Larka - Алмазный венец севера

Но когда поручика втянули наверх и поставили на палубу, "Любимец ветра" тотчас повёл по горизонту носом, словно выискивающий цель лучник — а потом плавно устремился вперёд. И сколько ни вглядывались моряки за борт, это стремительное движение не тревожило поверхности воды. Не разлетались буруны от форштевня (ага, будем знать), не вскипала пенная дорожка за кормой. Правда, руля корабль тоже не слушался — капитан залихватски крутанул штурвал туда-сюда, но без малейшего результата.

Сам Ларка больше помалкивал. Осторожно поел, с ложечки накормил всё ещё не оклемавшуюся домовёнку и даже вывел её проветриться в диковинный флотский сортир. А потом поглазел в изучающий серый взгляд леди Хельги, но состязаться в гляделки с нею не стал — с Ольчей в том соревноваться не могла бы и та древняя статуя каменной бабы с перевала. Он состроил еле заметную торжествующую рожицу задумчивым голубым глазам смазливого корнета, и с лохматой малышкой на плече (спускаться на палубу та боялась до дрожи) отправился спать.

Разумеется, уснул он не сразу. Действие лекарства давно прошло — и хотя организм явно принялся резво приспосабливаться (а куда ж ему деться, болезному), но временами парня подташнивало по-прежнему. В принципе, у этой козы Велерины наверняка нашлось бы заклинание против укачивания — но если она не снизошла до того, чтобы помочь… змеюка.

Под боком с лёгким страдальческим вздохом заворочалась домовёнка. Вот малышку жаль — но заклинания от укачивания для таких насквозь сухопутных существ навряд ли и существовали в природе. И теперь служка терзалась мало того что качкой, так ещё и чувством невыполненного долга. Ноги-то не держат, куда уж тут за хозяином прислуживать!

И не заметив сам, Ларка в уголке палубы вновь соскользнул в сон. Под позвякивание что-то тренькающего на виолине боцмана, под хохоток смеющихся над очередой байкой матросов и бубнение о чём-то шушукавшихся капитана и обеих дам.

Сон наконец пришёл, мягкий и вкрадчивый. И такой же тихий, как этот летний вечер над океаном. Правда, совсем незапомнившийся…

Наверное, вид корабля, летящего над волнами с убранными парусами, здорово озадачил встречавших. А возможно, и нет — однако, хмуро всматривавшийся в высокий обрывистый берег Ларка нимало тем не озаботился.

За мысом обнаружился вход в небольшую бухту. Но духи воды наверняка знали малейшие очертания побережья куда лучше, чем все здешние лоцманы и адмиралы вместе взятые. Корабль незаметно повернул, и постепенно сбрасывая скорость, ворвался в небольшой порт. У позеленевшего от сырости каменного причала уже виднелась шеренга закованных в железо солдат, несколько встречающих, и даже плотненькая фигура святого отца — отчего-то в столь явно отличавшейся от обыденной чёрной рясе.

Корабль мягко, еле слышно прижался к стенке. Забегали матросы, забросили на берег оказавшиеся обычными канатами швартовы.

Всё, первая часть путешествия закончена, и трое с половиной путешественников прибыли в королевство света. Пусть в небольшой городок, затерявшийся на восходном его побережье… поручик, тупо глядя себе под ноги, никак не мог заставить себя сделать несколько шагов по этой широкой доске со ступенями и оказаться в почти полной власти врагов. Пусть он и облечён дипломатическими полномочиями (как он ни размышлял, но так и не смог понять решение доверить миссию кузнецу), пусть Велерина и в состоянии развалить этот городишко просто играючись — но само ощущеньице оказалось весьма жутковатым…

Сегодня утром, взобравшись на кормовую надстройку ради вящего обзора, Ларка едва не столкнулся с каким-то мальчишкой из нижних чинов. Тот извинился, откозырял и вытянулся в уставной стойке.

— Вольно, — уронил в его сторону задумавшийся о необычности королевского поручения Ларка и только отмахнулся неким подобием отдачи чести.

И лишь через несколько шагов до него дошло. Да так, что мысли разлетелись из головы наподобие листьев под порывом ветра. Круто развернувшись, парень недоверчиво посмотрел на заморыша, которого едва не толкнул всем своим весом. Перед ним стоял… всё тот же смазливый корнет! Но о боги — как ни шарил по нём пристальный взгляд, глаза решительно отказывались признавать в том роскошную госпожу Велерину. Единственно, голубые глаза… так и есть! Нахальный юнец что-то прошептал неслышное, и взгляд его немедленно преобразился к слегка выцветшему.

— Здравия желаю вашему превосходительству! — корнет смотрел одновременно и уважительно, и настороженно — чего ещё удумается этому офицеру, да ещё и золотопояснику? Но поедать глазами начальство откровенно не торопился — знал себе цену, шельмец!

Ларка обошёл вокруг того, вдумчиво приглядываясь. М-да! Если предположить, что женская грудь чуть прижата чем-то вроде бандажа, а оставшееся замаскировано форменным кружевным воротником, то иное объяснение что-то в голову никак не лезло. Винцом карродельским попахивало — но так, в меру, больше для куражу.

— Ремень чуть распусти — ни один опытный младший чин так не носит, — посоветовал он, подёргав затянутую до визга медную пряжку. — А складки сгони назад… вот так. Документы?

Молодецки выдернув из-за обшлага свиток, корнет молодецки подал его вопросившему. Мстительно Ларка заставил того повторить — медленнее и с достоинством. Бумаги оказались в порядке, и даже чуть потёртыми в нужных местах. А ведь, как бы не самые настоящие!

— Ну что ж, корнет Велерин, — он меланхолично покачался на каблуках сапог, как по привычке то проделывал полковник Блентхейм, измышляя наказание провинившемуся кадету. — Что у нас насчёт знания уставов и знаков различия? Фехтования? Физической подготовки?..

И так далее, и тому подобное. Оказалось не так уж и плохо — во всяком случае, для обычного раздолбая из гарнизона провинциального городка вполне сойдёт. И даже пару-тройку приёмов короткой шпагой этот юнец изобразил вполне недурственно. Правда, грела поручика одна мыслишка, и он мысленно похихикивал — денщики-то положены только офицерам! А вот корнет чином не вышел… от одной лишь мысли, как вот эти белые изящные ладони попытаются вычистить мундир или наярить ваксой сапоги, у него даже немного поднялось настроение.

— Ладно, — он тяжело вздохнул, всем видом изображая — какое же делает одолжение — и продолжил. — Разрешаю пользоваться моим денщиком в качестве обслуги.

Ресницы над блекло-синими глазами раз-другой озадаченно хлопнули, а затем восхищённая мальчишеская улыбка подтвердила догадку Ларки — до таких тонкостей штабные чины, разрабатывавшие легенду для корнета, не додумались.

— Спасибо, ваш-бродие, — корнет смотрел преданно и чуть ли не влюблённо. — То очень кстати будет.