продемонстрировала господину офицеру — если смотреть снизу на то место, на котором в странной позе сидела статуэтка, там обнаруживалась крохотная, ярко мерцающая весной еловая лапка.

Хмыкнув (породистая кобылка ты и есть, не жеребец же), Ларка добыл из ножен кинжал да положил перед леди на столешницу. Та поставила статуэтку рядом — но едва сбросила с ладоней салфетку, как клинок словно зачарованная стрелка на океанском корабле повернулся, теперь указывая строго на маленькую задумчивую женщину рядом.

— Ах, то же клеймо. И сбалансирован отменно… — леди Оуверрон, как оказалось, знала толк в оружии — по крайней мере в кинжалах.

Клинок мелькнул ласточкой в её ладони, кувыркнулся серебристой рыбкой в перехвате — и разочарованно вжикнул, отскочив хищным остриём от груди хозяина.