Larka - Алмазный венец севера

Зато наутро… наутро все ворота, калитки и даже форточки города-крепости оказались распахнуты. Народ удирал оттуда словно тараканы из горящего дома. Побросав пожитки и оружие, святые книги и рясы, плотные толпы горожан и солдат с рыданием умоляли королевское воинство принять их под свою защиту.

Смурневший с каждою минутой всё сильнее секунд-майор Морис в конце концов схватился за голову. Одно дело управляться с полком или бригадой — а совсем другое с этакой оравой народу, причём не совсем как бы и в крепком душевном здравии. Люди исходили слезами и соплями, умоляли его на коленях принять под своё медно крыло, а в сторону недавнего дома и пристанища косились с посеревшими лицами и плохо скрываемым ужасом.

Многое дал бы кое-как разбуженный позавтракать Ларка, чтобы узнать, какие же мысли скрывались за задумчивым в его сторону взглядом командира. Но проглотив показавшуюся безвкусной пищу, он снова уснул под полыхающим при виде него одновременно радостью и ненавистью взором Ольчи.

Вернее, святой миледи Хельги…

Вообще, таковые шутки проходят один только раз. Возможно, мир слишком уж сильно нуждался в чём-то похожем на встряску, потому и поддержал прокравшегося в святой собор парня всеми силами. А возможно просто, что столь почитаемый святошами боженька оказался тоже не лишён чувства юмора и решил по случаю легонько подшутить на своими не в меру ретивыми поклонниками.

Как бы то ни было, отголоски простой и мощной ведьминской волшбы прокатились по всему материку. Не задело никого, но переполошились прочувствовавшие то все обученные обращаться с Силами. Вон, и бородатые гномы забегали-зашныряли по всем щелям как ошпаренные — уж не предвидится ли тут землетрус вселенского масштаба? Флотские, правда, упрямо гнули своё, причём с точностью до наоборот. Дескать, это на нашем окияне шторм-буря грядут такие, что и русалок до морской болести укачает! И даже из неведомой страны елфов прилетело зловещее: смотрите, хомо, однажды таки доколдуетесь…

Возможны, конечно, и другие объяснения. Леди Хельга, например, порыла над святыми книгами своим носиком с проявившимися от интересной бледности веснушками, и нехотя объявила — подобное положение звёзд да планет бывает раз в невесть сколько тысяч лет. И вообще и в частности, да на всё воля божия. Её, конечно, выслушали с интересом, а полковой магик даже направил по сему поводу запросы королевским звездочётам и в Академию.

Разумеется, допущенные в тайну допытывались и у самого Ларки — как же оно так, мать его итить, вышло? Луна полночи отплясывала на небе краковяк, звёзды стаями носились и чуть ли строем не маршировали, паразитки — а в тылу благополучно разродилась тройней баба, на которую уже и лекаря рукой махнули да втихомолку от той посоветовали могилку рыть. Не бывало такого в истории — только пришли под стены крепости-неберучки, а на следующий день та возьми и сдайся!

Но поручик на пару со своей-не-своей ледью с неописуемым удовольствием трескал всё самое сытное и вкусное, что только и могли найти для него в округе, да с невозмутимым видом ответствовал — я, мол, честно исполнял свой долг. А что там с означенными и не очень феноменами вышло, то уж не моё дело. Вон, у старой ведьмы с того света поспрашивайте. Не иначе как пособила оттуда втихомолку, кошёлка…

— Ладно, поручик, — секунд-майор Морис (по слухам, уже почти подполковник) на прощание крепко пожал руку. — В другое время я бы не отдал такого командира платунга никому и ни за что. Горло перегрыз бы. Но раз уж лично король просил одолжить попользоваться, куда деваться? Удачи!

Леди Хельга в это время обреталась чуть поодаль и с самым восхищённым видом взирала на питомцев королевской грифонятни. За неким окаянным поручиком сюда прислали сразу пару — на одном в столицу медного королевства надлежало отправиться ей с Ларкой, а на втором сердито щёлкающем в её сторону клювом птахе расположились аж трое не самых хилых боевых магиков.

Миледи с опаской приценилась к этим огромным полуорлам-полульвам и против воли прониклась к ним уважением. Вот же ж утворил боженька этакое страхолюдство! И никакого тебе покоя, в любую погоду днём и ночью развози на себе всяких-разных… впрочем, пока свободная и чуть меньшего размера птаха оказалась самочкой.

Ноги подкашивались и предательски тряслись — однако миледи с гордо вскинутой головой заперла в душе все чувства на амбарный замок. И словно на деревянных, то и дело подгибающихся ходулях сделала несколько шагов поближе.

Либо долбанёт своим клювом так, что сразу напополам — либо и впрямь ведьма… грифоняшка скептически покосилась огромным, чёрным и блестящим глазом с нежно-оранжевым ободком да предостерегающе нахохлилась. Тем не менее, на глазах от изумления разинувших рты наблюдателей, гигантская зверюга позволила себя погладить и даже почесать где-то на затылке.

Хельгу осыпало вдоль спины жаром. Значит — и в самом деле… между нею и здоровенной уродливой птахой словно протянулась вдруг тоненькая, неощутимая пока ниточка доверительности. Некая странная, обоюдная болезненная симпатия искрой проскочила от одной-к-другой и обратно.

— Хорошая, славная ты моя… — она словно чувствовала, что у птахи легонько зудело именно вот в этом месте, и запустила туда всю пятерню. Под большими и жёсткими грифоньими перьями обнаружился нежный, восхитительно тёплый пух — и как странно было осознавать, что вот этот лёгкий клёкот неописуемого блаженства адресован ей, благородной леди Хельге и святой сестре-под-запретом.

— Ох и рисковая девка, — стоявшие пока в сторонке оба погонщика этих редкостных птиц переглянулись, и постепенно цвет их лиц стал возвращаться от меловой бледности к более естественному. Да уж, эти-то не раз видали, что оставалось от неосторожных или чересчур самонадеянных. В закрытых гробах хоронили останки. А эта безо всякой магии или угощения подошла…

Поручик с секунд-майором хоть и замолчали, но взирали на таковую сцену скорее выжидательно, нежели со страхом. Раз уж сказано ведьма — между прочим, у животных на сей счёт разумение да соображение имелось как бы не получше нежели у самих людей. Во всяком случае, аутодафе не устраивали.

— Жаль, я никогда на таких не катался, — их превосходительство то ли с сожалением, то ли с облегчением вздохнул. И на прощание легонько хлопнув поручика по плечу, сбежал по лестнице с вершины мощной башни. Не столько оттого, что так уж звали к себе обязанности коменданта Норреброгеде — скорее, просто не любил таких вот сцен расставания. Впрочем, оно всё ж получше, нежели прощаться с павшими в бою сослуживцами…

А смурной Ларка, облокотясь на зубец, миг-другой ещё смотрел в овитый утренним туманом словно фатой город. Затем вздохнул и себе подошёл к чуть ли не любовно воркующим леди и грифонице.